явилась горбатая старуха, желтая и худая; глаза у нее были красные, большие, а нос крючком опускался к самому подбородку.
Она проворчала что-то, поймала соловейку и унесла к себе. Иорингель ничего не мог сказать, не мог и с места сойти – и соловья как не бывало!
Наконец старуха снова вернулась и сказала глухим голосом:
– Пташечка-то в клеточке, и ты теперь свободен – в час добрый!
И Иорингель почувствовал себя свободным.
Он пал на колени перед старухой и умолял ее вернуть ему дорогую Иоринду, но та отвечала, что он никогда более ее не увидит, и пошла прочь.
«О! Что же я теперь буду делать?» – сокрушаясь, думал он; пошел в ближайшую деревню и нанялся пасти там овец.
Часто бродил он кругом замка, хотя и не решался к нему подойти близко.
Наконец однажды увидел он во сне, что случилось ему найти цветок, красный, как кровь а в середине того цветка увидел он большую превосходную жемчужину.
Цветок он будто бы сорвал, пошел с ним к замку, и все, чего он касался цветком, тотчас избавлялось от силы чар.
Ему снилось даже, что и свою Иоринду он освободил посредством этого же цветка.
Поутру, проснувшись, он пошел бродить по горам, по долам и всюду искать подобный цветок.
Девять дней сряду искал он его и наконец ранним утром нашел кроваво-красный цветок. На нем держалась большая капля росы, словно крупная жемчужина.
И он понес этот кроваво-красный цветок к замку, и шел с ним день и ночь, день и ночь.
Вот подошел он и на сто шагов к замку и, не чувствуя на себе влияния колдовских чар, подошел к самым воротам.
Обрадованный, он коснулся ворот цветком, и ворота распахнулись сами собою.
Он пошел прямо через двор, прислушиваясь, где именно слышно было пение и щебетанье птиц, и наконец услышал. Он пошел и отворил ту залу, в которой сама волшебница кормила своих птичек в семистах клетках.
Когда она увидела Иорингеля, она страшно озлилась, стала осыпать его бранью, стала плевать в него ядом и желчью, но не осмелилась подойти к нему на два шага.
Не обращая на нее ни малейшего внимания, он шел кругом залы, осматривая клетки с птицами; но оказалось, что там были целые сотни соловьев, и он сам не знал, как ему найти среди них свою любимую девушку Иоринду.
Приглядываясь к птицам, он заметил, что старуха потихоньку сняла одну из клеток и направилась с нею к дверям.
Мигом подскочил Иорингель к ней, коснулся клетки цветком, коснулся и самой старухи, на время отняв у нее таким образом силу ее чар, и Иоринда, явившись перед ним, бросилась ему на шею, прекрасная, как и прежде.
Тогда он обратил и всех остальных птичек в девушек и направился со своей Иориндой домой.
И они еще долго жили вместе в согласии и счастье.
У одной вдовицы были две дочери-девицы: одна-то была и красива, и прилежна, а другая и лицом некрасивая, и ленивая. Но эта некрасивая да ленивая была вдовице дочь родимая, а к тому же она ее и любила, а на другую всю черную работу валила, и была у ней та в доме замарашкой. Бедняжка должна была каждый день выходить на большую дорогу, садиться у колодца и прясть до того много, что кровь выступала у нее из-под ногтей.
Вот и случилось однажды, что веретено у ней было все перепачкано кровью; девушка наклонилась к воде и хотела веретено обмыть, а веретено-то у нее из рук выскользнуло и упало в колодец. Бедняжка заплакала, бросилась к мачехе и рассказала ей о своей невзгоде. Та ее так стала бранить и такою выказала себя безжалостною, что сказала:
– Умела веретено туда уронить, сумей и достать его оттуда!
Пришла девушка обратно к колодцу и не знала, что ей делать, да с перепугу-то прыгнула она в колодец – задумала сама оттуда веретено добыть. Она тотчас потеряла сознание и, когда очнулась и снова пришла в себя, увидела, что лежит на прекрасной лужайке, что на нее и солнышко весело светит, и цветов кругом многое множество.
Пошла девушка по этой лужайке и пришла к печке, которая была полнешенька хлебами насажена. Хлебы ей крикнули:
– Вынь ты нас, вынь скорее, не то сгорим: мы давно уже испеклись и готовы.
Она подошла и лопатой повынимала их из печи.
Затем пошла она дальше и пришла к яблоне, и стояла та яблоня полнешенька яблок, и крикнула девушке:
– Обтряси ты меня, обтряси, яблоки на мне давно уж созрели.
Стала она трясти яблоню, так что яблоки с нее дождем посыпались, и трясла до тех пор, пока на ней ни одного яблочка не осталось, сложила их в кучку и пошла дальше.
Наконец подошла она к избушке и увидала в окошке старуху, а у старухи зубы большие-пребольшие, и напал на девушку страх, и задумала она бежать. Но старуха крикнула ей вслед:
– Чего испугалась, красавица-девица? Оставайся у меня, и если всю работу в доме хорошо справлять станешь, то и тебе хорошо будет. Смотри только, постель мне хорошенько стели да перину мою взбивай постарательнее, так чтобы перья во все стороны летели: когда от нее перья летят, тогда на белом свете снег идет. Ведь я не кто иная, как сама госпожа Метелица.
Речь старухи поуспокоила девушку и придала ей настолько мужества, что она согласилась поступить к ней в услужение. Она старалась угодить старухе во всем и перину ей взбивала так, что перья, словно снежные хлопья, летели во все стороны; зато и жилось ей у старухи хорошо, и бранного слова она от нее не слышала, и за столом у ней было всего вдоволь.
Прожив некоторое время у госпожи Метелицы, девушка вдруг загрустила и сначала сама не знала, чего ей недостает, наконец догадалась, что просто истосковалась по дому: как ей тут ни было хорошо, а все же домой ее тянуло и позывало.
Наконец она созналась старухе:
– Я по дому соскучилась, и как мне ни хорошо здесь у тебя под землею, а все же не хотелось бы мне долее здесь оставаться и тянет меня вернуться туда – со своими повидаться.
Госпожа Метелица сказала:
– Мне это любо, что тебе опять к себе домой захотелось, а так как ты мне служила хорошо и верно, то я сама тебе укажу дорогу на землю.
Тут взяла она ее за руку и подвела к большим воротам. Ворота распахнулись, и, когда девица очутилась под сводом их, просыпалось на нее дождем из-под свода золото, да так облепило ее, что она вся была золотом сплошь покрыта.
– Вот это тебе награда за твое старание, – сказала госпожа Метелица да, кстати, вернула ей и веретено, упавшее в колодец.
Затем ворота захлопнулись, и красная девица очутилась опять на белом свете, невдалеке от мачехина дома, и, когда она вступила во двор его, петушок сидел на колодце и распевал:
Ку-ка-ре-ку! Вот чудеса!
Наша-то девица в золоте вся!
Тогда вошла она к мачехе в дом, и так как на ней было очень много золота, то и мачеха, и сестра приняли ее весьма ласково.
Рассказала им девица все, что с нею приключилось, и когда мачеха услыхала, как она добыла себе такое богатство, то задумала и другой своей дочке, злой и некрасивой, добыть такое же счастье.
Она свою дочку усадила прясть у того же колодца, а чтобы на веретене у дочки кровь была, та должна была уколоть себе палец и расцарапать руку в колючем терновнике. Затем та бросила веретено в колодец и сама за ним туда же спрыгнула.
И очутилась она точно так же, как прежде сестра ее, на прекрасной лужайке и пошла той же тропинкой далее.
Пришла к печке, и закричали ей хлебы:
– Вынь ты нас, вынь скорее, не то сгорим: мы давно уж совсем испеклись.
А лентяйка им отвечала:
– Вот еще! Стану ли я из-за вас пачкаться! – И пошла далее.
Вскоре пришла она и к яблоне, которая крикнула ей:
– Обтряси ты меня, обтряси поскорее! Яблоки на мне давно уж созрели!
Но лентяйка отвечала:
– Очень
