Победа дала ей краткую передышку, и в эти минуты она сумела разглядеть, как ослепительной золотой вспышкой носился над армией хорхугов неистовый дракон, как он рвал их на части и калечил ударами могучего хвоста. Как проламывал черепа ударами крыльев и как в его огромной пасти исчезали по несколько тварей зараз.
Отдышавшись, она стала быстро спускаться вниз по тропинке. Камни здесь были буквально отполированы, она скользила на них, а песок осыпался из‑под ног. Каэтана мечтала быстрее миновать неуютное это местечко. Глаза слепило солнце и резала каменная пыль. Ныла шея, пораненная когтем хорхута, и даже панцирь Ур‑Шанаби не мог полностью избавить от мучений, вызванных страшным зноем. Во рту пересохло, и очень хотелось пить, но мечтать об этом не было смысла.
Она прошла шагов сто — сто пятьдесят по направлению к цели своего пути, когда дорогу ей преградила целая орава хорхугов, предводительствуемых диковинным существом. Существо это было гораздо большего размера и вместо шерсти покрыто плотной сухой чешуей зеленоватого оттенка. Голова его была безволосой, с острыми, прижатыми к черепу ушами. Грузное тело покоилось на тяжелых, толстых лапах, похожих больше на конечности рептилии, нежели на человеческие ноги, хотя тварь и была прямоходящей. И так же, как у сарвоха или мантикоры, лицо существа было вполне людским и даже в чем‑то обычным.
И было абсолютно ясно, что к своему предводителю хорхуты относятся с невероятным почтением, чуть ли не с подобострастием.
— Ты пришла с могучим союзником, маленькая богиня, — заговорило существо, роняя слова, словно неподъемные камни. — Но это не поможет тебе, Интагейя Сангасойя. Наш господин уже одолел тебя один раз…
— И отчего это всякий раз моих врагов тянет поговорить, объяснить мне что‑нибудь? — возмутилась Каэ. — Это же дурной тон. Ты кто?
— Я катхэксин, — размеренно произнес монстр. — Ты еще пожалеешь о том, что заявилась сюда…
— Только не заводи сначала свою песню, — огрызнулась богиня. — Просто не убийцы, а ораторы какие‑то. Ничего, я до тебя сейчас доберусь!
Она и впрямь была возмущена тем, что явившиеся уничтожить ее твари еще собираются поучить ее уму‑разуму, втолковать ей, что правы именно они. Она давно заметила, что торжество кажется существам такого толка неполным, если они пространно и нудно не изложат свое собственное мнение сразу по всем вопросам. И очень часто их это губило, потому что решают все не боги, не судьба и не расположение звезд, а коротенькие секунды, точнее — умение ими воспользоваться.
Вот и сейчас. Пока катхэксин вещал утробно свою речь, пока хорхуты рычали на нее, показывая клыки, демонстрируя таким незамысловатым способом свою ярость, она времени зря не теряла: прикидывала кратчайший путь до белой скалы. Ей нужно было преодолеть еще шагов семьдесят. Все это пространство было заполнено мохнатыми мускулистыми телами.
Панцирь Ур‑Шанаби не давал о себе знать, затаился. Видимо, драконий облик ситуацию к лучшему не менял. Мелькнула мысль о том, что Аджахак не предложил сопровождать ее по древней дороге — значит, драконам этот путь заказан. А жаль. Каэ чувствовала, как ярость захлестывает ее с головой — ярость холодная, трезвая, отнюдь не слепая. И талисман Джаганнатхи не мог бы сделать большего: она ринулась в бой, заставив катхэксина прерваться на полуслове — сияющее лезвие Тайяскарона по самую рукоять вошло в его чешуйчатое тело…
Хорхуты нападали на нее со всех сторон, но, толпясь на узенькой тропинке, мешали друг другу, Каэтана методично прорубала себе путь, пока не добралась до примеченного ею валуна, вспрыгнула на него, смахнув голову одному из атакующих монстров, и помчалась к белой скале, совершая длинные, порой опасные прыжки. Несколько раз хорхуты пытались загородить ей дорогу, но проще было остановить смерч или приливную волну.
Огромная тень Аджахака упала сверху: ящер закружился над толпой преследующих Кахатанну врагов, разметав их в разные стороны;
— Последнее усилие, — услышала Каэ его удивительный голос.
Она перемахнула через неровный выступ, оттолкнулась от стены обеими ногами, перевернулась через голову и приземлилась в нужном месте.
Белая скала вблизи оказалась гораздо выше, чем она могла себе представить. Словно ствол мертвого дерева, лишенного ветвей и листьев, упиралась она в выцветшее небо Джемара. Каэтана быстро осмотрелась: на этом пятачке пространства она была одна, враги остались далеко позади, израненные или мертвые.
— И что мне делать? — обратилась она к Аджахаку, уверенная в том, что он услышит и откликнется.
— Спускайся. — Дракон не замедлил с ответом. — Главное, помни, что сегодня — предпоследний день, когда открыт проход на второй — истинный — Джемар. Если за сутки ты не выберешься оттуда, то следующее тысячелетие проведешь в этом пространстве.
— Надеюсь, там будет спокойнее, — пробурчала Каэ, становясь у подножия белой скалы.
* * *
Чтобы дозорные отряды быстрее добирались до указанных мест, капитан Лоой предложил татхагатхе доставлять их вверх и вниз по Охе на уальягах — небольших быстроходных судах, которые строились только в Сонандане. Благодаря сложной системе парусов крутобокие уальяги с равной скоростью двигались как по ветру, так и против него, течение реки также не являлось для них серьезным препятствием.
— А знаешь, это прекрасная мысль! — обрадовался татхагатха, когда Куланн доложил ему об этой идее капитана. — Конечно, я сейчас же распоряжусь дать столько уальягов, сколько потребуется. Скажи Лоою, чтобы готовился к первому рейсу.
— А что ему готовиться? — пожал плечами князь Алглоранн. — Он только и ждет вашего согласия, повелитель. Лоой думает, что эти рейсы могли бы значительно помочь в поисках вражеских лазутчиков.
— Я с ним полностью согласен. Ступай, князь, передай ему, чтобы отплывал завтра же утром.
— Он рвется сегодня.
— Тогда пусть сегодня, я не собираюсь мешать нашему лучшему капитану принимать решения. Глупо было бы подвергать сомнению его опыт и знания.
Куланн легко поклонился своему повелителю и отправился на берег Охи, где капитан Лоой занимался инструктированием своих подчиненных. За то время, что они странствовали в обществе Каэтаны, Куланн и Лоой успели не только проникнуться взаимной симпатией, но и крепко сдружиться. Это было бы совершенно невозможно до путешествия на Иману: гордый князь Алглоранн, командир полка Траэтаоны — самого элитного войска в Сонандане, и простой моряк не могли бы сблизиться. И дело тут даже не в сословных различиях, но в разнице интересов, вкусов, привычек и взглядов на жизнь. Однако, пережив вместе опасности и горе, побывав в переделках, сражаясь бок о бок, они поняли, что исповедуют одни принципы, верны своей госпоже и превыше всего чтут честь и долг.
— Что сказал повелитель Тхагаледжа? — нетерпеливо спросил Лоой, когда Куланн придержал своего коня у самой кромки воды.
— Одобрил все, что ты предложил. Я очень рад за тебя, Лоой. Вот видишь, не стал посылать гонца, а сам явился к тебе, чтобы передать слова татхагатхи. Он приказал дать тебе столько уальягов, сколько потребуется. И ты можешь отправляться в путь, когда сочтешь нужным. Воины готовы и только ждут твоего сигнала.
— Это прекрасно, Куланн. Я изнемогаю от тоски и безделья; знаешь, как подумаю, что наша девочка где‑то совсем одна, без поддержки и помощи подвергает себя многочисленным опасностям, а я здесь, в тишине и покое, под защитой самой могучей армии мира, — мне поневоле становится грустно и неловко. Единственное, что я могу для нее сделать, — это хоть как‑то потрудиться, хоть двух‑трех врагов обезвредить.
— Я понимаю тебя, — кивнул головой князь. — Я тоже бешусь от сознания собственного бессилия. Тяжело сознавать, что почти ничего не можешь изменить… Ладно, я сейчас пришлю к тебе два десятка воинов, и ты будешь высаживать их на берег, там и тогда, где и когда сочтешь нужным. Но хотелось бы, чтобы верхнее течение Охи вы проверили как можно скорее. Ты слышал новости?
— Смотря какие, — откликнулся капитан.
— Насчет бунта в Джералане.
— Слышал, к сожалению. Ты думаешь, тагары осмелятся сунуться к нам?
— Все может быть. Сами тагары, возможно, и побоялись бы; но если предположить, что эти беспорядки вызваны не человеческой волей, то может случиться все, что угодно.
— Ты прав, князь. Ладно, присылай людей; через два часа я буду готов к отплытию.
— Постой, стремительный, — улыбнулся Куланн. — Неужели ты успеешь подготовить судно?
— Ты плохого мнения обо мне, князь. Уальяг давно готов, и задержка только за разрешением татхагатхи и за тобой — где же отряд?
— Бегу, лечу, несусь выполнять твой приказ, доблестный капитан!
— И поторопись…
Уальяги двигались по реке абсолютно бесшумно; матросы искусно обращались с парусами, и суда плыли против ветра и течения. Двадцать следопытов Куланна сидели по трое‑четверо в каждом из них, ожидая приказа высадиться на берег. Часа три прошли в полном молчании и тишине, перемежаемой лишь плеском воды и хлопаньем парусов. Лоой отдавал приказы при помощи знаков, понятных только членам его команды.
