что, насытившись отходами сам, он неизменно захватывал в пасти наиболее подходящий для еды кусок и уносил с собой. Таким образом, возник вполне риторический вопрос: кому он носит мёрзлые куски рыбы?
Посовещавшись, на четвёртый день рыбаки решили проследить за необычным псом, взявшимся буквально ниоткуда. Дождавшись, когда рано утром пёс отправится назад, четверо рыбаков во главе с бригадиром одного из сейнеров, стоящего в порту, отправились за ним, держась на приличном расстоянии, чтобы тот их не заметил. Миновав жилые блоки и технические постройки пригорода, рыбаки заметили, что пёс направляется к старому заброшенному маяку, стоящему на выступе мыса ещё со времён первых переселенцев, когда Диксон только начинал строиться. Кладка старой постройки обвалилась, и долгое время он простаивал в качестве заброшенного объекта с ржавой лестницей, бетонным цоколем и подземными ходами, в которых некогда располагались технические помещения. Туда-то и направлялся сейчас пёс, неся в зубах очередной кусок мороженой рыбы. Животное остановилось подле одного из подземных ходов, к чему-то прислушалось, вильнуло хвостом и исчезло в проёме развалившегося от времени бетонного цоколя. Здесь начинались катакомбы.
Выждав несколько минут и прихватив фонарь, бригадир последовал внутрь, наказав остальным дожидаться его снаружи. Было видно, что здесь давно никто не обитал, если не считать на пыльном полу следов собаки и какого-то странного отпечатка, тянувшегося вглубь подземелья. Пахло плесенью, рыбными отходами и… ещё чем-то. Бригадир принюхался, сбил рукой свисавшую паутину и приподнял удивлённо брови.
Запах…
Вот, что удивило бригадира. Это был запах… женских духов. Он был женат, и такими духами зачастую пользовалась его супруга, поскольку такой флакончик можно было купить только в парфюмерном магазине города Диксон.
Запах ландыша…
Свежий.
Он посветил фонарём под ноги, и в пыли, лежавшей тут десятилетиями, увидел всё тот же странный след, будто по кирпичному полу протащили что-то ёмкое и тяжёлое. След был настолько ровным и чётким, что его можно было измерить линейкой. Прямая и идеально ровная полоса начиналась от самих ступенек, а уходила в темноту развала, где исчезла собака.
Осторожно ступая, он вошёл в разрушенное подземелье и, посветив фонарём, застыл в крайнем изумлении. То, что он увидел в первую секунду, заставило его едва не лишиться дара речи. Сбоку, выступая из темноты, зарычал пёс.
…Под его ногами, на голых камнях, поросших мхом, лежала, свернувшись калачиком, девушка, едва прикрытая какой-то старой истлевшей хламидой. Она была без сознания, тихо всхлипывала, часто дышала, издавая едва внятное бормотание, то проваливаясь в лихорадочный сон, то приходя на несколько секунд в себя, чтобы снова всхлипнуть.
– Ви… тя, –прошептала она в бреду пересохшими от обезвоживания губами. Дёрнулась, замерла, затем раскинула руки и заметалась в бреду, словно птица, попавшая в клетку.
В первую секунду бригадир растерялся: он совершенно не ожидал увидеть тут кого-то живого, да ещё и человека. Девушку! Одну, без сознания, едва подающую признаки жизни. Он предполагал, в крайнем случае, наткнуться на щенят с умершей матерью, отчего пёс и таскал куски рыб. Они валялись повсюду и издавали тот тошнотворный запах, сквозь который он еле уловил аромат ландыша. Очевидно, подчиняясь своему природному инстинкту, верный друг приносил девушке корм, по своему собачьему убеждению полагая, что хоть этим уменьшит её страдания. Псу было невдомёк, что пребывая в бессознательном состоянии, девушка не могла воспользоваться его заботой, ровно как и отблагодарить. Таскал и таскал каждое утро, в течение уже четырёх дней: это было чисто рефлекторно. А то, что девушка умирала без воды, не в состоянии напиться, псу было неведомо. Сейчас он стоял рядом и, видимо, почувствовав помощь со стороны незнакомца, смотрел ему в глаза преданным взглядом: «Помоги ей! Спаси её…»
Отчаянно выругавшись, бригадир бросился к девушке, закинул хрупкое тело на плечо и, не разбирая дороги, кинулся к выходу, на ходу срывая с себя меховую куртку, накинув её на живую ношу. Пёс метнулся вперёд, лаем указывая дорогу – там наверху их и встретили.
Спустя несколько минут её, укутанную со всех сторон, уложили в проезжающий мимо вездеход, и что есть мочи помчались в сторону поликлиники. Только тут бригадир сумел, наконец, рассмотреть бледное худое лицо измождённой девушки. Молоденькая, но вся грязная и отощавшая, она, теме не менее, ему кого-то напомнила. Пёс бежал за вездеходом и тихо поскуливал. Бригадир вспомнил, что видел несколько раз эту девушку в сопровождении Раевского, начальника метеостанции «Таймыр», когда они приезжали в город за почтой и продуктами. Сейчас со станцией не было связи уже несколько дней и, вбежав в ординаторскую приёмного отделения больницы, пока девушку везли на носилках в палату, схватил трубку, прокричав в неё:
– Мы обнаружили одного из смотрителей станции, что находится у Пясинского залива. Без сознания. Девушка. Лежала под присмотром собаки в развалинах старого маяка. Что? Нет. Одна. Как туда попала? – Он развёл руками. – Хотел бы и сам знать. Чудом осталась жива. Видимо, пёс притащил ей откуда-то накидку, и она в бреду укрылась ею, отчего и не замёрзла окончательно. Там в катакомбах сухо и относительно тепло. Выжила. Собака таскала ей рыбу, оттого и проследили за ней. Что? – Бригадир бросил взгляд на длинный коридор, в котором суетились врачи. – Да. Уже доставили. Лежит в «реанимации». Будет здесь, пока не выясним причину, каким образом она оказалась в катакомбах. Что? Не слышу! – Он потряс трубку. – Да. С Павлом Семёновичем тоже нет связи уже несколько дней. Карьер и лагерь изыскателей молчит, словно вымерли. (Бригадир, разумеется, не имел ни малейшего понятия, насколько он был недалёк от истины в эту краткую минуту).
– Мы пытались связаться с посёлком рыбаков, у подножия сопки, там есть рация, но они тоже молчат. Буду собирать спасательную команду. – Разговаривая с кем-то, видимо, из руководства полуострова, он проследовал в кабинет главврача, где на стене висела большая развёрнутая карта Таймыра. Выискивая координаты метеостанции, он уже отдавал указания своим помощникам.
-- Выезжаем на рассвете. На двух вездеходах двумя группами. Пусть спасатели соберут самое необходимое, прежде всего медикаменты и тёплые вещи. Возможно, нам после деревни рыбаков и метеостанции придётся срочно направляться к лагерю изыскателей. Две команды по пять человек на вездеход. В Географическом Обществе нам дали добро. Всё ясно?
Помощники кивнули и отправились подготавливать группы к завтрашней операции.
Тоня была спасена.
№ 32.
Витя пришёл в себя спустя несколько минут, когда его ударил кто-то по голове. Стоп! Почему же кто-то? Голова всё ещё гудела,
