аномалия стала ощущаться другими операторами далеко не столь отчётливо, как прежде.
— Сокращай область, уменьшай концентрацию! — потребовал Герасим.
И вот с этим его распоряжением возникли определённые сложности, поскольку в неструктурированной сверхсиле то и дело возникали лакуны, а на расходе энергии уменьшение концентрации если и сказывалось, то отнюдь не с линейной зависимостью. Даже при метровом диаметре сигнальной зоны на её поддержание уходило около пятнадцати процентов мощности. Энергетический фон в этом случае был далёк от нормального, ладно хоть облако неструктурированной энергии не помогало, а мешало другим операторам брать меня на прицел.
— Смазанный он какой-то! — заявила Алевтина. — Не могу прицелиться!
Остальные тоже как-то очень уж неуверенно покивали, и только Лия наморщила вздёрнутый носик.
— А мне, наверное, так всё же проще.
— Ну так ты с четвёртого витка! — хмыкнул Авдей. — У тебя чувствительность выше. Операторы с первых трёх тоже во всём разберутся, а остальные уже нет.
— Да что они могут-то с первых трёх витков? — презрительно фыркнул Сергей — самый младший из пятёрки пирокинетиков.
Герасим погрозил ему пальцем, а я позволил развеяться облаку сверхсилы и с облегчением перевёл дух.
— Усиливай контроль энергии, — распорядился наставник. — Увеличивай равномерность её распределения, уменьшай насыщенность и рассеивание, оптимизируй объём. В результате снизишь заметность для других операторов.
— Это всё здорово, — поморщился я, — но у меня всё на энергию в противофазе завязано! С этим как быть? Невозможно входящий поток от потенциала отделить, а сверхсила в противофазе для остальных всё равно что для быка красная тряпка!
В глазах Герасима блеснул интерес.
— А почему, собственно, и не отделить? Техника заземления у тебя на высоте, попробуй в этом направлении поработать. Готовых рецептов нет, тут твой случай уникален, но начать следует с упражнений на развитие разных полушарий головного мозга. Ты правша? Тогда больше задействуй левую руку. А ещё ритм выбивай три такта правой и одновременно четыре левой или наоборот. Жонглируй так же — три мячика и четыре. А вот ещё…
Герасим принялся сыпать советами, я еле дождался, пока его фантазия иссякнет. Тогда позвал Лию, и барышня попрощалась с пирокинетиками, а напоследок послала воздушный поцелуй наставнику и взяла меня под руку, зашагала рядом.
Как-то даже настроение разом испортилось. Оно и до того не ахти было, а тут и вовсе скисло.
— Ну ты чего, Петя? — принялась тормошить меня девчонка. — Опять приревновал, что ли?
— Да ничего подобного! — пошёл я в отказ.
— А что тогда? — продолжила допытываться Лия. — На Геру обиделся? Так он не со зла придирался, а для пользы дела недостатки выявлял. Он нас всех в хвост и в гриву гоняет!
Некоторое раздражение в связи с придирками я конечно же испытывал, но жалобы на этот счёт прозвучали бы глупо, да и причина дурного настроения крылась совсем в другом. И поскольку вываливать свои проблемы на подружку нисколько не хотелось, ограничился полуправдой.
— Да меня завтра на Кордон усылают. Только в субботу уже вернусь.
— Ой, как неудачно получилось! — расстроилась Лия. — Мы в понедельник в Зимск уезжаем до конца месяца, думала, с тобой на неделе чаще видеться будем… — Но она тут же улыбнулась, так что на щеках залегли милые ямочки, и заявила: — Но сегодня-то у нас всё хорошо, так? Вот и давай веселиться!
И мы пошли веселиться. Угомонились далеко за полночь, даже уснули в объятиях друг друга, как если бы боялись, будто это в последний раз. Но нет, конечно же — нет. Всё у нас будет хорошо. Именно что — у нас.
Утро преподнесло сюрприз. Приятный или не очень — я так сразу и не смог определиться, очень уж оказался неожиданным поворотом событий озадачен. Точнее даже — откровенно сбит с толку.
Распрощавшись с Лией у проходной, я на территорию студгородка заходить не стал и двинулся прямиком к служебным воротам, откуда и должен был отправиться на Кордон институтский транспорт. Пока стоял, у меня дважды проверил документы патруль комендатуры, но в этом как раз ничего удивительного не было — к усилению режима давно все привыкли. А вот дальше подошла Лизавета Наумовна.
Подошла она с дорожной сумкой, и я сразу сообразил, что на Кордон мы поедем вместе, удивился этому обстоятельству и ему же порадовался. А ещё — самую малость озадачился. Пока что лишь самую малость.
— Здравствуйте, Лизавета! — улыбнулся я и предположил: — Неужели опять на Кордон перебираетесь?
— До сентября в командировке там пробуду, — подтвердила дамочка. — Собиралась на следующей неделе уехать, но раз такая оказия подвернулась, решила за тобой присмотреть.
— Да что со мной будет?
— А кого вчера Федора еле откачала?
Я капельку покраснел даже от смущения.
— Так уж «еле»! — фыркнул с демонстративной непринуждённостью и поспешил перевести разговор на другую тему: — А я думал, у вас работы невпроворот. Квоты же на инициацию чуть ли не в два раза повысили!
Лизавета Наумовна откинула с лица волосы и покачала головой.
— В летний поток самых перспективных включили. Осложнений меньше было, за июль всех в кондицию более-менее привели.
— А на Кордоне чем займётесь, если не секрет?
— Диагностикой. Всех соискателей этого года заранее на Кордоне собрали — грамотность подтягивают, теорию дают, диспансеризацию проводят.
— А ещё они к излучению Эпицентра адаптируются, — предположил я.
Лизавета улыбнулась.
— Не без этого.
И вот тут к выезду с территории подкатила двухдверная малолитражка с опущенным верхом, вот тут я и озадачился по-настоящему. Автомобиль был мне прекрасно знаком, водитель — тоже.
— Карета подана! — объявил Альберт Павлович, выбираясь из-за руля.
Я только глазами захлопал, а Лизавета Наумовна спокойно подошла к откинувшему крышку багажника консультанту и вручила тому свою сумку.
— Дела на Кордоне, Альберт? — поинтересовалась она после этого.
— Поручили условия размещения соискателей проинспектировать, — подтвердил мой куратор и предупредительно распахнул перед Лизаветой дверцу со стороны пассажирского места. — А раз уж я на своей машине еду, институтскую решили не гонять. Экономия!
Я в столь невероятное совпадение не поверил, но благоразумно придержал язык за зубами. Да ещё Лизавета шагнула через порожек, и лёгкая ткань платья обтянула её бёдра так, что прямо-таки дух перехватило; из оцепенения вырвал резкий стук, с которым Альберт Павлович прикрыл дверцу.
Опомнившись, я кинул свой вещмешок в багажник, опустил крышку и устроился на заднем откидном сиденье. Не могу сказать, будто оно было очень уж удобным, но поездка предполагалась не из долгих, да и лучше так, чем на жёсткой лавке в кузове грузовика.
На контрольно-пропускном пункте мы зарегистрировались должным образом, предъявив дежурному удостоверения личности и командировочные бумаги, дальше ехали без остановок
