Королю? Вроде бы королевская власть в романе выглядит достаточно привлекательно... Ага. Привлекательно выглядят действия королевы из династии Бурбонов, то есть ПРЕДЫДУЩЕЙ династии. Для короля из Орлеанской династии такой роман выглядит как откровенное издевательство - мол, смотрите, люди добрые, при Бурбонах даже королева о государстве заботилась, а сейчас что? Э-эх...
Особенно пикантно выглядит ситуация, в которой оказался мсье Дюма из-за своего недальновидного компаньона, если сравнить ситуацию семнадцатого века в романе и современную (современную Дюма, разумеется). В этом случае роман превращается чуть ли не в сатирический памфлет. Людовик XIII - добродушный и мягкотелый, во всем полагается на первого министра. Луи-Филипп - добродушный и мягкотелый ("король-буржуа", "король-груша"), во всем полагается на первого министра. Анна Австрийская - иностранка, испанка. Мария Неаполитанская, жена Луи-Филиппа - иностранка, итальянка. Но при этом какое различие между тем, что описано в романе и тем, что окружает читателей этого самого романа! В романе первый министр - настоящий государственник, патриот Франции, в жизни министры - коррупционеры и взяточники. В романе королева - патриотка Франции, в жизни - амеба, в политике не участвующая совсем. В романе мушкетеры короля - герои, сражающиеся за Францию, в жизни королевские войска стреляют во французов...
Нет, Дюма не был трусом. Участник Июльской революции, штурмовавший королевский дворец, участник столкновений с войсками на похоронах генерала Ламарка... Нет, трусом он не был. Вот только нести в издательство данный конкретный роман не стоит. На короля Дюма наплевать, но вот на читателей наплевать он не сможет.
Читателей Дюма того времени можно поделить на две группы.
Одни взовьются, только увидев в романе королеву-патриотку, да еще из той же династии Бурбонов. Революция, в которой был сброшен последний король из этой династии, прошла всего четырнадцать лет назад, в 1830-ом. Представьте где-нибудь в 1931-ом написанный в СССР роман о восемнадцатом веке, в котором патриоткой выведена, скажем, Елизавета Петровна. Представили? Убить не убьют, посадить не посадят, но напечатать что-нибудь ты сможешь ой как нескоро... Хорошо, если в спину плевать не начнут.
Вторая же группа читателей привыкла видеть в Дюма приверженца стиля романтизма: со страстями, с любовью... А это что? Ни любви, ничего романтичного, скучная политика, никаких роковых страстей. Нет, все ясно: Дюма исписался, гонит халтуру, нанял ленивых литнегров... Короче, почитайте комментарии к романам Лукьяненко или Злотникова, и сможете представить, что сказали бы Дюма те, кто увидел бы, что из-под его пера вышло что-то, не отвечающее их чаяниям и ожиданиям.
Роман не понравится НИКОМУ.
А Дюма не может писать романы исключительно для собственного удовольствия. Он - профессиональный писатель, он с этих романов живет, и он вынужден учитывать настроения публики, если хочет, конечно, и дальше быть известным писателем, пить вино и любить женщин.
А договоренность с издательством уже существует...
Что делать?
Бежать в редакцию и говорить, что нужно отложить печать романа? Не выход. Репутация - это такая вещь, которая долго зарабатывается, но быстро исчезает. По той же причине нельзя просто взять и выбросить неудачную рукопись, а затем броситься писать новую, с нуля: получится халтура, и следующие твои романы, если и возьмут, то с большой неохотой.
Ситуация практически патовая.
Но Дюма был гением.
6
"Огюст! Будем исправлять!" Дюма дьявольски улыбается.
Перо зависает над романом, как скальпель пластического хирурга...
Во время прочтения заготовки Маке, Дюма понимает, что эта история ему НРАВИТСЯ (если бы она не понравилась, то ничего бы не произошло, а мы бы получили пустой выхолощенный романчик, один из многих и многих). И ему искренне жаль, что такая отличная история не может увидеть свет только потому, что она не соответствует требованиям публики. И тогда мсье Дюма решает сыграть над своими привередливыми читателями (а заодно и над его величеством Луи-Филиппом) огромную, как пирамида, шутку.
"Вы не хотите знать правдивую историю о том, что произошло двести лет назад? Вы все равно ее прочитаете, и при этом сами не поймете, о чем вам рассказали!"
7
Был ли Дюма шутником? О, да, и еще каким. Подсунуть практически политическую сатиру под видом приключенческого романа и смеяться про себя - это вполне в его стиле. Вспомним хотя бы историю с Гримо.
"Все знают" историю этого персонажа. Дюма платили построчно, поэтому он придумал неразговорчивого слугу, изъяснявшегося исключительно односложно. В таком случае его разговор растягивался на большее количество строк, строчка, на которой стояло одно слово "да" или "нет" оплачивалось точно так же, как и полная строка текста, и Дюма получал больше гонорара. Источник железный - сам Дюма, рассказавший об этом Андре Моруа, изложившему сей факт в книге "Три Дюма". С тех пор "все знают", зачем был придуман Гримо. Вот только мало кому почему-то приходит в голову посмотреть на текст романа и подумать: а не пошутил ли Дюма?
Ведь, если посмотреть на текст романа, то Гримо в нем отнюдь не "изъясняется односложно".
Гримо вообще молчит.
За весь роман Гримо говорит всего три раза.
Часть 2 глава 8 "Каким образом Атос без всяких хлопот нашёл своё снаряжение". Гримо видит д'Артаньяна после стычки с Миледи, переодетого женщиной и сначала ругается, а потом пугается. Строк из одного слова - нет, общее количество произнесенных фраз - 4.
Часть 2 глава 17 "Совет мушкетеров". Атос разрешает Гримо говорить, чтобы тот доложил о наступающем противнике. Обычно именно этот разговор приводят в доказательство тезиса о неразговорчивом Гримо.
"Принимая во внимание серьёзность положения, я вам разрешаю говорить, друг мой, но, прошу вас, будьте немногословны. Что вы видите?
- Отряд.
- Сколько человек?
- Двадцать.
- Кто они такие?
- Шестнадцать человек землекопной команды и четыре солдата.
- За сколько шагов отсюда?
- За пятьсот".
И здесь же, чуть позже, Гримо кричит "К оружию!"
Часть 2 глава 21 "Офицер". При виде кардинала Гримо кричит "Офицер!".
Все. Других фраз, ни односложных, ни многосложных, Гримо не произносит. Так где же "персонаж, изъясняющийся исключительно односложно"? Где увеличение количества строк? Разговор Гримо и Атоса из 17 главы? Целых четыре строки? Да, солидное увеличение гонорара, чего уж там. Ради этого стоит сочинять странноватого персонажа.
Гримо, вернее, история его появления в романе - всего лишь шутка Дюма. Шутка, в которой он так и не признался.
8
Итак, Дюма, тихо посмеиваясь над своими будущими читателями, правит роман. Исчезают упоминания об интригах королевы Анны... Но не все. Часть ниточек, потянув за которые можно извлечь на свет истинную историю "Трех мушкетеров" все-таки остается. Некоторые, вроде упоминания "гранда и испанского графа", а также упоминания о том, что Бэкингем не посылал войска на помощь Ла-Рошели по просьбе королевы - оставлены намеренно Дюма, другие, вроде проговорки Арамиса о том, что он участвовал в аресте герцога в Амьене - остались случайно.
Также в тексте романа появились "шрамы" - следы исчезнувшей линии сюжета.
Самый заметный шрам - собственно название романа. Как я уже говорил, существовала традиция давать название роману по имени главного героя. "Айвенго", "Граф Монте-Кристо", "Королева Марго". Или по месту действия - "Адская бездна". Или по некоему предмету, являющемуся главной интригой сюжета - "Ожерелье королевы", "Черный тюльпан". Были случаи, когда Дюма называл роман по группе действующих лиц - "Сорок пять", например, но тогда он указывал точное количество, не подгонял под некие мистические цифры. По такой традиции роман должен был бы называться, скажем "Д'Артаньян", или "Гасконец из Артаньяна", или "Четыре мушкетера", или, по крайней мере, "Д'Артаньян и три мушкетера". Задним числом придумано много объяснений тому, почему д'Артаньян "выпал" из названия, но объяснение, что изначально он не входил в группу главных героев представляется более правдоподобным, чем объяснение, что Дюма назвал роман так, потому что есть такие названия как "три поросенка", "три богатыря", а также потому что "бог любит троицу".
Еще одним крупным шрамом является любовница Арамиса. Она в романе есть. Но ее нет. Нигде не называется ее имя, можно только догадаться о том, кто она такая. Можно предположить, что любовница была слишком сильно увязана в исчезнувшей интриге. Исчезла интрига - практически исчезла и любовница.
Возможно, такими шрамами являются настоящие имена Портоса и Арамиса, настоящее имя Миледи, исчезнувшие при правке. Хотя, может, и нет.
Есть и шрамы поменьше. Шкатулка Атоса с письмами, которая упоминается один раз и исчезает из действия навсегда, например.
