до самого Кордона. Хоть патрульные вездеходы и мотоциклы попадались с завидной регулярностью, нас никто ни разу так и не остановил.
Изредка мы обгоняли попутные колонны, к Новинску тоже катил встречный транспорт, но после ночного дождя дорога толком не просохла, пыли не было вовсе, вот и мчали с поднятым верхом, подставив лица свежему ветру. Лизавета только немного поворчала, что у неё причёска растреплется, но это она не всерьёз, больше из женского кокетства, как мне кажется.
Альберт Павлович был в ударе, сыпал байками из жизни студентов и политическими анекдотами, заскучать за без малого часовую поездку мы попросту не успели. У меня даже поясницу не так сильно свело из-за неудобной позы, как того стоило ожидать. Подвез консультант нас непосредственно к госпиталю, и я вознамерился помочь спутнице с багажом, но нам оказалось не по пути: Лизавете Наумовне была назначена аудиенция у главврача, мне же надлежало предстать пред ясные очи доцента Звонаря.
— Альберт, Пётр…
На прощание дамочка одарила консультанта дружеским поцелуем в щёку и улыбнулась мне, подхватила дорожную сумку и зацокала каблучками туфель по гранитным ступеням. Пока она поднималась на крыльцо, мы не произнесли ни слова, и, если уж на то пошло, куратор следил за покачиванием обтянутых платьем бёдер даже пристальней меня. Я ещё и отвлёкся от этого захватывающего зрелища первым, спросив:
— Альберт Павлович, мне что-то нужно знать?
Округлое лицо куратора не растеряло своей безмятежной мягкости, взгляд и тот не потяжелел.
— Нет, Петя. Просто не надорвись, очень тебя прошу.
Напутствие нисколько не воодушевило, и я кивнул.
— Постараюсь. — Достал из багажника вещмешок и уточнил: — А обратно вы когда?
Альберт Павлович стряхнул задумчивость и улыбнулся.
— Сие тайна великая есть! — сообщил он мне. — Но думаю задержаться здесь до субботы, заодно тебя обратно отвезу. Если что-то поменяется, я заранее предупрежу, о транспорте пока не договаривайся. Но в любом случае в воскресенье встречаемся на футболе.
Вот тут я и не удержался от тяжёлого вздоха. С учётом грядущего выезда пирокинетиков в Зимск свой законный выходной хотелось провести с Лией, а не следить за двумя десятками балбесов, гоняющих по полю мяч, и от Альберта Павловича такое моё настроение не укрылось.
— Не в моих принципах смешивать личные и рабочие интересы, но это как раз то единственное исключение, которое я могу себе позволить. Воскресенье. Девять утра. Стадион. И чтоб без опозданий! Понял?
— Так точно!
Куратор не слишком-то тепло улыбнулся и похлопал меня по плечу.
— Тебе понравится!
Он опустил крышку багажника, уселся за руль и укатил прочь, а я так и остался стоять у крыльца. Последняя фраза консультанта прозвучала очень уж неопределённо, и закралось вполне обоснованное подозрение, что речь шла отнюдь не о футбольном матче. Вот что опять Альберт Павлович задумал? Только-только жизнь в обычную колею вошла!
Вспомнился протянутый им рукоятью вперёд револьвер и человек на земле, передёрнуло.
Впрочем, строить предположения касательно намерений куратора я мог до бесконечности, а посему выкинул недобрые предчувствия из головы, устроил на плече лямку вещмешка и двинулся ко входу в госпиталь. В фойе оказалось неожиданно многолюдно для августа, столько юношей и девушек прежде тут бывало лишь в июне и декабре. Ещё удивил минимальный уровень сверхэнергетических помех. Огляделся и решил, что из операторов здесь только наставники и вахтёры. Все остальные, надо понимать, соискатели на передержке.
Я предъявил документы и поднялся на второй этаж. Перед двадцать вторым кабинетом выстроилась очередь, но я молодых людей и барышень проигнорировал, постучал в дверь и, не обратив ни малейшего внимания на недовольный ропот, заглянул внутрь.
— Разрешите, Макар Демидович?
На больничной кушетке лежал обнажённый по пояс юноша, но им занималась конопатая девица в белом халате, и доцент сделал приглашающий жест.
— Пётр, заходи!
Он сразу расписался в командировочном удостоверении и шлёпнул треугольную печать, а после вернул бумаги, присовокупив к ним ещё и бланк направления.
— Пробегись пока по врачам, — распорядился Макар Демидович, — и обязательно уложись до двух. Жду тебя самое позднее в половине третьего. — И уже не мне: — Ну что там, Нюронька?
Я задерживаться в кабинете не стал, изучил полученное направление уже в коридоре. Ничего сверхординарного не обнаружил, да и сам бланк ничем не отличался от тех, которые вручают соискателям после инициации. Всех отличий — кинозал вычеркнут да несколько дополнительных кабинетов от руки вписано, в том числе и третий.
Но для начала направился я в кабинет за номером двенадцать. К нему тоже выстроилась очередь, и какой-то крепыш даже возмутился:
— Эй, куда?!
Но я лишь бросил в ответ:
— Туда, — без стука распахнул дверь и шагнул через порог. — Физкульт-привет!
Семён и Лёня занимались странной установкой, которая с мерным жужжанием вращала вокруг ошалелого юноши выгнутый половинкой полого цилиндра стальной лист, а вот Вася бездельничал, он сразу оторвался от газеты и раскинул руки в стороны.
— Ба! Какие люди!
За время службы на Кордоне я частенько сиживал с аспирантами в пивной и даже играл с ними в футбол, так что обнялись, похлопали друг друга по спине. Дальше смолк гул установки, Семён что-то быстро написал в учётной книжке и сунул её пареньку, а Лёня проводил того на выход и вывесил табличку: «Технический перерыв».
— Ну как ты там в своём Новинске? — поинтересовался он после этого.
— Да всё отлично. Работаю, в институт поступил.
— Ну и молодец! Чай будешь?
Я отказываться не стал и указал на установку:
— А это что за агрегат?
— Диагностику заготовок проводить, — пояснил Семён, начав наполнять бак холодной водой.
— Чего? — не понял я.
Аспиранты рассмеялись.
— Ну, соискателей же! — заявил Вася. — Кому-то из высокого начальства пришла в голову мысль, что подростки без сверхспособностей поддаются дрессировке и обучению проще, нежели с оными, вот в феврале всех соискателей на год вперёд и свезли на Кордон.
— Аж пятнадцать тысяч набрали! — округлил глаза Лёня. — Целый городок построили!
— Отбраковка приличная будет, — решил я.
— Меньше, чем обычно, — возразил Вася. — Они ж в зоне повышенного излучения живут.
— Кто отсеется, тех в корпус зачислят, — добавил Семён. — А барышням в Новинске работа найдётся.
— О да! — многозначительно улыбнулся Лёня.
Я перевёл разговор на общих знакомых и с превеликим разочарованием узнал, что Вову-футболиста в прошлом месяце перевели в другую часть.
— Старичков вообще мало осталось, — заметил Семён. — Ротации же!
Вася взглянул на часы и заявил:
— Ладно, хорош чаи гонять! Петь, приступай! Нам до конца дня ещё под сто заготовок принять надо. Динамику отслеживаем, ага.
Я поставил пустую кружку на стол и уточнил:
— К чему приступать?
Семён
