Помните этот факт.
У меня чувство, что это будет большой частью того, что нас ждет впереди.
***
Смотря из окна на темный пустынный пейзаж, я спрашиваю:
— Куда мы опять едем?
Мэтью и Джек ухмыляются друг другу. Джек говорит:
— Мы едем на небеса, брат. Правда — это место, как оазис. Первоклассные женщины, которые знают, как позаботиться о мужчине. Разрешено все — груди и попки повсюду. — Он целует кончики своих пальцев. — Словно манна небесная.
Я просто пожимаю плечами, меня это не впечатляет. Но Уоррен в нетерпении.
— Водитель, дружище? Чего ты медлишь? Я пешком дойду быстрее.
Водитель смотрит на нас в зеркало заднего вида.
— Простите, ребята. Впереди меня Линкольн Таур-кар, который еле плетется. Он не даст мне его обогнать.
Я сажусь прямо и смотрю в переднее стекло. Точно — там старушка. Точнее, как селедки в банке — полная машина стариков. Помните, что я чувствую по отношению к пожилым водителям? Если нет, я просто скажу это: это угроза для общества.
Стивен держит бутылку водки и делает глоток. Не знаю, говорит он с нами или сам с собой, но ни с того, ни с сего заявляет:
— Я скоро умру.
Все глаза в лимузине поворачиваются к нему. Мэтью спрашивает:
— Что за херню ты несешь?
— Я говорю, что моя жизнь на половину прошла. А я еще так много не сделал. Больше не собираюсь сдерживаться — впредь я собираюсь ей наслаждаться.
Я фыркаю:
— Ты просто пьян. Не впадай тут сейчас в депрессию. Если ты начнешь плакать, я вышвырну тебя из машины во время движения.
Стивен не обращает внимания на мои предупреждения. Он наклоняется к перегородке, что отделяет нас от водителя и говорит:
— Я дам вам сто баксов, если вы сможете с ними сравняться.
Так как на встречной полосе никого не было, водитель пересекает двойную сплошную линию и догоняет Линкольн.
Когда он поднимается, у него заплетаются слова.
— Вычеркиваем это из списка желаний.
Потом он расстегивает свой ремень и хватается за пояс своих штанов — спуская их к лодыжкам — вместе с трусами и все такое.
Каждый в машине поднимает руки вверх, чтобы попытаться укрыться от этого зрелища. Мы рычим и возмущаемся:
— Мои глаза! Жжёт!
— Запихай своего удава назад в клетку, чувак.
— Не такой задницей я собирался любоваться сегодня вечером.
Но наши слова — мимо ушей. Стивен — человек дела. Не говоря ни слова, он приседает и высовывает свою белоснежную задницу в окно — демонстрируя свой зад кучке бабулек в машине рядом с нами.
Готов поспорить, вы думали, что такое случается только в кино.
Он лыбится, пока его задница развивается на ветру где-то полторы минуты, чтобы его наготу разглядели. Потом, натянув штаны, он разворачивается и высовывается в окно, смеясь:
— Наслаждаетесь полной луной, леди?
Ух ты. Обычно Стивен не нападает вот так в открытую на стариков.
Без предупреждения, его сумасшедшие вопли прекращаются. Он немного молчит, а потом я слышу, как он давится единственным словом.
— Бабуля?
Потом он ныряет назад в лимузин, у него серое, шокированное и абсолютно трезвое лицо. Он уставился в пол.
— Не может быть.
Мэтью и я смотрим друг на друга, потом карабкаемся к окну. И, конечно, за рулем этого большого старого Таун-кара сидит не кто иной, как Лоретта П. Райнхарт. Мать Джорджа и бабушка Стивена.
Как такое, нахрен, может быть?
Лоретта всегда была стервой. Никакого чувства юмора, даже когда я был ребенком, она ненавидела меня. Думала, что я оказывал плохое влияние на ее драгоценного внука.
Не знаю, с чего она это взяла.
Несколько лет назад она переехала в Аризону. Как и многие женщины ее возраста, она до сих пор любит поиграть в автоматы — отсюда ее частые поездки в Город Грехов. Видимо, это одна из таких поездок.
Мэтью и я машем и улыбаемся, и словно четвероклашки, запевающим голосом кричим:
— Здрасти, миссис Райнхарт.
Она машет нам своим морщинистым кулаком. А потом ее спутница с пушистыми волосами на заднем сиденье показывает нам фак. Уверен, что это самое смешное из того, что мне довелось видеть.
Мы оба падаем на заднее сидение, истерически смеясь.
Стивен выходит из своего ступора и кричит на водителя:
— Ради бога, дружище, жми!
Мы уносимся в ночь, воя как Безумные Шляпники от веселящего газа. Все мы, кроме Стивена. Знаете, как говорят: «Что случается в Вегасе, остается в Вегасе»?
Не думаю, что моему родственнику так повезет.
***
Стрип-клуб называется «Парадайз16». Песочного цвета, двухэтажное здание без окон, окруженное пышными деревьями, каменными статуями, прудом и несколькими фонтанами. Атмосфера оазиса резко контрастирует с пустынным пейзажем вокруг. Несмотря на современную неоновую вывеску, я наполовину ожидаю увидеть девушек в тогах, которые ходят по округе с большими пальмовыми листьями и чертовым виноградом в руках.
Мы проходим к входной двери. Возможно, вам захочется как-то себя подготовить. Никому не хочется двинуть ноги от шока. Потому что, вы должны понимать — мужчины, по существу, свиньи в человеческой одежде. Я с готовностью это принимаю. Нет конца извращенному разгулу, фетишу и фантазиям, о которых мы способны мечтать.
И это заведение соответствует этому всему.
Дверь открывает рыжая женщина лет сорока в темно-зеленой сорочке и такими же туфлями на шпильках. У нее аристократичные черты — бледная кожа, полные губы, высокие скулы — красиво подчеркнуты дорогой малозаметной пластической операцией.
— Добро пожаловать в Парадайз, господа. Мы вас ждали.
Кремового цвета стены, мраморные плиты и горящий белокаменный камин в фойе вызывают доброжелательные и теплые чувства. Почти, как дома. Глубокая, сексуальная музыка доносится сзади из двери из темного дерева в дальней стороне комнаты.
— Меня зовут Карла, этим вечером я буду вашей хозяйкой. Если вам что-то понадобиться во время вашего пребывания здесь — хоть что — пожалуйста, не стесняйтесь спрашивать.
Уоррен стал раскрывать рот — как рыба, которая увидела лицо Бога. Мэтью и Джек захихикали в предвкушении, а Стивен все еще в шоке от демонстрации своего зада его бабушке.
Но я готов поспорить, что вскоре он об этом позабудет. Мы проходим в следующий зал. Приглушенный свет — как и всегда бывает в таких местах — но для стрип-клуба зал огромный. В центре расположена главная сцена, с двумя маленькими по бокам, на каждой стандартный серебряный пилон. Вдоль стены находится стеклянный бар, на поверхности которого извиваются две танцовщицы в бикини.
Повсюду сидят мужчины разных возрастов — за столиками, в угловых кабинках и на барных стульях. И возле каждого из них юлят по крайней мере по две девушки. Краем глаза я вижу мужчину с проседью, который погрузился лицом в сиськи блондинки с косичками на голове и в форме ученицы Католической школы. За ними на столе стоит голышом черноволосая азиатка, которая скользит чупа-чупсом в свою промежность. Потом она наклоняется и пихает его в рот мальчику-студенту, который истекает слюной перед ней.
Чем-то напоминает Содом или Гоморру, не так ли? И мы все знаем, чем это закончилось.
Я попытался вас предупредить.
Карла объясняет:
— Слева наша игровая комната. Я заказала для вашей компании стол для игры в покер, как вы и просили, Мэтью. Дартс и бильярд также доступны. Вниз по коридору кабинки для приватных танцев, а наверху у нас еще комнаты для еще большего приватного общения, если захотите.
Она ведет нас к бару.
— Сначала проведу вас по дому. Это Джейн, — показывает Карла на темноволосую девушку за баром, на которой кроме костюмного пиджака больше ничего нет. — Она будет вашей личной официанткой.
Взгляд Уоррена следует за длинноногой блондинкой в кожаных ковбойных гамашах, оголяющих ее зад.
— Я думал, это против закона иметь алкоголь и голых женщин в одном заведении.
Мэтью качает головой.
— Это только в Нью-Йорке и Джерси. Здесь проституция узаконена.
Я поднимаю палец.
— Но остальные правила действуют. Что означает — никакого касания, пока кто-нибудь не скажет тебе обратного.
У Уоррена все еще раскрыт рот. Я его закрываю.
— Соберись, дружище. Не смущай нас, иначе я отправлю тебя сидеть в машине.
Он заставляет себя расслабить лицо. Потом кивает головой и опускает плечи.
— Нет, все нормально. Я в порядке. Я… черт! Ты видишь ту цыпочку с леденцом?
Безнадежен.
Я поворачиваюсь.
— Джейн, мне, пожалуйста, виски со льдом.
Она улыбается:
— Сделаю прямо сейчас, мистер Эванс.
Карла уходит.
— Я буду здесь недалеко, если вам понадобится моя помощь. Наслаждайтесь своим вечером, господа.
Как только она уходит, к нам подходят пять девушек, одна лучше другой.
Я делаю глоток виски, когда со мной встречается взглядом стриптизерша в голубом белье.
