Да и что мог дать этот звонок? Кроме щекотки нервов.
Борька позвонил по телефону поздним утром. Первым делом сообщил:
- Тебе лучше съехать.
- Откуда звонишь?
- Из автомата.
- Тебя пасут.
- Знаю.
- Знаешь кто?
- Менты.
- Нет, - сказал я. - Это не менты.
- Тебе лучше переехать на другую хату.
Я занервничал. Борька не желал меня слушать.
- С чего ты взял. что - менты?
- Инок выследил, как они отъезжали отдачи мента, которому я должен внести бабки.
Это уже было черт-те что.
В трубке раздался короткий сигнал, извещающий о том, что на мой номер пытаются дозвониться по межгороду. Или мобильнику.
- Трубку не бери. - предостерег Борька.
- Тебя пасет киллер. - сказал я.
Борька несколько секунд помолчал и вдруг выдал:
- Насчет нее ты оказался прав.
- С чего ты взял?
- Инок видел ее с ними. Советую тебе съехать. Пока не навела.
Положив трубку, я хмуро рассматривал телефон. Потом ушел на кухню. Занялся приготовлением кофе. Думал о том, что смутить Борьку всегда было непросто. Потому и удивился когда-то, что выискалась сумасшедшая сделать это.
Пронзительный звонок телефона сорвал меня с места. Я больно задел плечом косяк кухонной двери, нарвавшись на стул. опрокинул его. Рванул трубку:
- Алло!…
- Это я, - сказал голос Борькиной зазнобы. Он звучал точь-в-точь как тогда ночью. Негромко и равнодушно.
- Да, - сказал я. - Это ты звонила?
- Да.
- Говори.
- Я на Большой Арнаутской. Возле сквера.
- Ну и что?
Она слышно сглотнула. Сообщила:
- Я думаю, что меня сейчас убьют…
Я несся по лестнице вниз так же, как проделывал это еще интернатским пацаном. Левую руку упирал в стену, правую - в перила и одним прыжком перелетал пролет.
На улице, выскочив на проезжую часть, ловил попутку, как заполошенный. Маневрируя между проезжающими машинами. Наконец импозантный дедок на «Тойоте» притормозил, чтобы обматерить меня. К нему я и сел.
Нормальный дед, сразу понял, что мне очень важно успеть. Не пришлось врать про приступ у ребенка, про.невыключенный утюг. Я только и сказал:
- Опоздать нельзя… - И дал координаты. Матерщинник дал по газам так, словно знал, куда спешим.
Уже в машине я спохватился: может, стоило оповестить милицию. Сразу даже не подумал об этом. Картежная биография не приучила к законопослушным порывам. Сейчас же терять темп не имел права.
Вопросом - смогу ли помочь - не задавался. Должен был смочь. В отличие от поднявшегося в атаку бойца, для которого уже не имеют значения ни численное превосходство врага, ни то, что враг вооружен, ни его парализующая внешность, я обо всем этом помнил. И по мере приближения к скверу вспоминал все отчетливее.
Представляя зеленую стылую физиономию, ощущал ужас. И продолжал движение.
Не знал, что и кто меня ожидает на месте, как поступлю. Намеревался действовать по обстоятельствам.
Какую мизансцену ожидал застать? Что увидеть? В любом случае не то, что увидел.
Все оказалось вполне безмятежно. В интерьере одной из аллей сквера на скамейке без спинки сидела парочка. Молодая изящная женщина и спортивный не суетливый мужчина. На соседних скамейках дышали воздухом мамы с детьми и резались в домино пенсионеры. Рядом, но не на асфальте, а на траве, скучковались собачники, обсуждали резвящихся любимцев. Не было слышно ни шума машин, ни гама расположенного в трех кварталах от сквера Привоза.
Я вышел к скверу из проходного двора одного из окружающих его домов. И сразу увидел единственный красный автомобиль на периметре сквера. «Шестерку» с тонированными стеклами.
Скамейка, на которой расположились мужчина и женщина, была ближайшей к машине.
Парочку, несмотря на то что она сидела ко мне спиной. я узнал сразу И почувствовал зуд и конечностях, какой охватывал в детстве в преддверии драки.
Потому что. какой бы идиллической ни была картинка, она не могла заглушить флюиды страха и угрозы, исходящие от этих двух.
«Только не оборачивайся», - мысленно просил я, непринужденно двигаясь прямиком к сидящим.
На моем пути, ближе к аллее, обосновалась группа собачников. Я делал вид, что направляюсь к ней.
Не знал. видел ли меня до этого напарник Тренера, наверняка ожидающий в машине. Но понимал: если признает - дело обернется скверно. Единственное, на что я мог рассчитывать, - это на внезапность. И на то, что не увижу физиономию убийцы до последнего момента.
От собачников до парочки было метров десять. Я решил сделать привал, оценить обстановку с близкого расстояния.
- Хлопцы, никто не видел черного пуделя? - спросил я негромко у хозяев собак.
Меня с любопытством поразглядывали и принялись расспрашивать, что за пудель, где и когда потерялся, как зовут. Взялись давать советы, обещали пустить информацию дальше по своим.
Я слушал, отвечал, даже что-то записывал, а сам, почти не отрываясь, наблюдал за парочкой.
И я увидел… Это только со стороны казалось, что левая рука мужчины нежно покоится на правой кисти женщины, прижатой к скамье. На самом деле мужчина жестко фиксировал ее. Женщина не пыталась вырвать руку. Что-то разъясняла сидящему рядом кавалеру, жестикулируя время от времени свободной левой рукой. Кавалер был явно не в духе. Если и отвечал даме. то с расстояния, на котором я находился, это не было заметно.
Но я заметил то, чего не могла видеть сидящая слева от него собеседница, чего не смог бы увидеть и сам, если бы не присматривался. Правая рука мужчины, тоже опирающаяся о скамейку, держала стеклянный пузырек.
Я завороженно, продолжая общение с собачниками, следил за этой правой рукой. Увидел, как она, тайком от женщины, поставила пузырек на доску, осторожно отвинтила стеклянный колпачок…
Зачем я столько ждал?… Медлительность происходящего давала уверенность, что не опоздаю.
Я рванулся к парочке. Плюнув на конспирацию, ожесточенно несся к широкой жесткой спине. И видел, как по-змеиному внезапно взметнулась рука с пузырьком, как отшатнулась, схватилась за лицо женщина, как на звук моих скачков стала оборачиваться через плечо маска мертвеца.
Я, успев ощутить ужас, с разбегу ударил в маску ногой. Почувствовал, как что-то хрустнуло и вмялось под носком. И увидел, как вскинулась рука убийцы с неизвестно откуда взявшимся пистолетом. Но не успел испугаться, потому что мертвеца уже облепили несколько собачников. Ловко закручивали на спину руки и щелкали наручниками.
Я метнулся к женщине. Но и с ней уже хлопотали двое из тех, кто советовал, как быстрее разыскать пуделя.
- Воды, - приказал один. Я послушно побежал искать воду.
Взяв взаймы у детворы ведерко, зачерпнул из фонтана. Расплескивая, помчался обратно.
На женщину боялся смотреть. Руки ее с трудом оторвали от лица. И они были сожжены. На левую часть лица попали, по-видимому, отдельные капли, зато правая почти сплошь была покрыта пенящейся массой.
- Глаза целы, - деловито издал один из собачников, поливая раны водой. И приказал женщине: - Держи закрытыми.
Я отступил за спины суетящихся эсбэушников. Все, что мог уже сделать, - сделал. Опоздал. И опоздал не потому, что не мог успеть. Потому что промедлил.
Уже знал точно, что пальцы, откручивающие стеклянный колпачок, приживутся в моей памяти. Но от этого надеявшейся на меня женщине легче не будет.
Глянул по сторонам. Красная «шестерка» тоже подверглась обработке. Извлеченный из нее парень стоял, опершись лбом о крышу, с разведенными ногами.
К нам потянулся народ. Из соседних домов высыпали любознательные одесситы. И все норовили подойти поближе. Только матери с детьми держались поодаль.
Вскоре прямо на аллею прикатил желтый милицейский «бобик». Менты сунулись в эпицентр толпы. Потом двое подошли ко мне. Хамовито-вопросительным тоном произнесли мою фамилию.
Я усмехнулся, обрадовал их:
- Все правильно. Это я.
- Давай… - Один из них приготовил наручники. Я подставил руки. «Браслеты» защелкнулись.
- Поехали, - сказал второй.
Мы пошли к «бобику». Я - в центре, они - по краям. Разглядев меня, подошедшего, водитель присвистнул. Поинтересовался у своих:
- Его дела?
Те отмахнулись:
- А чьи же?… Их тут целая бригада.
Меня заперли в задней клетке. Вернулись в толпу.
Наконец прибыла «Скорая». К этому времени и Тренер, и напарник были увезены на «Волге» эсбэушников.
Моих ментов происходящее перестало занимать. Они вернулись к машине. Расселись. Водитель завел надрывно рычащий двигатель. Уже врубил скорость. Но вдруг заглушил его.
Сквозь мелкую металлическую сетку и мутное лобовое стекло увидел одного из собачников, стоящего перед «бобиком».
Менты выбрались из машины, подошли к нему. Выслушав, оживленно принялись возражать. Собачник был спокоен и непреклонен.
Милиционеры вернулись ко мне. Тот, который надевал наручники, открыл мою дверцу, знакомо издал:
