Рябцев. – Считай, что наша беседа неофициальная. Ты меня знаешь не первые дни. Просто так бы с вами тут не сидел – дел по горло. Что мне докладывать в штаб дивизии? Что капитана Руднева поглотила какая-то туча?
Молодой лётчик стушевался. На помощь пришёл Синявин, немного старше его.
- Я тоже видел, товарищ полковник. Эта туча сразу привлекла наше внимание. Оба немца ушли в неё, и Алексей погнался за ними, взмыв почти вертикально в высоту. Там и исчез.
- А вы?
- Коля сразу последовал за ним. Я добивал оставшихся «мессеров». Рядом работали звенья Куликова и Одинцова. Все видели, как Руднев вошёл в тучу, и Коля устремился за ним.
- Что дальше? – повернулся командир к Миронову.
- Вот тут-то и начинается самое непонятное, - озадаченно ответил тот. – Громадная туча как бы озарилась каким-то непонятным свечением, хотя над облаками висел красный шар заходящего солнца. Я едва не ослеп, вынырнув из облаков. Переливаясь всеми цветами радуги, эта туча шевелилась и клубилась прямо перед носом Руднева. Он успел крикнуть по рации, что догоняет немца, а я ринулся за оставшимся «фокке-вульфом». Сбил его, повернул к капитану, но…
- Что, но?
- Но его уже не было.
Повисла краткая пауза.
- Ясно, - вздохнул полковник. – Возможно, он повторно ушёл в эту тучу. Но я не об этом сейчас спрашиваю. К Алексею мы ещё вернёмся. Ты мне скажи, чем тебе не угодила эта туча? Сам говоришь, что повидал их на своём веку. Чем она отличалась от обыкновенных облаков и туч?
Коля на миг задумался:
- Не знаю даже, как объяснить. Она была там не к месту, что ли… Не грозовая, не набухшая морозная и снеговая. Какая-то необычная, я таких раньше не встречал.
- Ты тоже видел её вблизи? – обратился Костин к Синявину?
- Никак нет. Мы продолжали вести бой под облаками. Вверх не поднимались. Таков был приказ командира звена. Он сказал, что сам справится, да и Коля помчался к нему на выручку. Нам с Куликовым досаждали «мессеры», а звено Одинцова вела бой над трассой озера, по которой шли грузовики в блокадный город. Обоих мы потеряли из виду, но слышали их переговоры.
- И когда пропала связь? – обратился начальник штаба к Миронову.
- С Рудневым?
- Да.
- Сразу, как он вошёл в эту чёртову тучу. Она, как я уже сказал, светилась каким-то причудливым свечением, отчего я едва не ослеп.
- И солнце продолжало светить?
- В том-то и дело, что эта туча своим свечением забивала солнце! К тому же ещё переливалась разноцветными красками.
- А молнии? Ты перед нами рассказывал своим товарищам о молниях.
- Так точно. Из неё вырывались разряды гигантских зигзагов. Один едва не зацепил корпус моего «ишачка». И это зимой! Откуда в конце января в небе может возникнуть гро-зо-ва-я туча? – протянул он по слогам. – Мне не мерещилось. Такая же молния прошила и машину Руднева, прежде чем он скрылся в туче.
- И это всё?
- Всё. Дальше ни товарища капитана, ни связи с ним. Я прошёл тучу насквозь, вынырнув с другой стороны. Кружил вокруг, пытаясь выйти на связь с командиром. Затем кончилось горючее, и я направил свой самолёт к аэродрому. Синявин последовал за мной. Над трассой уже появились наши штурмовики и сменили нас. Дальше вы знаете. Едва хватило горючего посадить самолёт на полосу. Теперь точно всё.
- Ты уверен? Ничего не забыл?
Младший лейтенант немного подумал:
- Есть ещё кое-что.
- Говори.
- Когда я пролетал тучу насквозь, мне слепило глаза от буйных красок, которыми она светилась. Но я успел заметить некую воронку спирали, кружившейся внутри тучи. Знаете, такое себе верчение, будто смерч по пустыне гуляет. Я когда-то видел вихрь смерча, крутившийся вокруг своей оси. Это было в Ашхабаде, в песчаных дюнах, давно ещё, перед войной. Вот такое вращение я и увидел краем глаза, промчавшись сквозь тучу.
- Думаешь, это имеет отношение к исчезновению капитана?
- А как ещё можно объяснить? Он ведь пропал внезапно. Нырнул в клубящееся пространство и сгинул. Ни связи, ни обломков самолёта, ни парашюта.
- Знаю, - хмуро откликнулся Рябцев. – Всей Северной дислокации была отдана команда, искать его по всему побережью, а завтра с утра, когда рассветёт, истребители, штурмовики и прочие машины, помимо того, как будут вести бой с неприятелем, буду ещё и посматривать на лёд озера. Вдруг заметят ракету или другой условный сигнал. А может и обломки. Сесть-то он должен был как раз на озере – до аэродрома не дотянул бы.
Они ещё какое-то время приводили к плану свои соображения, намечая завтрашнюю операцию. Самолётов катастрофически не хватало: немцы наседали на Ленинград со всех сторон.
И действительно, вылеты начались, едва забрезжила заря. Двенадцать самолётов авиаполка взлетали попарно, соблюдая очередь. С утра к боевой готовности и поискам исчезнувшего Руднева были подключены все наземные службы вдоль береговой линии Ладоги. Звенья эскадрилий непрерывно сменяли друг друга, ведя бои с противником, защищая «дорогу жизни» и, возвращаясь на несколько минут заправиться, вновь взмывали вверх. Облёт территории был огромен. Искали парашют или следы упавшей машины. Искали везде, где, по расчётам, мог приземлиться советский лётчик.
Однако всё было напрасно.
Туча так и осталась в воображении Коли Миронова неким мистическим явлением природы.
Поиски продолжались и в последующие дни.
Руднев, как в воду канул, если здесь будет уместно такое сравнение.
Спустя несколько дней бесплодных поисков, капитану Рудневу было присуждено звание Героя Советского Союза.
Посмертно.
Коля Миронов, Синявин, Одинцов, Куликов и другие лётчики авиаполка почтили своего командира эскадрильи почётной минутой молчания.
А между тем, дело обстояло так…
******** (пауза) *******
На полном ходу транспортная громадина грузно врезалась в мёрзлую землю, пропахав её своим брюхом, оставляя за собой глубокую борозду из поваленных сосен и берёз. Чёрный шлейф угарного дыма заволок лесистую местность в радиусе нескольких километров. Раздался чудовищный взрыв, и гриб пламени поглотил место падения, сметая всё на своём пути. «Антей», носом зарывшись в грунт мёрзлой земли, издал скрежет, выплёвывая из себя сгустки пламени и разваливаясь по частям. Взрыв, потрясший лес, был настолько мощным, что несколько сотен деревьев буквально разнесло в клочья, накрыв своим чёрным смогом всю прилегающую территорию. Сам транспорт представлял теперь сплошную груду изуродованного корпуса вперемежку с развороченными внутренностями некогда бывшего грузового салона. В такой мешанине рвущегося наружу пламени и растекающегося
