— А, — произнес Рэддинг. — Кажется, его фамилия Фогл? Копна здоровых волос,
глубокие, душевные глаза, невероятная любовь к Ницше?
— Так он приходил сюда, — Дина не смутила театральность его отца. — О чем он
спрашивал тебя?
— Существует лишь два вопроса, Дин. Ты ведь знаешь, — нежно произнес Рэддинг. —
Почему и как.
— И каким же оказался профессор? — продолжил давить Дин. — Что его больше
интересовало — «почему» или «как»?
— Немного от первого, немного от второго, — Рэддинг наклонился вперед. — С чего бы
ты так внезапно проявили интерес к моему коллеге? Боишься, что он плохо расскажет нашу
историю?
— Нет у нас никакой истории.
— Моя история — твоя история, — в глазах Рэддинга появился странный блеск, но ему
удалось усмирить его и унять напряжение в голосе. — Если ты хочешь знать, о чем писал
профессор и на что он способен, думаю, стоило спросить у него.
— Я спрошу, — сказал Дин. — Как только ты скажешь, где мне найти его.
— Ради всего святого, Дин, этот парень не стоит у меня на быстром наборе. Мы не друзья.
Он пару раз расспрашивал меня. В основном, он задавал мне вопросы, а я отвечал на них, а не
наоборот.
Дин встал, собираясь уходить.
— Но, — жеманно добавил Рэддинг, — он упомянул, что чаще всего пишет в своем домике
в горах.
— Что за домик? — спросил Дин. — В каких горах?
Рэддинг жестом закованных в наручники рук попросил Дина сесть. После долгого мига,
Дин сел.
— Возможно, мне понадобится освежить память, — сказал Рэддинг, слегка наклоняясь
вперед, его глаза бережно изучали Дина.
— Чего ты хочешь? — голос Дина был абсолютно ровным. Рэддинг либо не заметил этого,
либо его это просто на просто не заботило.
— Тебя, — произнес мужчина, в то время как его взгляд скользил по Дину, впитывая
каждую деталь, словно художник глядел на своё лучшее творение. — Я хочу узнать тебя, Дин. Чем
занимались эти руки на протяжении пять последних лет? Что повидали эти глаза?
Было что-то странное в том, как отец Дина разделял его тело на части.
Дин для тебя всего лишь вещь, — подумала я. — Его руки и глаза, его рот. Что-то, что ты
можешь уничтожить. Чем ты можешь завладеть.
— Я пришел сюда говорить не о себе, — голос Дина не дрогнул. Его отец пожал плечами.
— А я вот совсем забыл, где находится домик профессора — у горы Катоктин или у горы
Шенандоа.
— Я не знаю, что мне сказать, — Дин сверлил отца глазами. — Тут не о чем говорить. Это
ты хотел услышать? Что эти руки, эти глаза — ничто?
— Они — всё, — голос Рэддинга вибрировал от напряжения. — Ты столь многое мог бы
сделать.
Рядом со мной агент Стерлинг встала. Она на шаг приблизилась к стеклу. Приблизилась к
Рэддингу.
— Ну же, Дин, должно ведь в твоей жизни быть что-то, о чем стоит поговорить, — Рэддинг
говорил непринужденно и свободно — кажется, он не замечал ненависти, кипящей в глазах Дина.
— Музыка. Спорт. Мотоцикл. Девушка, — Рэддинг склонил голову вбок. — Ох, — произнес он. —
Значит, у тебя есть девушка.
— Никого у меня нет, — огрызнулся Дин.
— Мне кажется, ты слишком бурно отрицаешь это, сынок.
— Я не твой сын.
Руки Рэддинга дернулись. В долю секунды, он вскочил на ноги. Наверное, Дин склонился
вперед, потому что, каким-то образом, Рэддингу удалось схватить его за футболку. Отец заставил
сына встать.
— Ты мой сын намного больше, чем когда-либо был сыном своей матери. Я внутри тебя,
мальчик. В твоей крови, в твоих мыслях, в каждом твоем вздохе, — теперь лицо Рэддинга
находилось близко к лицу Дина, достаточно близко, чтобы Дин ощущал тепло его дыхания. — Ты
это знаешь. Ты боишься этого.
В какой-то миг Дин просто стоял, а затем его кулаки врезались в оранжевый комбинезон его
отца и он потянул Дэниела Рэддинга через стол.
— Эй! — Бриггс встал между ними. Рэддинг первым отпустил Дина. Он поднял руки,
сдаваясь.
На самом деле, ты никогда не сдаешься, — подумала я. — Ты никогда не отступаешь. Ты
получаешь то, чего хочешь — а сейчас ты хочешь Дина.
Агент Стерлинг схватила меня за локоть.
— Мы уходим, — сказала она.
Охранник попытался остановить её, но она испепелила его взглядом.
— Ещё одно слово, один шаг, и, клянусь Богом, ты лишишься работы.
Я взглянула на Дина. Бриггс опустил руку ему на грудь и с силой надавил. Словно внезапно
очнувшийся лунатик, Дин отпрянул, отпуская отца. Он взглянул в двухстороннее зеркало, и я была
готова поклясться, что он видел меня.
— Кассандра, — резко сказала агент Стерлинг. — Мы уходим. Сейчас.
Последним, что я услышала, прежде чем уйти, был голос Дина, пустой и жесткий.
— Расскажи мне о домике профессора.
Глава 20
— Это было ошибкой, — произнесла Стерлинг, когда мы вернулись в машину.
— Пойти с охранником? — спросила я.
— Привести сюда тебя. Привести сюда Дина. Быть в той комнате, наблюдать за всем этим.
Всё это было ошибкой.
Когда Стерлинг произнесла «всё это», мне показалось, что она говорила не только о
способе, которым Бриггс и директор хотели раскрыть это дело.
Она имела в виду жизнь, которой жил Дин. Программу «Естественных». Всё это.
— Это не одно и то же, — сказала ей я. — То, чем занимается наша команда, и то, что они
заставили Дина делать с его отцом — это не одно и то же.
Отправив Дина в одну комнату с Дэниелом Рэддингом, они вскрыли все старые шрамы,
каждую рану, оставленную этим человеком на психике Дина.
Наша программа была другой.
Мы занимались не этим.
— Если бы вы только видели Дина, когда нам позвонили, чтобы сообщить, что ФБР нашли
Маккензи Макбрайд, — сказала я, думая о Дине. О нашем Дине. — Он не просто улыбнулся. Он
просиял. Вы вообще знали, что у него есть ямочки?
Агент Стерлинг не ответила.
— У Дина не могло быть нормального детства, — не знаю, почему я так старалась
объяснить ей это. — Есть вещи, которых не обратить вспять. Нормальность для нас не вариант, —
я думала о словах Слоан. — Если бы у нас было нормальное детство, мы бы не стали
естественными.
Агент Стерлинг наконец обернулась, чтобы взглянуть на меня.
— Мы говорим об отце Дина или о твоей матери? — она подождала, пока я осознаю смысл
вопроса. — Я читала твой файл, Кэсси.
— Так теперь я стала Кэсси? — спросила я. Она нахмурилась. Я уточнила. — С самого
вашего появления, вы звали меня Кассандрой.
— Ты хочешь, чтобы я продолжила называть тебя полным именем?
— Нет, — я замолчала. — Но вы хотите. Вам не нравятся сокращения. Они сближают вас с
людьми.
Стерлинг вдохнула.
— Тебе придется прекратить это.
— Прекратить что?
— Большинству людей не нравится, когда их профилируют. Некоторые вещи лучше не
упоминать вслух, — она сделала паузу. — Где ты была прошлой ночью?
Моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Такого вопроса я не ожидала.
Я притворилась дурочкой.
— Что вы имеете в виду?
Она угрожала программе, стоило Слоан всего на всего создать сцену преступления в нашем
подвале. Я понятия не имела о том, что она сделает, если узнает, чем мы с Майклом и Лией
занимались накануне ночью.
— Ты думаешь, что ты мне не нравишься, — Стерлинг говорила голосом профайлера,
забираясь в мою голову. — Ты видишь во мне врага, но я тебе не враг, Кэсси.
— Вам не нравится наша программа, — я сделала паузу. — Я не знаю, почему вы вообще
взялись за эту работу. У вас какие-то проблемы с тем, чем здесь занимается Бриггс и какие-то
проблемы со мной.
— Моя проблема с тобой, — сказала она, тщательно подбирая каждое слово, —
заключается в том, что ты не подчиняешься указаниям. Все инстинкты на свете окажутся
бесполезны, если ты не сможешь работать в системе. Бриггс никогда не понимал этого, как и ты.
— Вы говорите о произошедшем прошлым летом, — я не хотела обсуждать это, но другого
выхода у меня не было. Я не могла выйти из машины. Я не могла сбежать от её оценивающего
взгляда. — Я понимаю. Дин пострадал. Майкл пострадал. И всё из-за меня.
— Где ты была прошлой ночью? — снова спросил агент Стерлинг. Я не ответила. —
Прошлым летом ты и твои друзья без причины взломали засекреченную базу данных и прочитали
файлы, судя по всему, из-за скуки. Даже после того, как Бриггс предупредил тебя о том, что стоит
отступить, ты не сделала этого. В итоге, убийца вышел на связь, — она не дала мне опомниться от
этого жестокого пересказа событий. — Ты хотела участвовать в деле. И твоя агент Лок
подчинилась.
— Так это я виновата, — сердито сказала я, стараясь не заплакать, в ужасе от того, что она
