и не прилетает на Землю, что она в справочниках межзвездных путешественников обведена красным кружком и надписью «Только не сюда! Здесь трахают!». Боже, какие глупости в голову приходят. Стоп, Уваров, подумай.
Первое — она вернула тебе кожу. Именно вернула, а не вырастила. А тот, кто может вернуть — может и забрать. Чувствуешь, куда подуло ветром? Да, это именно то, куда ты боялся посмотреть, в тот самый дальний угол пещеры, где тебе кажется, что… а может и не кажется? Свиная голова еще эта… не буду я супа. Этого супа из этого котелка — точно не буду.
Второе — да какая девушка, увидев в лесу человека с начисто содранной кожей — не испугается? Тут бы и я испугался, пожалуй. А эта — даже ухом не повела. Мелочи, скажете вы, но нет. Некоторые вещи выдают шпионов, всех этих ниндзя и ассасинов. Крепкие нервы. Самообладание. Можно попытаться изобразить хладнокровие, когда тебе страшно, но правдоподобно отыграть страх, когда не страшно — еще сложней. Первая реакция выдает с головой.
Третье… пещера и все тут… не может быть такого места. Мох на полу, теплый, живой. Мох или живой и тогда он скорее холодный, или теплый, но уже мертвый. Стены из яшмы. Дым, который пропадает наверху… и дальний угол пещеры, опять-таки.
Вывод? Очень простой. Но мне надо проверить. Я осторожно вылезаю из-под упругого бедра хозяйки пещеры, и она что-то бормочет во сне. Прислушиваюсь. Латынь? Ханьский? Язык мне неизвестен. Осторожно сползаю вниз, к основанию кровати и встаю. Воздух в пещере теплый, даже по низу не веет холодом, еще одна странность. Интересно, есть ли у нее одежда кроме своего шелкового халата и где она? Хотя не об этом сейчас речь. Я смотрю на очаг, в котором весело потрескивает пламя, на закопченный котелок, из которого торчит варенная свиная голова. Показалось в прошлый раз, что ли? Определенно показалось. Странности странностями, но вот подмигивающая свиная голова… смотрю на нее пристально. Голова делает вид что не замечает мой взгляд. Уверен, едва я к ней спиной повернусь, как она подмигнет мне в спину, паскуда. Бросаю взгляд обратно на кровать. На медвежьих мехах, поджав одну ногу и вытянув другу — посапывает сама хозяйка. Сейчас она кажется совсем маленькой, прямо девушка-подросток. Ее молочно-белая плоть светится в полутьме пещеры. Узкие бедра, не чета Машиным, коленки, худые лодыжки и спелые виноградинки пальчиков на маленькой стопе. Беззащитная. Хрупкая. Одинокая.
Она опять что-то бормочет во сне и всхлипывает. Всхлипывает? Ну да, так и есть… даже одинокая слеза скатывается из уголка глаза. Хм. Охота лечь обратно, прижать ее к себе и утешить… правда из всех способов утешить голую незнакомку, гвардии лейтенант только один и знает, им он ее уже утешал. И не раз.
Я осторожно, чтобы не потревожить хозяйку — встаю с кровати. Да, надо узнать ее имя. Но в списке приоритетов этот сейчас далеко не самый важный. В пещере царит полутьма и потому я не вижу дальний угол ее пристанища… но я могу встать. Тьма сгущается там, но… я подхожу к очагу, чувствуя, как прогибается теплый мох под моими ногами…
Свиная голова из котелка — смотрит на меня в упор немигающим взглядом. Охота закрыть ей глаза… если не рукой, то накрыть чертов котел крышкой, но крышки нигде нет и ее взгляд меня нервирует. С каких это пор я стал таким нежным? Это просто мертвая плоть, мясо. Еда. Все эти белки, жиры и углеводы, с чего это такая рефлексия.
Голова подмигивает мне и расплывается в похабной улыбке. Свиньи могут улыбаться? Эта конкретная — может.
— Ну тебя — говорю я голове: — я тебя есть не собираюсь. Можешь не переживать. Хотя не уверен, что она не съест. По любому съест. Так что все вопросы — к ней. — строго смотрю на свиную голову, что варится в закопченном котелке и думаю, что окончательно поехал крышей — разговаривать с едой. Свиная голова ухмыляется и закатывает глаза. Не верит мне. Ну да и пес с ним, мне с ней не детей крестить.
Я беру из костра головешку, поднимаю ее и вот уже у меня в руке импровизированный факел. Не идеально, но все же поможет мне разглядеть что там, в дальнем углу пещеры… не дает мне покоя этот мрак…
Делаю шаг вперед и слышу легкий шорох за спиной. Хозяйка. Проснулась-таки.
— Как неожиданно — раздается ее голос: — ты еще тут? Хм. Хочешь, я расскажу тебе притчу?
— Как я могу отказаться — отвечаю я, не поворачиваю голову. Отчего то мне очень страшно.
— Влюбилась как-то лиса в крестьянина. Пришла к нему и давай объясняться в любви, а тот в ответ — мол, не могу я тебя любить, у меня жена есть. — раздается ее голос как будто отовсюду сразу: — Дурак ты, — говорит лисица. — Жена у тебя злая да сварливая, неряшливая да некрасивая, не любит тебя и давно извести хочет.
— Что ж, — отвечал крестьянин, — такая моя судьба. На том разговор и кончился…Украла лисица большой котёл, наполнила водой и поставила на перекрёстке дорог на огонь. Проходит мимо жена крестьянина и спрашивает:
— Что ты тут, лисица, варишь?
— Со всех сторон света собрала я счастье, удачу и богатство, — отвечает лисица, — положила их в котёл и варю колдовское зелье. Кто искупается в нём, тот станет всех краше, богаче и счастливее.
— А если я в котле искупаюсь, — спрашивает коварная женщина, — стану ли я всех красивее, богаче и счастливее?
— Конечно, станешь, — отвечает лиса, — только готовлю я то варево для себя и никому другому не позволю в него окунуться.
— А готово ли варево? — спрашивает жена крестьянина.
— Давно готово, — говорит лисица. — Вот сейчас сниму с себя шкуру и влезу в котёл. Не успела лиса слова эти договорить, как женщина прыгнула в котёл и сварилась. А лисица, долго не мешкая, сняла с неё кожу и надела на себя. Потом повернулась мордой на восток и стала читать заклинания, одно длиннее другого. Не успело солнце скрыться за верхушками деревьев, как превратилась лиса в прекрасную девушку, похожую на жену крестьянина, как бывает похожа красивая дочь на уродливую мать. Приходит крестьянин домой, а его у порога с поклоном встречает молодая жена. Вошёл в дом, а там всё прибрано, пылинки не найти, повсюду шелка да наряды, а в сундуках золотые и серебряные монеты поблёскивают. Удивился крестьянин, обрадовался, но виду не подал. Сытно поужинал и лёг спать с молодой женой. Так в довольстве и неге прожили они год, но однажды дождливой осенней ночью постучался в их жилище странствующий даос и попросился на ночлег. Приютил крестьянин даоса, утром вышел проводить его до ворот, а гость говорит:
— Знаешь ли ты, с кем делишь пищу, кров и постель?
Улыбнулся крестьянин и спрашивает:
— А станет ли мне от этого знания лучше жить?
Задумался даос, покачал головой и, ничего не сказав, пошёл своей дорогой… — ее голос затихает под сводами пещеры, исчезая эхом.
— Вот потому я прошу тебя — задумайся — узкая ладошка ложится мне на плечо и я чувствую как мягкое и теплое тело прижимается ко мне сзади: — станет тебе лучше жить от знания того, что именно находится в этом темном углу?
Глава 17
Теплое тело прижимается к моей спине сзади, и я совершенно точно ощущаю, где именно у этого тела расположены холмы и долины… а значит я знаю где находится и голова очаровательного создания, хозяйки пещеры, лисицы-оборотня, которой местные доброхоты дали такую неприглядную кличку. Я чуть приседаю, разворачивая корпус и раскручиваюсь назад, одновременно отклоняясь чуть в сторону — сок клап, или удар локтем с разворота, один из самых зрелищных и опасных в исполнении ударов в тайском боксе!
Тишину пещеры нарушает шлепок, такой, словно молотом ударили по твердому тесту — шмяк! Мой локоть остановлен. Как? Ладонь хрупкой печальной девушки легко остановила мой удар! Нет времени думать, я не думаю, я реагирую!
Удар! Разрывая дистанцию, я отпрыгиваю от нее и сразу же атакую ногой в голову, маваши гери! Хозяйка пещеры блокирует удар, подняв руку и приняв всю мощь удара на тоненькое предплечье, и оно не ломается пополам, ее не отшвыривает в стену пещеры, не разрывает на месте, как разрывало адских тварей, она просто чуть покачнулась, расставила ноги пошире и все.
— А ты буйный. Хочешь драться? — она вдруг оказывается совсем рядом и ее маленькие кулачки выдают серию атак — чоп-чоп-чоп, словно те самые звуки, которые издавал ее Цань Дао о деревянную доску, только на этот
