на меня.
— Нет, конечно. Феломена, я одна к ним пойду? Вы же не отпустите к ним больше Таню? — Я не могла взять в толк, что хочет сделать Феломена.
— Ты пойдёшь со мной к Нему. Я буду Татьяной. А в это время Татьяна будет спать здесь, пока я не вернусь. По-другому мне не выйти отсюда, только так, заимствовав на время чужое тело.
— А почему не моё тело? — удивилась я.
— Потому что ты мне там будешь нужна. Мой план предполагает, что мне будет помогать человек, который имеет хотя бы начальные навыки обращения с заговорами. Основное сделаю я сама. Но тебе какое-то время, пока мы только придём в поселение, надо будет отвлекать от меня внимание. И ещё, они должны думать, что ты для них не лёгкая добыча, как Татьяна, например. Поэтому мы тебя сейчас усиленно научим нескольким приёмам настоящих ведьм. Не бойся, это не повлияет ни на твой характер, ни на твой образ жизни. Садись к столу напротив меня, положи руки на стол и смотри на свечи.
Я села напротив неё, заметив, что огарки свечей всё так же ровно горят, и ни на миллиметр не стали меньше. Она медленно, растягивая слова, начала читать заговор. Перед моими глазами возникали причудливые невесомые образы. Они зависали передо мной, впечатывались в мою память, и я незаметно для себя начала повторять за Феломеной фразы. И сразу на меня нашло оцепенение, словно вместе с заговором меня наполняло что-то тяжёлое, чужое, но оно сразу становилось моим.
Феломена замолчала. Потом удовлетворённо кивнула мне головой и снова я услышала её спокойный голос, и снова образы передо мной становились частью меня, и я повторяла и повторяла вслед за Феломеной, понятные только ей слова.
— Ну вот, теперь ты можешь и огонь вызвать, и от огня заслониться. Можешь набросить верёвку, чтобы обездвижить человека, а можешь отвести от себя глаза противника. Надо только подумать об этом. Я хочу тебе рассказать про один приём, которым пользуются ведьмы клана Великой Чёрной Брутхи. Тебе нужно ему научиться, чтобы Он подумал, что ты принадлежишь к их клану. Когда ты подходишь к ведьме, или к колдуну, ты должна быстро сделать жест, будто ты дотронулась до своего пупка. Вот так — Она быстро приложила левую руку к животу и свела большой палец и указательный, будто мошку раздавила. — Это значит, что ты установила связь с кем-то из клана. Этот знак очень хорошо известен Ему. И это заставит его задуматься, почему ведьмы Великой Чёрной Брутхи заинтересовались Татьяной. Он же понимает, что Татьяна является одной из потомков бывшей ведьмы этого могущественного клана. Ты, конечно, не установишь ни с кем связь, потому что не являешься частью клана, но он этого не знает. Просто хоть ненадолго, но насторожится.
— Когда мы к ним пойдём? — Спросила я.
— Скоро. Они уже знают, откуда ты вызвала Татьяну, и Рада поняла, чей это дом. Они ищут, и не могут найти тебя. Рада прощупывает твой след. А его-то как раз нет. Но Лушка видела Алексея, знает, что вы вместе с ним приехали. Поэтому, у них один выход — это забрать его к себе. Как только его заберут, они оставят тебе послание, и пригласят к себе. Вот тогда мы с тобой и появимся у них.
— А как мы узнаем, когда Сакатова они заберут?
— Я увижу. Твой Сакатов сейчас сидит с моим зятем, и ждёт, когда ты вернёшься с Татьяной. Тася сказала им, что вы сейчас вместе, и они все там немного успокоились, хоть и не понимают, куда вы исчезли. Вот для этого и нужна была такая тайна, даже от Алексея, чтобы не прочитали их.
— Вы слышите, о чём они говорят?
— Даже не хочу слышать. Зять мой, как всегда, костерит меня. Ничего нового.
Я про себя посмеялась, вспомнив, как Дмитрий Семёнович говорил, что лучше бы оставил Феломену в деревне. Надо будет сказать ему, чтобы следил за своими словами, когда бабушка жены — ведьма.
Феломена оглянулась на Татьяну, потом сказала мне:
— Мне придётся убрать некоторые её воспоминания о днях, проведённых ею в поселении. Она и так всё ещё не в себе. Умеет этот Кощей шокировать. Я у него и пострашнее вещи видела, сколько раз он заманивал людей в своё поселение! Ничего человеческого в нём уже не осталось. Но чтобы он натравил на свою ведьму свору, этого никогда не было. Совсем озверел. Он всю мою жизнь, пока я была в его круге, хотел, чтобы я насылала на людей проклятья. И чтобы обязательно смертельные. А я не могла. Люди и сами неплохо себя в могилу загоняют. Знают, что идут не туда, но со своим чёртовым упрямством становятся как одержимые. И ещё, всем хочется, чтобы, как только возникнет у них какое желание, так чтобы оно сразу сбылось. Хорошо ли это, плохо ли, к добру ли, к худу ли, это не важно. Хочу и всё. Да. Ещё и сердятся, если я отказываю, и говорю, что надо сначала подумать и всё взвесить. Вот пять раз сделай человеку хорошо, а один раз откажи, и всё, сразу забывают хорошее. Сколько раз я хотела переехать отсюда, уехать далеко, чтобы не видеть больше никого. А потом выйду из дома, огляжусь, и думаю: «Ну как я отсюда уеду! Родное всё. Разве смогу я жить в другом месте! Нет, не смогу, с тоски помру». Так и прожила всю свою жизнь в своей деревне. И в поселении у него не стала жить, как он ни пытался меня туда притащить. А Марфа, ныне погибшая, раньше жила в деревне Чудиново, это отсюда шестьдесят километров. Так и не побывала она в своей родной деревне перед смертью. — Глаза у Феломены стали как грозовое небо — Ничего, за всех спросим с него. И за мамку мою, и за Марфу, и за всех, кого он погубил за эти долгие триста лет своей жизни.
Потом мы долго сидели с ней молча, она смотрела на свои горящие свечи, а я просто смотрела перед собой. Я вспомнила, что ещё хотела спросить у Феломены.
— Феломена, а как так получилось, когда я первый раз у вас здесь очутилась, мы с вами долго разговаривали, а на самом деле прошло, буквально, одно мгновение? Сакатов так и не понял, что меня долго не было.
— Ты слышала часы?
— Да, я по ним Вас и нашла.
— Как только ты оказалась у меня,
