коридоре и смотрел оттуда.
44
Была ночь, но тюремный двор освещался яркими прожекторами.
- Уважаемая публика, - крикнул Бербезиль, - снайперы и вооруженная охрана!
Только у вас, только сегодня и только сейчас выступают загробные артисты,
восставшие из ада! Встречайте, господа, кровавую балерину и заполярного
гада!
Балерина на цыпочках выбежала на середину двора и сделала ласточку. Сзади,
переваливаясь с боку на бок, подошел пингвин-кровосос, запрыгнул балерине
на голову и тоже сделал ласточку.
Маркиз прошелся по кругу колесом и остановился рядом с остальными.
- Смертельный номер! - обьявил он. - Сейчас вашему вниманию будет
предложен фокус-покус - нашествие монстров! - Он выхватил из-за пояса
кнут, щелкнул и крикнул - Алле-гоп!
Все трое сделали сальто через спину назад и, перевернувшись в воздухе,
приземлились на землю в виде отвратительных монстров из фильмов ужасов.
Балерина превратилась в обглоданного трупа, пингвин превратился в
маленького монстра с усами, бородой и хвостом как у собаки, а маркиз
Бербезиль превратился в полуистлевшую лошадь с человеческими ногами.
Обглоданный труп вскочил на лошадь и лошадь поскакала по кругу, шлепая
босыми пятками. Рядом бежал маленький монстр с собачьим хвостом, пытаясь
заскочить на лошадь сзади.
Проскакав круг, лошадь встала на дыбы и заржала:
- И-го-го! Добро пожаловать в аааааааад!
Раздался выстрел.
Труп схватился за сердце и упал с лошади.
Монстры склонились над трупом.
- Какого артиста убили, сволочи! - сказала лошадь, переминаясь с ноги на
ногу.
- Гав-гав! - сказал монстр с хвостом.
- Какое горе! Как же мы без него будем выступать?!.. Ну что ж, попробуем
оживить его, если так, конечно, можно выразиться. - Лошадь села на
задницу, подняла одну ногу и, размахивая ею в воздухе, произнесла басом,
Айне-кляйне-битте-зер! Майне-фройляйн-ЛЮЦИФЕР-Р-Р! Восстань из гроба и
смотри в оба!
Руки трупа поднялись вверх, он сел. Потом он встал и пошел с поднятыми
руками.
- Оказался он живой! И-го-гой! И-го-гой! - закричал Бербезиль-лошадь.
И-го-го! Ха-ха-ха! - Он задрал морду и крикнул снайперам, - Вот вам! Не
будете стрелять в артистов!
Со всех вышек застрочили автоматы.
Монстры начали беспорядочно бегать и прыгать по тюремному двору. Пули
снайперов то и дело попадали в прыгающих мертвецов, вырывая из них куски
мяса и оставляя в телах дымящиеся отверстия. Скоро от дыма, выпускаемого
монстрами, ничего не стало видно.
Стрельба смолкла. Воспользовавшись минутой затишья, я вышел во двор и
наощупь стал пробираться к выходу.
- Ой! Кто это? - я на кого-то наткнулся.
- Это я, хозяин, - из дыма выступила лошадиная морда маркиза Бербезиля.
Во лбу у него зияло пулевое отверстие из которого продолжал идти дым.
- Вы ранены, маркиз? - спросил я.
- Это садисты, хозяин! - ответил Бербезиль слабым голосом. Настоящие
садисты! Они закатали мне в лоб целый магазин и отстрелили мой любимый
хвост!
- Не время жаловаться! Уходим!
- Садитесь, хозяин, на меня.
Бербезиль присел и я залез на его продырявленную спину.
- Но! - скомандовал я.
Маркиз пошел.
- Не могли бы вы, маркиз, хотя бы временно не пускать из дырок дым?
попросил я. - А то у меня такое ощущение, что я на вулкане.
- Постараюсь, - маркиз напрягся и перестал выпускать.
У выхода из тюрьмы, мы встретили двух последних охранников, преграждавших
путь к свободе. Но когда охранники увидели меня верхом на монстре, они так
перепугались, что побросали автоматы и убежали в дым, где сразу попали в
лапы к пингвину и балерине.
45
За воротами тюрьмы я отпустил монстров.
- Спасибо, друзья, - сказал я. - И хотя я принципиально против сил зла, но
иногда стратегически неплохо объединить добро и зло, чтобы получить нужный
результат.
- Мы обязаны служить тому, у кого находится кольцо, - сказал Бербезиль.
А добро это или зло - не наше дело.
- Кар! - пингвин кивнул головой.
А балерина сделала ласточку.
- Вам тоже спасибо, хозяин, - сказал маркиз. - Мы хорошо закусили и
неплохо повеселились. От сегодняшней ночи у нас останутся самые приятные
воспоминания.
- Ну, насчет закусили - это была ваша инициатива. Я здесь совершенно не
при чем. Я не просил вас у людей кровь сосать.
- Мы понимаем, хозяин, - Бербезиль поклонился. - Вы не из таких... А
теперь, разрешите нам испариться.
- Не возражаю. Испаряйтесь, - сказал я.
Монстры завибрировали и растворились в воздухе.
46
Я стоял один на дороге и думал, что, наверное, я должен был освободить
Галю. Но что бы она подумала, если бы увидела меня в окружении монстров?
Ведь она же не сразу поверила в то, что я честный человек, а не
кровожадное чудовище... Кроме того, она боялась, что на свободе ее сразу
убьют... К тому же, хотя я и вырвался из тюрьмы, мое положение нельзя
назвать никаким словом, кроме "смертельноопасное" и, находясь со мной,
Галя чувствовала бы себя гораздо менее защищенной, чем в тюрьме.
И вообще, нужно побыстрее уносить отсюда ноги!
Я вышел на середину дороги. Навстречу ехала машина с зажженными фарами. Я
поднял руку. Завизжали тормоза и рядом со мной остановилось такси. Как
кстати. Пока что мне везло.
Таксист открыл дверь и спросил:
- Куда?
Я вытащил из кармана пистолет и направил дуло ему в лицо.
- Узнаешь меня?
Таксист побледнел.
- Извини, шеф, но у меня нет выбора. Когда-нибудь ты все поймешь, а сейчас
быстро вылезай из машины.
Чтобы получить фору, мне пришлось оглушить водителя рукояткой пистолета.
Надеюсь, что ничего страшного с ним не случилось.
Я оттащил шефа от дороги и положил под куст, чтобы его случайно никто не
перехал. Полежи здесь, приятель, пока я отъеду подальше.
Когда я садился в машину, мне показалось, что, ни с того, ни с сего,
поднялся ветер и чуть не сдул с меня кепку таксиста, которую я обменял на
фуражку охранника. Я сел за руль и закрыл окно.
47
Я ехал и думал над тем, что мне делать дальше. Во-первых, нужно побыстрее
отъехать от тюрьмы. Это раз... Странно, мы с монстрами устроили в тюрьме
такой шум и фейерверк, логично было бы ожидать, что это выступление
привлечет внимание... однако, ничего такого не произошло и, как будто,
вообще никто ничего не заметил. Я отнес это на счет сверхъестественных
сил. Никогда раньше я с ними дела не имел и не знаю - чем сопровождаются
их выходки... Во-вторых, теперь я имею некоторые сведения о том, кто
виноват в том, что со мной происходит. Виноват, я думаю, начальник службы
безопасности лаборатории ZZZ Петр Семенович Савинков. Вот с ним-то мне и
нужно теперь встретиться. В-третьих, от Гали я знаю, что в лаборатории ZZZ
творятся какие-то чудовищные вещи. И с этим я должен обязательно
разобраться, потому что в этом мой долг перед обществом, в котором я и
дальше собираюсь жить и работать. К тому же, если общество по-достоинству
оценит эти мои заслуги, то, возможно, мне будет легче оправдаться перед
судом.
Первым делом я должен отыскать Савинкова, а там посмотрим.
Галя успела мне рассказать кое-что полезное. В том числе, она шепнула мне
домашний адрес Савинкова. Ну что ж, поедем в гости.
48
Савинков жил на улице Изумрудной. Я не сразу нашел эту улицу в северном
районе города. Когда я подьехал к его дому, небо уже посерело в
предчувствии скорого рассвета.
Новая многоэтажная башня с улучшенной планировкой.
За последние несколько лет в городе появились такие дома, которые были
рассчитаны на людей с достатком выше среднего.
Я решил пока не снимать с себя формы охранника, может это мне как-нибудь
еще пригодиться. Я оставил в машине кепку таксиста, проверил пистолеты,
рассовал их по карманам и пошел.
Дверь в подьезд была закрыта. Сбоку висел звонок, который сообщал
дежурному по подьезду, что кто-то стоит за дверью. Я позвонил.
- Кто там? - послышалось из-за двери.
- Милиция, - сказал я первое, что пришло мне в голову.
- А по какому вы делу?
- По делу ограбления и убийства.
Щелкнул замок. Дверь открылась. Передо мной стоял толстый пожилой мужчина
с перепуганным лицом и стаканом чая в руке. Рука у мужчины так дрожала,
что в стакане дребезжала ложка.
Рука дрожала
И ложка дребезжала.
Плавал лимон
В руке батон
- Кого бубили? - сипло спросил он.
- Сидите тут, чаи распиваете! - набросился я на старика, не давая ему
возможности опомниться. - Пускаете в подьезд неизвестно кого!
- Да я... да мне... - залепетал толстяк, - гражданин... э... сержант...
я...
- Что я?! Что я?! Под суд отдам! У него в подьезде убивают, а он сидит,
