наслаждением умылась и придирчиво оглядела в зеркало свое лицо.
Загар никогда не считался подходящим украшением для благородной дамы. А девушка, несмотря на резкий поворот судьбы, все-таки хотела быть красивой. Если она собирается и дальше проводить время на улице, то стоило обзавестись хотя бы шляпкой с широкими полями и тонким шарфом.
Адри нахмурилась. Лишние траты ей были сейчас ни к чему, да и странно она наверное будет выглядеть, надев изящную шляпку, но при этом копаясь в земле. Видимо придется жертвовать своей нежной кожей, которая, впрочем, и так никогда не отличалась правильной белизной.
Потянулись первые покупатели. Лениво разбирая подсохший хлеб, они в основном жаловались на жару и не слишком искренне сочувствовали пекарше, рассуждая о том, что стоять у печей в такой зной — настоящая пытка. Адриана не спорила. Хотя по ее мнению, если кого и стоило жалеть, так это кузнецов и их подсобников. И печи жарче, и работать у них приходится целый день.
Ром стабильно заглядывал раз в пару дней, под предлогом — навестить Таю, но хозяйке пекарни при этом, почему-то доставалось куда больше внимания. Впрочем, девушка уже приучила себя не воспринимать Ромерта слишком всерьез. Болтая с ней, он мог не стесняясь заигрывать с покупательницами, или мимоходом упомянуть одну из своих любовных побед.
Однако при этом, он был удивительно заботливым братом. Младший из семи детей, он единственный принял сводную сестру, когда его отец, поддавшись внезапно вспыхнувшим чувствам, ушел к вдове с соседней улицы. Остальная семья так и не смогла простить родителя, отказавшись от всяких родственных связей.
И пару лет назад, когда незаконнорожденная девочка осталась полной сиротой, Ром оказался единственным, кто был готов взять на себя заботу о ней.
Все это Адри поведали местные жители, как только узнали, кого наняла новая пекарша для помощи на кухне. Зря только тратила время, выпытывая подробности у Ника. И почти каждый второй обязательно упомянул, что от девчонки не будет никакого толка. Рано или поздно она все равно повторит путь своей беспутной мамаши.
Девушка как могла обрывала подобные разговоры, и они постепенно утихли. По крайней мере при ней. Хорошо еще, что закончив с выпечкой хлеба, Тая предпочитала отсиживаться на втором этаже, занимаясь шитьем и по возможности избегая чужих глаз. Но не приходилось сомневаться, она и так знала, какого о ней все мнения.
Хлеб расходился медленно, даже цена в одну малую серебрушку не могла заставить людей пройти лишний десяток шагов, чтобы заглянуть в пекарню. Что же будет, если жара продлиться до самой осени?
Адриана задумчиво посмотрела на хлебные полки. Она и сама предпочла сегодня обойтись без обеда, духота вызывала лишь жажду, начисто лишая аппетита. Должно быть, летний зной и стал той самой причиной, из-за которой не смогли преуспеть другие владельцы пекарни. А те, кому улыбнулась удача, наверное начали работу в холодное время года.
Надо обязательно что-то придумать… — Адри потерла влажные от пота виски, — Ведь платить градоправителю придется еще задолго до холодов…
Удушливую тишину вдруг прорезал холодный звон стекла. То самое окно, за которое девушка когда-то отдала серебряный, странно дрогнуло и рассыпалось десятком звонких осколков. С улицы донесся испуганно-восторженный вопль.
Выскочив на крыльцо, Адриана увидела взъерошенного мальчишку, который круглыми от ужаса глазами смотрел на обломки стекла, торчащие в раме. Однако его оцепенение длилось недолго. Заметив пекаршу, паренек припустил по улице, петляя как удирающий от погони заяц.
Закусив губу, девушка проводила его долгим взглядом. Но не бежать же следом. Все равно не догонит, а только выставит себя на посмешище перед всей улицей. Она внимательно осмотрела окно снаружи. Часть крупных осколков осталась в раме, но все равно придется заказывать новое стекло. Снова траты… А это еще что такое?
Этим «чем-то» оказался тряпичный мяч, туго набитый песком и соломой. Адри покрутила его в руках, совершенно не испытывая радости от случайного трофея. Вряд ли стекольщик согласился бы взять его в обмен на новое окно, так что опять придется отдавать серебряный.
Однако возвращаясь в пекарню, девушка зачем-то прихватила и мяч, наверное, чтобы не валялся под окнами, ей там и так всякого мусора хватало.
* * *
Сохраняя остатки дневного тепла, улица пахла пылью и подгнившим навозом. Правда Адри уже привыкла не обращать внимания на резкие запахи, а сейчас ее голову и вовсе занимали более насущные вопросы. Выручка становилась все хуже, и с этим надо было что-то делать. Ждать, пока закончатся солнечные дни, девушка не могла.
Может и правда попробовать делать пирожные? Но, на такой жаре они просто испортятся. Выпекать хлеб с ягодой? Только если она хочет упрочить мнение о себе, как о чудачке. Пироги? Тоже нет, для них нужно очень хорошее мясо, так что стоить они будут немало.
Так ничего и не решив, Адри свернула к дому стекольщика, но тут до ее ушей донеслась отборная ругань. Полная женщина с красными от работы руками, кричала на вихрастого мальчишку, который стоял опустив голову и лишь изредка шмыгал носом.
— Нет, и еще раз нет! Я и так целые дни со стиркой надрываюсь. И дела мне другого нет, как снова шить этот растреклятый мяч! Потерял, говоришь? Ну так и ищи там, где потерял, а от меня даже лоскутка теперь не получишь!
— Ну ма-а-ам, — протянул голос, в котором отчетливо слышались слезы. — В последний раз…
— Даже не проси! — оборвала его женщина, и повернув голову вдруг заметила Адриану. — Спасу никакого нет! — ей явно хотелось кому-то пожаловаться. — Первый мяч уронил в реку, второй — порвал, а третий, видите ли — потерялся! Вот и как мне с ним быть после этого?
Девушка пожала плечами, понимая, что от нее ждут не совета, а скорее сочувствия, и взглянула на парнишку. Круглое личико с россыпью веснушек, неожиданно оказалось ей знакомо.
— Потерялся значит?
Под ее взглядом мальчишка напыжился и посмотрел на пекаршу исподлобья.
— Это не я. — буркнул он на всякий случай.
— Что не ты? — мать всплеснула руками и неожиданно крепко схватила парнишку за шкирку, — Опять натворил что-то? Если так, то я же из тебя поганца всю душу вытрясу!
— Отпустите его! — вскинулась Адриана. Мимолетное желание сказать о разбитом стекле, улетучилось само собой.
— Ох, милочка. Только не надо защищать его. Знала бы ты, сколько этот безобразник мне крови попил, то веревку с чистым бельем опрокинет, то у соседа нашего связку
