равно ты его не сдвинешь. Однако какой же ты услужливый да любезный. Люблю таких молодцов!
Сказав это, пшувуш достал из кармана красное яйцо, тронул им камень, камень сам собой сдвинулся с места, а под ним открылся глубокий ход под землю. Пшувуш шагнул было к подземному ходу, но вдруг остановился, посмотрел на Тодора Кобу и сказал:
– Что же это я ничем не отблагодарил тебя за твою любезность! Погоди-ка, сейчас мы сделаем одно дельце, только ты не пугайся!
Пшувуш побежал к реке, наклонился к самой воде и громко свистнул. Тотчас вода запенилась, и из реки вынырнул толстый ниваш с огненно-красными волосами и бородой. Ниваш громко фыркнул и спросил пшувуша:
– Что тебе нужно, приятель?
Пшувуш подошел к нивашу и что-то шепнул ему на ухо. Ниваш кивнул головой, нырнул в реку, через несколько минут вернулся и подал пшувушу небольшую бутылочку с красноватой водой.
– Вот спасибо! – крикнул пшувуш. – Получай награду! – И он подал нивашу большой слиток золота.
Ниваш зафыркал от удовольствия и нырнул в воду. Пшувуш же побежал к Тодору. Подал он ему бутылочку и сказал:
– Потри-ка лицо этой красненькой водичкой! Посмотрим, как она подействует!
Но Тодор колебался.
– Да чего ты боишься? Разве я тебе зла желаю? Три лицо! Увидишь, что хорошо будет; останешься доволен на всю жизнь!
Тодор взял бутылочку, откупорил ее, понюхал – хорошо пахнет, какими-то цветами. Налил он воды на руку и стал ею тереть лицо. Немного щиплет.
– Ишь, как славно! – весело потирая руки, воскликнул пшувуш. – Рябин-то на лице как не бывало! Ай да водичка! Молодец ниваш!
– Как нет рябин? – закричал, не помня себя от радости, Тодор.
– Да так! Пощупай лицо пальцами. Что, гладко? Ну, то-то! Ступай теперь домой, да когда придешь к себе в палатку, хорошенько пересмотри прутья. Прощай! Замешкался я тут с тобой!
Пшувуш юркнул в подземный ход, а камень сам собой встал на свое место. Тодор не успел и поблагодарить-то пшувуша как следует.
Пошел Тодор Кобу в табор с вязанкой на спине, а сердце у него в груди так и скачет от радости.
«Посмотрим теперь, что скажет Флора, когда увидит, что у меня на лице не осталось ни единой рябинки», – думал дорогой Тодор.
Дома Тодора ждала еще большая радость. Пришел он в свою палатку и сбросил со спины вязанку ивовых прутьев. Как-то странно зазвенели прутья, грузно упав на землю.
– Что за странность? – прошептал Тодор. – Никогда не бывало, чтобы ивовые прутья звенели!
Наклонился он к вязанке, развязал и стал рассматривать прутья. Смотрит, а прутья-то все из чистого золота. Выбежал Тодор из палатки и опрометью побежал к Флоре. Она сидела у костра и готовила ужин.
– Флора! – окликнул ее Кобу. – Пойдем скорее ко мне в палатку, да позови отца!
С удивлением смотрела на Тодора Флора, не сразу узнала его. С виду совсем Кобу, а как будто и не он: ведь прежний Кобу был рябой, а у этого лицо чистое, красивое да румяное.
«Да Кобу ли это?» – промелькнуло у нее в голове.
Посмотрела, посмотрела на него Флора и спросила с недоумением:
– А где же рябины?
– Нет больше рябин! – воскликнул Кобу. – Да иди же скорее, зови отца, и идите ко мне, там я покажу вам такое чудо, что вы ахнете, и расскажу все, что со мной случилось.
Пришла Флора с отцом в палатку к Тодору. Там показал он им золотые ивовые прутья и рассказал, как встретил пшувуша и как пшувуш с помощью воды, добытой у ниваша, уничтожил рябины на его лице. Когда Тодор кончил свой рассказ, взял он за руку Флору и спросил ее:
– Ну, согласна ты стать моей женой? Теперь я богат и не рябой.
– Согласна, – ответила, зардевшись, как роза, Флора, – без рябин я вышла бы за тебя замуж и без этого богатства, а может быть, пошла бы и за рябого: хоть и был ты рябой, а лучше тебя не было у нас парня.
Женился Тодор Кобу на Флоре, и зажили они богато и счастливо.
Как урма спасла королевича
В одном королевстве правил могучий король. Правил он счастливо, подданные его любили, а соседи боялись и не смели тревожить набегами его королевство. Казалось, что всем должен быть доволен король и жить счастливо, да беда была в том, что у короля не было детей. Сильно горевал об этом король и говорил жене своей:
– Что-то будет с моим королевством, когда мы с тобою состаримся. Не буду я в силах править сам королевством, а передать правление некому, детей ведь у нас нет. Ах, если бы послал нам Бог сына, был бы у меня наследник. Не дай бог я умру. На кого оставлю я тогда тебя и королевство?
– Не терзай ты мне сердце! – отвечала печально королева. – Будем молить бога, может быть, и смилостивится он и пошлет нам сына.
Бывало, выедет король в поле войска смотреть. Весело приветствуют солдаты своего любимого короля, а он едет по рядам солдат, а сам думает: «Эх, горе мое, горе! Все-то я один да один! Вот соседний король какой счастливец. Выедет он в поле на смотр, сам едет впереди, а за ним пять сыновей, удалых королевичей».
Или сидит король в совете, дела всякие решает, а думы-то все те же:
«Будь у меня сын, учил бы я его, как править королевством. А когда бы он вырос и со всеми делами бы познакомился, было бы с кем посоветоваться наедине, а то приходится доверяться вельможам».
Однажды весной был король на охоте. В полдень, во время привала, сказал он своим приближенным:
– Вы здесь ешьте, пейте и отдыхайте, а я поеду вот на эту горку. Хочется мне побыть одному. Когда я вернусь, то мы поедем дальше.
Поехал король лесом в горы. День был тихий, солнечный. Птицы громко распевали на ветках деревьев. Пахло фиалками. Слушал король пение птиц и вдыхал полной грудью ароматы весны. Когда он проезжал по узенькой тропинке, почти заросшей кустами диких вишен, покрытых, словно снегом, цветками, услыхал он нежные, певучие женские голоса. Остановился король и прислушался. Голоса раздавались у высокого бука. Раздвинул король осторожно ветви вишен и увидал под буком трех прекрасных урм. Они сидели на изумрудной траве, плели венки из душистых фиалок и о чем-то разговаривали. Король был всего в пяти шагах от урм и слыхал каждое слово.
– Сестрицы, – сказала одна из урм, – вы знаете, что сегодня охотится в горах
