Жалеет? Александр почувствовал, что готов пришибить вредную старуху. Жалость он всегда считал худшим видом оскорбления. Что Наталья никому про него и про свою жизнь ничего плохого не говорит, Александр не знал. Он вообще никогда не задумывался, что о нем говорит жена, и слова вредной бабенки больно царапнули сердце. Не будет же она зря говорить? Что Наталья с ней разговаривать не будет, он знал, значит, она что-то слышала от баб.
– Хватит, Клавдия Петровна! Мне домой пора! До свиданья! – он попытался обойти ее по сугробу, но она бесцеремонно ухватила его за рукав.
– Что, не хочешь правду-то о женушке послушать? Боишься?
Александр попытался стряхнуть ее костлявую ручонку с рукава, но она вцепилась в него, как клещами.
– Чего вы добиваетесь, никак не пойму, вам-то до моей жизни какое дело?
– Да просто жалко мне тебя, только и всего! – Слезливо заявила бабенка. – И Анфису жалко, она вся извелась, на твои мучения глядючи! Неужели ты Наталью-то восвояси отправить не можешь? Ты же с ней не венчан! По нашим законам, ты с ней в блуде живешь!
Александр все-таки тряхнул ее прилипчивую руку с рукава и широко зашагал дальше, рявкнув на прощанье:
– Не лезьте в мои дела!
Клавдия Петровна еще что-то кричала ему вслед, но он ее не слушал. Эта неприятная встреча выбила его из колеи. Он уже смирился со своей женитьбой, ему даже нравилась Наталья, но выслушивать такое было выше его сил. Он считал себя сильным мужчиной, которому завидовать надо, а уж никак не жалеть. А тут, как выяснилось, его полсела жалеет. А остальные что делают? Смеются над ним? Что его заезжая разведенка поймала и захомутала?
Он постарался успокоиться. Прав Павел, надо забыть прошлое и жить настоящим. Тем более, что прошлого-то и не было никогда. Что на него накатывает? Наташка жена хорошая, умная, никогда глупостей не говорит. И, если честно, с ней ему по-настоящему хорошо. Душевно, как говорит дед. Так почему же он никак не может выпустить из сердца старую боль? Из глупого упрямства? Или все-таки из-за матери, постоянно ему толмившей, что его изловила хитрая разведенка? Но ведь он взрослый мужчина, не глупый же мальчишка! Но внутри все горело, злые слова Клавдии Петровны терзали душу, и он напрасно пытался их обуздать.
Вернулся домой. В его пристрое ласково пахло пирогами и свежей елкой. Навстречу выскочила Уля и радостно сообщила:
– А дедушка нам елку принес! Мы ее наряжали!
– Елку? – Александр усмехнулся. Он знал, что Наталья против рубки живых деревьев для потехи. Надо будет как-то об этом отцу сказать, да искусственную елку купить.
Прошел в большую комнату, где стояла лесная красавица. На нее со скорбной жалостью смотрела Наталья, такая красивая и домашняя, что у Александра потеплело на душе. Захотелось обнять жену, но он сдержал порыв. Ни к чему ее баловать, особенно если она и впрямь дурные вести о нем по селу разносит.
К нему важно подошел Ваня. Он подхватил сынульку на руки.
– Привет, как дела? – и поцеловал сына в пухлую щечку. Тот что-то невнятно ответил. Александр обратился за разъяснениями к жене. Сын еще говорил плоховато, требовался переводчик.
– Он сказал: нормально. Ты же всегда так отвечаешь.
Александр засмеялся.
– Маленький попугай! Но уже поздно, вы почему не спите?
Дети нехотя пошли в ванную, откуда тут же послышался сердитый голос Ули:
– Это моя зубная щетка! Не трогай ее! – звук удара и громкий, на публику, рев Вани.
Александр рванул туда, и Наталья услышала:
– Ульяна, я сколько раз тебе говорил, чтобы ты его не била!
Наталья невольно подумала: а говорил ли бы он с ней таким злым тоном, если бы она была его родной дочерью?
Дети вышли из ванной и поплелись в свою комнату. Александр уложил их спать и вернулся на кухню. Посмотрел на грустное лицо жены и рявкнул:
– Конечно, я бы обращался с ней по-другому, если б она была моей дочерью! А ты как думала?
Наталья помертвела. Ну, зачем он так? Ей с таким трудом удавалось поддерживать в их семье хрупкое равновесие, и вот опять! Она с укором посмотрела на мужа, безмолвно прося его остановиться.
Но он останавливаться не хотел. Злые слова Клавдии Петровны висели на душе, требуя выхода. И он скандально заявил:
– Если тебе не нравится такая жизнь, то никто тебя здесь не держит. А я тебе другой предложить не могу! Кстати, скажи мне, что ты нашим бабам про меня говорила?
Наталья удивилась. Когда и с кем она о нем говорила? Припомнить не могла, а он ее заминку принял за признание вины. Дожидаться ответа не стал, ушел в большую комнату, с сердитым стуком притворив за собой комнату. Наталье послышался тихий шорох за спиной, и она быстро обернулась. Все было тихо, но ей показалось, что за дверью, ведущей в родительскую часть дома, что-то скрипнуло. Анфиса Николаевна? Она давно подозревала, что свекровь не чурается подслушивать их разговоры, и всегда старалась на кухне ни о чем серьезном не говорить. Хотя что мешает той пройти на кухню, когда там никого нет, и уже из нее слушать разговоры в комнате?
Что ж, Анфисе Николаевне будет о чем выговорить невестке. Это она делала часто и с удовольствием, под любым предлогом.
На следующее утро какой-то неприятно взъерошенный Александр заявил:
– Я на все зимние каникулы уезжаю в тайгу. Думаю, вы здесь без меня скучать не будете!
Наталья, вот уже месяц продумывающая праздничное меню, планирующая игры за новогодним столом, и просто предвкушающая радость от совместного праздника, от близости любимого мужа, счастливая уже от самого ожидания, даже не поняла сначала, что он сказал.
– Тебя, что, не будет дома? Опять? Ты же и прошлый новый год в тайге встречал!
– Вот и хорошо. Значит, это наша семейная традиция.
Наталья низко опустила голову, скрывая подступившие к глазам слезы. Александр ушел на родительскую половину, там у него хранились ружья. Наталья его останавливать не стала. Зачем? Чтоб услышать очередную грубость?
Не успел уехать Александр, как к ней пришла Анфиса Николаевна.
– Что, все ругаетесь?
Наталья поняла, что вчера ей вовсе не послышался шорох за дверями. И ярость, долго копившаяся в груди, вдруг взорвалась:
– А вам никто не говорил, Анфиса Николаевна, что подслушивать непорядочно? И настраивать Александра против меня тоже подло?
Свекровь опешила. Она не ожидала такого жесткого отпора от обычно молчаливой невестки.
– Ишь ты как заговорила! Хозяйка! Хозяйствуй в другом месте, а здесь я хозяйка!
Наталья пристально посмотрела на Анфису Николаевну.
– Вы чего добиваетесь, Анфиса Николаевна?
Та несколько оторопела от прямого вопроса, заданного в лоб. Но ответить решила так же прямо:
– Да не ко двору ты тут, голубушка! Вот и все, что я тебе скажу! И ехала бы ты отсель куда подальше!
Горделиво поднявшись, ушла к себе. Наталья с горечью посмотрела ей вслед. Хоть бы засов какой на дверях был! А то ходит, как к себе! Хотя она и так считает, что это все ее, а невестка здесь просто нахлебница.
Посмотрела вокруг. Все чужое. Ей не удалось за прожитых здесь два года сделать это жилище своим. Что ж, делать нечего. Здесь она никому не нужна. Надо уезжать. Вытащила чемодан и большие китайские сумки, принялась складывать вещи.
Раздался стук в дверь. Наталья нехотя пошла открывать. За дверью стоял Павел в серой дубленке.
– Сашка дома?
Наталья была уверена, что это только предлог. Все знали, что Александр с друзьями уехал на охоту.
– Нет его. Он в тайге. О чем ты прекрасно знаешь.
Павел нахально протиснулся в приоткрытую дверь и спокойно ее закрыл.
– Меня вообще-то Жанна прислала.
– Зачем?
– Посмотреть, как тут у вас дела.
– Нормально. Как всегда. – Это прозвучало на редкость саркастично, и Наталья с досадой прикусила губу. Она не хотела, чтоб о ее проблемах кто-то знал.
Павел остановился посредине комнаты и оглядел разбросанные вещи.
– Ты куда это собралась? – он хмуро наблюдал за ее стремительными передвижениями.
Наталья смахнула со лба потную прядь.
– Домой. Поживу немного у мамы, подумаю об жизни.
– Понятно. А скарба зачем столько?
