приближается любимый клиент.
— Ты вернулся, мой друг! — сказал Ахмоз, как будто ни клетки, ни её малолетних узников не существовало. — У меня как раз есть то, что тебе требуется.
Торадор смотрел в расширенные, полные слёз глаза дюжины оборвышей и сквозь туман в его голове поднимались вопросы. Заморгав, он поскрёб свою спутанную бороду. Ахмоз улыбнулся и протянул маленький кисет из свежевыделанной кожи. Торадор знал, что там содержалось, и жаждал схватить его и убежать отсюда прочь, забыться и забыть эти жалкие личики. Они напоминали ему слишком многое из того, что мешало уснуть и что он стремился забыть.
Он вручил Ахмозу мешочек серебряных монет и забрал смолистый кусочек Драконьего Дыхания. Один из детей вскрикнул, но кто-то ударил по клетке, заставив их молчать.
Шаркающий звук заставил Торадора оглянуться. Ещё один Брат приближался к переулку, ухватив за волосы маленькую смуглокожую девочку в лохмотьях. Она торопливо перебирала тощими ножками, стараясь не отстать от широкой поступи своего надзирателя, чтобы её не поволокли. Этот человек ухмыльнулся Ахмозу, который открыл створку клетки. Торадор повернулся, собираясь уйти, но девочка встретилась с ним глазами. Её взгляд был хорошо знаком — полон неприкрытого ужаса, смешанного с убийственной смелостью.
Затем Торадор увидел то, что надеялся никогда больше не видеть. Её круглое лицо, уставилось на него, без тела, наколотое на железный шип, рот раскрыт, кожа посинела, кровь стекает вниз по древку, мешаясь с застывшей грязью. Позади детской головы скалится пламя. Сотни таких же тянулись вдоль околицы пылающей деревни. Неизменные жертвы войны. Но на сей раз что-то новое: головы пели ему… тихий странный напев на неизвестном языке, красота которого поразила его прямо в сердце.
Прежде чем он осознал, что делает, в руке уже возник меч и его остриё погрузилось в обнажённую грудь Ахмоза. Выплеснувшийся багрянец залил цветастого дракона. Братья в переулке, все семеро, как один, кинулись на него с ужасными проклятьями. Маленькая девочка вскрикнула и забилась под фургон-клетку, где кровь Ахмоза растекалась по плитам мостовой. Торадор высвободил из-под плаща левую руку и его клинок забрал жизни ещё двоих, прежде чем оставшиеся опознали его оружие.
— Шарок! — выкрикнул один из них, пригнувшись, чтобы ткнуть Торадора в пах длинным ножом. Мелькнула серебристая дуга и его голова рассталась с шеей.
Торадор атаковал, его клинок опустился и один из Братьев отшатнулся назад без руки. Кинжал резанул бок Торадора, укус боли пробудил чувства и он вбил свой меч в брюхо тому, кто его ранил.
Оставшиеся трое Братьев отпрянули от него, поняв, что шакалы наткнулись на тигра. Прежде чем им удалось сбежать, клинок Торадора вскрыл ещё одну глотку. Две задыхающихся фигуры удрали, в то время как их собратья умирали у его ног.
Торадор дрожал, пытаясь отдышаться. Он полностью утратил чувство времени, пока растекающиеся красные лужи не достигли подошв его сапог.
— У тебя кровь идёт, — произнёс тихий голосок. Девочка выползла из-под клетки. Торадор зажал рукой неглубокую рану на боку. На неверных ногах он подошёл к фургону, сбил замок и распахнул створку. Дети без слов хлынули наружу, исчезая в ночи. Он повернулся оглядеть побоище, которое сам и учинил: шесть мертвецов, вместе с Ахмозом. Братья Ветра, правители города. Он начисто вытер меч, использовав свой сброшенный плащ, убрал клинок в ножны и снял с пояса Ахмоза ещё три кисета с Дыханием Дракона — все запасы посредника.
Когда он собрался уйти, то увидел, что маленькая девочка осталась.
— Беги домой, — посоветовал он. Она смотрела ему вслед, когда он выходил на пустую улицу. Он возвращался в снятую комнату кружным путём, избегая любых закоулков, где собирались Братья Ветра. Девочка следовала за ним по пятам. Торадор пытался прогонять её, даже дал серебряную монетку, но всё это было бесполезно. Она ничего не говорила, лишь улыбалась ему так, как не улыбался никто за долгие годы.
Когда он добрался до чёрного хода в ту паршивую хибару, где проживал, то попытался в последний раз отослать её прочь. — Разве у тебя нет дома, чтобы вернуться туда? — спросил он, склонившись до уровня её глаз.
— Спасибо, — ответила она. — Я сирота.
Торадор вздохнул и оглядел улицу, высматривая любое движение. В этот час большая часть города лежала в наркотическом беспамятстве, но всегда мог найтись ночной бродяга, вроде него самого.
— Куда они везли вас? — спросил он.
— В горы, — ответила она.
— Знаешь, для чего?
— Дракон, — шепнула она.
Он впустил её, спрятав в своей комнате и принёс с общей кухни миску горячего супа. Пока она ела, он развернул четыре чёрных комочка Дыхания Дракона и выстроил их в линию на краю шаткого прикроватного столика. Он жаждал набить свою трубку, вдохнуть сладковатый дым, который освободит его, но этому придётся немного подождать. Он обмотал талию чистой повязкой, хотя голова ныла болезненнее, чем эта ножевая рана.
Девочку звали Илаа, её родители два года назад погибли от чумы и она осталась на улице. Тогда ей было шесть лет. Она выжила, копаясь в отбросах и воруя пищу у шаек других обездоленных детей, всегда прячась от Братьев Ветра, которые раз в месяц приходили их вылавливать по сточным канавам, замусоренным переулкам и разрушенным домам, где скапливалось это племя бродяжек.
Она объяснила, что Братья собирали детей в каждое полнолуние и отвозили их в горы. Лишь отпрыскам богачей ничего не угрожало в Эмеран Тахе, поскольку их не меняли на комочек Дыхания Дракона. Обычно хватало беспризорников, вроде Илаа, чтобы набрать нужное количество. Если же нет, отчаявшихся родителей было нетрудно найти.
— Почему они забирают детей в горы? — спросил Торадор.
Она допила молоко из деревянной чашки, дохлебала остатки супа и ткнула грязным пальцем в чёрные комочки на столе Торадора.
— Не понимаю, — сказал он.
— Дыхание Дракона, — пояснила она. — Знаешь, откуда его берут?
Он покачал головой.
— Они скармливают нас дракону, — сказала она. — Ради этого.
Торадор в замешательстве уставился в узкое окно, наблюдая, как свет полной луны играет на усыпанных самоцветами куполах далёкого дворца Султана. — Значит это всегда так получали? — спросил он.
— Пока не пришёл ты, — сказала она, улыбнувшись. Она свернулась клубочком на его кровати и провалилась в сон.
Торадор долго сидел у открытого окна, разглядывая чёрные кусочки на столе.
— Отныне никакого беспамятства, — сообщил он луне.
Утром он оставил девочку в комнате, с пищей и мешочком серебра. Он отправился на улицы, захватив с собой четыре чёрных бремени, завёрнутых в полотенце. Отыскать нужные сведения не заняло много времени, ибо на руках у него имелось немереное богатство в самых дорогих городских ценностях.
