король. Все грустит он, что нет у него наследника, и не знает, бедный, что через год ждет его великая радость: родится у него сын.
Вздрогнул король, сильно забилось у него от радости сердце, и он стал еще внимательнее слушать, боялся пропустить хоть единое слово.
– Да, родится у него сын, – сказала другая урма, – и будет он прекрасен, как ясный месяц, будет умен и счастлив. Много радостей доставит он отцу с матерью.
– Наследует он королевство после смерти отца, – добавила первая урма, – и не будет правителя более мудрого, более счастливого и более могучего в свете, чем он. По всему миру распространится слава о нем.
Не помнил себя король от радости, услыхав все это. Но радоваться еще было рано: ведь радость так скоро сменяет печаль. Третья урма, злая, не проронила еще ни слова. Заговорила и она:
– Все, что сказали вы, сестрицы, очень хорошо. Только беда-то в том, что королевич проживет недолго. Как исполнится ему восемнадцать лет, так будет он в самый день его рождения убит молнией, и горе тому, кто попытается спасти его. Да разве сможет его спасти кто-нибудь? Однако пойдемте скорее в горы. Урмы ждут нас водить хороводы.
Не успел король опомниться от грозных слов злой урмы, как встали урмы, взялись за руки и исчезли, словно растаяли в воздухе, как тает легкий туман на поляне под лучами утреннего солнца.
Долго стоял король и думал о том, что слышал. Наконец решил:
– Ничего не буду рассказывать королеве о том, что грозит нашему сыну, когда исполнится ему восемнадцать лет. Девятнадцать лет – срок большой, и я придумаю, как спасти от гибели сына. Сам погибну, а его спасу. Злая урма сказала: «Разве сможет его спасти кто-нибудь?». Может быть, и сможет. Есть еще надежда! Ведь только один день будет грозить ему смертельная опасность, а пройдет этот день благополучно, и заживет мой сын счастливо.
Успокоился король. Радостный, счастливый вернулся он к своим приближенным. На охоту дальше он не поехал, а поспешил вернуться скорее к себе во дворец, чтобы сообщить жене радостную весть. Дивились приближенные короля, видя его таким радостным, – ведь обыкновенно бывал он задумчив, печален, а теперь так и сиял. Не могли понять приближенные, что это случилось с королем, и шептались между собой:
– Что это с нашим королем? Отчего это он так сияет от радости, словно весеннее солнце?
Миновал ровно год. Как раз в тот самый день, в который слыхал король разговор урм, родился у него сын, да такой дивной красоты, какой и не видывали на белом свете. Король назвал сына в честь деда – Марко.
Стал расти королевич. Родители в нем души не чаяли, холили, лелеяли, с глаз не спускали. Все придворные, весь народ полюбили королевича за его доброту и приветливость. Со всеми он был ласков, всем старался оказать какое-нибудь благодеяние. Умен же был королевич так, что все диву давались. Когда было ему всего только пятнадцать лет, то уже не было ничего такого, чего бы не знал королевич. Часто, придя с отцом в совет, решал он такие запутанные дела, да скоро и мудро, что даже самые опытные, поседевшие за государственными делами вельможи только головами покачивали. Исполнилось королевичу уже шестнадцать лет. Стал он стройным, сильным юношей и, словно месяц на ночном небе, сиял своей красотой.
Все чаще и чаще стал задумываться король, как сохранить от гибели сына в восемнадцатый год от рождения. Взглянет король на красавца сына, и лицо его омрачит забота. Долго думал он и наконец решил построить башню, всю из гранита, с такими толстыми стенами, чтобы ничем нельзя было бы их сокрушить. В башне не должно было быть окон и только одна дверь. А дверь эту решил король выковать из стали и завалить ее в день рождения королевича, после того как тот войдет в башню, громадным камнем, вытесанным из гранитной глыбы.
Созвал король со всего своего королевства самых лучших каменщиков, и началась постройка башни. Почти два года строили башню. Наконец за неделю до дня рождения королевича она была готова. Осмотрел король башню и остался очень доволен работой каменщиков. Башня стояла, словно высеченная из цельной гранитной скалы. Нигде не было ни малейшей щелочки. Камни были так отесаны и пригнаны друг к другу, что нельзя было различить, где кончается один камень и начинается другой. Стальная дверь была такая толстая и тяжелая, что сорок человек с трудом закрывали и открывали ее. Закрывалась дверь так плотно, что и воздух не проходил между дверью и стальными притолоками. А когда дверь на пробу завалили гранитным камнем, то человек, который не знал, где находится дверь в башню, так ее и не нашел. В башне была всего только одна комната, убранная с величайшей роскошью, и в ней было все, что только могло понадобиться королевичу.
За трое суток до дня рождения королевича призвал его король и сказал:
– Послушай, Марко, через три дня исполнится тебе восемнадцать лет. День твоего рождения ты должен провести в башне, которую я нарочно для этого построил.
– Зачем же это? – воскликнул удивленный королевич. – Разве мне грозит опасность?
– Не спрашивай сейчас меня ни о чем, – ответил король, он не хотел тревожить сына, – минет день твоего рождения, и я все расскажу тебе. Завтра с утра ты должен войти в башню и оставаться в ней двое суток.
– Хорошо, отец, я исполню все, что ты велишь! – ответил Марко и вышел.
На следующее утро король и королева проводили сына в башню. Там они обняли его, поцеловали, осмотрели, все ли приготовлено для королевича, чтобы он ни в чем не нуждался, еще раз нежно простились с ним и вышли. Слуги закрыли стальную дверь и завалили ее камнем. Королевич остался один в башне. Король был уверен, что сын его в полной безопасности.
Когда королевича Марко провожали король и королева в башню, высоко в горах сидели две добрые урмы, которые предсказали королевичу счастливую судьбу. Они сидели на вершине горы и смотрели на город.
– Завтра день рождения королевича Марко, – сказала одна из урм, – ему исполнится восемнадцать лет. Вон, я вижу, ведут его король с королевой в башню. Они думают спасти его этим от гибели. Только спасут ли они его? Не поможет башня. Ведь и сестра наша сказала: «Пускай сажают королевича в башню, по крайней мере, искать его не будет нужно». Погибнет королевич!
– Нет, не бывать этому! – воскликнула другая урма. – Не допущу я, чтобы
