гостиной, рухнул на диван, благо, что диван в гостиной имелся весьма внушительный, и тут же вырубился, по крайней мере по его собственному ощущению прошло не менее получаса после того как он, по его словам, «на пять минут прилег». Скрипач после недолгих блужданий нашел ванную комнату, и пропал в ней почти на час — Ит успел проснуться, попросить у трансфигураторов одежду, лекарства, кофе, и еду. В ванной вовсю шумела вода, Ит понял, что в ближайшее время Скрипача он не увидит, поэтому, поразмыслив, осторожно спросил в пространство:
— Скажите, с кем из трансфигураторов я сейчас общался? Ты Плюшевый?
— Нет, я Полосатый. Плюшевый отдыхает, на вечеринку пошел, — сообщил голос. — У вас такой заказ интересный! Ребята сначала не поверили…
— Постой. Ты кому-то рассказал о том, что мы заказали? — уточнил Ит.
— Ну да. А что? Нельзя было? — удивился Полосатый. — Мы постоянно рассказываем, другим ведь тоже может пригодиться. Такие синтезы, как ваш, заказывают очень редко. Очень. Кому нужны лекарства там, где никто не болеет? Слушай, а ты правда ногу сломал?
В голосе Полосатого звучал неподдельный интерес. И ни капли сочувствия. Кажется, Полосатый считает, что это всё — игра, что это не всерьёз, потому что Берег, потому что тут не бывает, чтобы такое случалось всерьёз.
— Да, сломал, — подтвердил Ит.
— И до сих пор не зажила?!
— Как видишь, нет, — Ит задумался. — Полосатый, у меня будет просьба. Странная. То есть тебе она покажется странной, наверное, но я очень прошу тебя её выполнить.
— А какая просьба?
— Не надо рассказывать никому о наших заказах. То есть другим трансфигураторам можно, но пусть это остается между вами. Остальным передай эту просьбу, пожалуйста. Для тебя ведь это не сложно?
— Да нет, не сложно, конечно, — подтвердил Полосатый. — Но для чего? Почему?
— Пока сам не знаю, — признался Ит.
— Какая-то тайна? — оживился Полосатый.
— Похоже, что да, — кивнул Ит. — Кажется, с нами кто-то играет, и этот кто-то получил информацию от вас… в общем, чтобы игра получилась честная, давай попробуем сделать её действительно честной. О наших заказах знаете вы, и знаем мы. И больше никто. Ни пилоты, ни люди… никто. Договорились?
— Договорились, — согласился Полосатый. — Но нам-то вы потом расскажете, что и как?
— Обязательно, — пообещал Ит. — Конечно, расскажем.
— А когда?
— Когда поймем, кто против нас играет.
* * *
…многочисленные ушибы, порезы, царапины, а так же закрытый перелом левой голени. Система, как вы сами можете видеть, не зафиксировала никакого воздействия с нашей стороны. Еще раз подтверждаю наше невмешательство и непричастность к происшедшему. Требую создать комиссию для расследования, а так же настаиваю на повторной проверке той части группы «Капкан», которая имела в это время контакты с объектами.
PS
Гарай, еще раз повторяю: мои люди ничего не делали! К ним в этот день заходил только обслуживающий персонал и медики, их никто и пальцем не трогал, клянусь!
(из отчета руководителя группы «Капкан», подразделение проекта «Азимут»)
4
Звезды Золотой бухты
Утреннюю делегацию удалось встретить во всеоружии, основательно к ее приходу подготовившись. Выспаться, как хотелось, из-за этой подготовки не получилось, но пара боевых коктейлей, которые по их заказу сделал Полосатый, оказали прямо-таки чудодейственный эффект: успели в результате практически всё. И сделать неплохую поддержку для сломанной ноги, совершенно не видную под штанами, и отмыться как следует (Скрипач, впрочем, отмылся еще с вечера), и частично загримировать, а частично и подлечить самые заметные синяки и ушибы, и, самое главное, разработать дальнейшую стратегию поведения — потому что выводы из происшедшего получались несколько неожиданные.
В первую очередь следовало, конечно, слегка нажать — под таким нажимом, причем крайне желательно, чтобы с довольно большим количеством неоправданных обвинений, можно многое выяснить. Оппонент начинает оправдываться, и выкладывает те подробности, о которых в других обстоятельствах умолчал бы.
Во вторую очередь — нужно сравнение. Поэтому тут в игру вступит правда, но с этой правдой следует поступать крайне осторожно. Потому что часть моментов пока что придется оставить за кадром.
Далее — по обстоятельствам. Как дело пойдет.
— Интересно, через сколько придут? — спросил Скрипач где-то за полчаса до появления делегации.
— Черт их знает, — пожал плечами Ит. — Видимо, тогда, когда надоест ждать нас. Или когда поймут, что сами мы никуда не пойдем.
— Давай прием организуем, — предложил Скрипач. — Но скромный. Немного выпивки, немного закуски…
— Ты не наелся? — удивился Ит. — Только что же позавтракали.
— Я исключительно из вежливости, — помотал головой Скрипач. — Вино, печенье, конфеты, сигареты, сигары…
— Трубка и кальян, — закончил Ит.
— Не умеешь шутить, не берись, — отмахнулся Скрипач. — Оливия курит, София курит. Ветер вроде бы тоже. Грегор… думаю, нет. Кто еще придет — фиг знает. Но что-то мне подсказывает, что они тут все не чураются небольших удовольствий. Эй, Полосатый! — позвал он. — Пилоты все курят?
— Я Фиолетовый, — отозвался голос. — Полосатый отдыхает. Нет, пилоты курят не все.
— А пьют?
— Практически все, но разное.
— Слушай, раз ты всех так хорошо знаешь, помоги нам собрать на стол, — попросил Скрипач. — Чтобы было гостеприимно… но не очень. Словно мы сердимся.
— А вы сердитесь? — удивился трансфигуратор. — Вроде Полосатый сказал, что вы не злые.
— Мы не злые. Просто они нас послали в Небесную пристань, а это оказалось, скажем так, почти самоубийством, — объяснил Скрипач.
— В Небесную пристань?! — несказанно удивился Фиолетовый. — А она что, ещё существует?..
— Да, — кивнул Ит. — Существует.
— Обалдеть, — сообщил трансфигуратор. — Но это не они послали, это карта. Они вам разве не объяснили, как это работает?
— Они нам ничего не объяснили, — зло сказал Скрипач в ответ. — И мы хотим выяснить, что и как. Поэтому нам надо какое-то угощение, но… чтобы они видели: мы сердимся.
— Ясно. Сейчас сделаю.
* * *
На столе стояло несколько бутылок вина — сухое, излишне кислое, и десертное, излишне сладкое; две настойки — с перцем, излишне горькая, и на травах, воняющая такой аптекой, что глаза слезились. В довесок к бутылкам имелось печенье — слишком твердое
