не стало, ушел. Дошла эта весть и до царя. Царь приказал Ивана-царевича за это дело выгнать из царства. Царское слово – закон: Ивана-царевича выгнали из царства; пошел он куда глаза глядят.
Шел долго; наконец приходит в другое царство прямо к царю, просится в службу. Царь его принял, приказал сделать конюхом. Он только спит на конюшне, а за конями не ходит; конюшенный староста не однажды бил его. Иван-царевич все терпел. Какой-то царь сватал царевну у этого царя и не высватал; за то объявил войну. Этот царь ушел с войсками, а царством осталась править дочь его Марфа-царевна. Она и прежде замечала Ивана-царевича, что он не простого роду; за то и послала его в какое-то место губернатором.
Иван-царевич уехал, живет там, правит делом. Один раз поехал он на охоту; только выехал за жило [59] – неоткуда взялся мужичок руки железны, голова чугунна, сам медный: «А, здравствуй, Иван-царевич!» Иван-царевич ему поклонился. Старик зовет его: «Поедем, – говорит, – ко мне в гости». Поехали. Старичок ввел его в богатый дом, крикнул малой дочери: «Эй, давай-ка нам пить и есть, да и полуведерную [60] чашу вина!» Закусили; вдруг дочь приносит полуведерную чашу вина и подносит Ивану-царевичу. Он отказывается, говорит: «Мне не выпить!» Старик велит браться; взял чашу, и откуда у него сила взялася – на один дух так и выпил это вино!
Потом старик созвал его разгуляться; дошли до камня в пятьсот пудов. Старик говорит: «Поднимай этот камень, Иван-царевич!» Он думает себе: «Где мне поднять такой камень! Однако попробую». Взял и легко перекинул; сам опять и думает: «Откуда же у меня берется сила? Небось этот старик в вине ее мне подает». Походили сколько времени и пошли в дом. Приходят: старик середней дочери крикнул ведро вина принести. Иван-царевич смело взялся за чашу вина, выпил на один дух. Опять пошли разгуляться, дошли до камня в тысячу пудов. Старик говорит Ивану-царевичу: «Ну-ка, переметни этот камень!» Иван-царевич тотчас схватил камень и бросил, и думает себе: «Эка сила хочет во мне быть!»
Воротились опять в дом, и опять старик крикнул большой дочери принести полтора ведра чару зелена вина. Иван-царевич и это выпил на один дух. Пошли со стариком разгуляться. Иван-царевич легонько метнул камень в полторы тысячи пудов. Тогда старик дал ему скатертку-самовертку и говорит: «Ну, Иван-царевич, в тебе теперь много силы: лошади не поднять! Крыльцо дома вели переделать, тебя оно не станет поднимать; стулья надо другие же; под полы можно наставить чаще подстоек [61]. Ступай с Богом!» Все люди засмеялись, как увидели, что губернатор с охоты идет пешком, а лошадь ведет в поводу. Он пришел домой; под полы велел наставить стоек, стулья все переделали, стряпок [62], горничных прогнал, один себе живет, как пустынник. И все дивятся, как живет он голодом; никто ему не стряпает! Даром что его питает скатертка-самовертка.
В гости ходить ни к кому он не стал, да и как ходить? Ничего его не поднимало в домах.
Царь между тем с походу воротился, узнал, что Иван-царевич живет губернатором, приказал его сменить и сделать опять конюхом. Нечего делать – Иван-царевич стал жить конюхом. Один раз конюшенный староста стал его куда-то наряжать да и ударил; Иван-царевич не стерпел, как схватил его сам, так голову и отшиб. Дошло дело это до царя; привели Ивана-царевича. «Почто ты ушиб старосту?» – спросил царь. «Он сам наперед ударил меня; я не шибко и отплатил ему, да как-то по голове: голова и отпала». Другие конюхи сказали то же – задел наперед староста, а Иван-царевич ударил его не шибко. Ничего не сделали с Иваном-царевичем, только сменили из конюхов в солдаты; он и тут начал жить.
Не чрез долгое времени приходит к царю мужичок сам с ноготь, борода с локоть и подает письмо за тремя черными печатями от Водяного царя; тут написано: ежели царь в такой-то день и на такой-то остров не привезет дочь свою Марфу-царевну взамуж за сына Водяного царя, то он людей всех прибьет и все царство огнем сожгет; а за Марфой-царевной будет трехглавый змий. Царь прочитал это письмо, подал от себя другой ответ к Водяному царю, что дочь отдать согласен; проводил старика и созвал сенаторов и думных дьяков думу думать, как отстоять дочь от трехглавого змия? Ежели не послать ее на остров, то всему царству от Водяного царя будет смерть. Кликнули клич, не выищется ли такой человек, который бы взялся выручать от змия Марфу-царевну? За того ее царь и взамуж отдаст. Нашелся какой-то поддергайко [63], взял роту солдат, повез Марфу-царевну; привозит на остров, оставил ее в хижине, а сам остался дожидаться змия на улице. Между тем Иван-царевич узнал, что Марфу-царевну увезли к Водяному царю, собрался и поехал на остров; пришел в хижину, Марфа-царевна плачет. «Не плачь, царевна! – сказал он ей. – Бог милостив!» Сам лег на лавку, голову положил на колена Марфе-царевне и уснул. Вдруг змий и начал выходить, воды за ним хлынуло на три аршина. Барин с солдатами стоял тут; как начала вода прибывать, он и скомандовал им: «Марш на лес!» Солдаты все сбились на лес. Змий вышел и идет прямо в хижину. Марфа-царевна увидела, что змий идет за ней, начала Ивана-царевича будить; тот соскочил, на один раз отсек все три головы у змия, а сам ушел. Барин повез Марфу-царевну домой к отцу.
Не чрез много времени старик сам с ноготь, борода с локоть выходит опять из воды и несет от Водяного царя письмо за шести черными печатями, чтобы царь привез дочь на тот же остров шестиглавому змию; а ежели он не отдаст Марфу-царевну, то Водяной царь грозился все царство потопить. Царь отписал опять, что согласен отдать Марфу-царевну. Маленький старичонко ушел. Царь начал кликать клич; послали везде бумаги: не найдется ли такой человек, который бы избавил Марфу-царевну от змия? Тот же барин опять явился, говорит: «Я, ваше царско величество, избавлю; только дайте роту солдат». – «Да больше не надо ли? Теперь змий о шести главах». – «Будет! Мне и этого много».
Собрались все, повезли Марфу-царевну; а Иван-царевич узнал, что Марфа-царевна опять в напасти, за добродетель ее, что его сделала губернатором, пошел туда ли, поехал ли; так же застал Марфу-царевну в хижине, входит к ней. Она уж ждет его; только увидела – обрадовалась. Он лег и уснул. Вдруг шестиглавый змий и начал выходить; воды хлынуло на шесть аршин. Барин с солдатами еще сперва сидел на лесу. Змий вошел в хижину, Марфа-царевна разбудила Ивана-царевича; вот они схватились, бились, бились, Иван-царевич отсек змию голову, другу, третью, и все шесть, и сбросал их в воду, а сам будто ни в чем не бывал – пошел. Барин с солдатами слез с лесу, поехал домой, доносит царю, что Бог помог отстоять Марфу-царевну; и ее, видно, настращал чем-то этот барин: она не смела сказать, что не он отстаивал ее. Барин стал приступать, чтобы сделали свадьбу. Марфа-царевна велит подождать. «Дайте, – говорит, – мне поправиться со страху; я и то вон как напугалась!»
Вдруг опять тот же старик сам с ноготь, борода с локоть выходит из воды и несет письмо с девяти черными печатями, чтобы царь немедленно послал Марфу-царевну на такой-то остров и в такой-то день к девятиглавому змию, а ежели не пошлет, то все его царство будет потоплено. Царь опять отписал, что согласен; сам начал искать такого человека, какой бы избавил царевну от девятиглавого змия. Тот же барин опять выискался и поехал с ротой солдат и с Марфой-царевной.
Иван-царевич услыхал это, собрался и отправился туда же, а Марфа-царевна там ждет уж его. Он пришел; она обрадовалась, стала его спрашивать, какого он роду, кто такой, как зовут? Он ничего не сказал, лег и уснул. Вот девятиглавый змий и начал выходить, воды поднял на себе на девять аршин. Барин опять скомандовал солдатам: «Марш на лес!» Залезли. Марфа-царевна будит Ивана-царевича, не может
