— Об этом мы посплетничаем подробнее, — сказал Солнцеликий и даже зажмурился, предвкушая. — Джоу Лахатал во главе бесчисленных армий джатов, вместе со своими свирепыми братьями; а потом он же — но уже мягкий и тихий, добросердечный… Нет, такая метаморфоза просто не могла с ним произойти. И поскольку я верю своим глазам, то ты обязана подробнее изложить мне все обстоятельства. Но потом.
— Конечно потом, — внушительно молвила Каэ. — Сначала Алан!
— Что же касается Алана, то это весьма занятный континент. Чем‑то он сродни Джемару или Гобиру — такие же невыносимые условия существования, и потому население весьма и весьма своеобразно. Здесь выживают сильнейшие, самые приспособленные, сообразительные и вообще — ты понимаешь. Океан Меш и многочисленные моря континента хоть и холодны — и для нас, жителей теплых краев, невозможна сама мысль о том, что в них может водиться какая‑нибудь живность, — однако же весьма богаты рыбой и моллюсками, они способны прокормить вдвое больше людей, чем теперь населяет Вард. А поскольку на Алане отродясь такого количества жителей не было, то они процветают. Овладели искусством плавать среди льдов; кстати, обрати внимание вон на ту огромную скалу, — и Аэ Кэбоалан указал золотистой рукой куда‑то вниз и вправо, — это айсберги — плавучие ледяные горы. Невероятная красота отсюда, сверху, и невероятная опасность для тех, кто там, внизу.
— Еще бы! — Каэ крепко взялась за борт золотой колесницы и наклонилась, чтобы внимательнее рассмотреть диковинную сияющую на солнце глыбу.
— На побережье есть несколько укрепленных городов. Правда, меня всегда удивляла сама идея — укреплять эти льды и снега; сюда ведь все равно никто не доберется. Ни один безумец не станет завоевывать это пространство.
— А кто живет в городах?
— О, жители здесь примечательные.
— Разве они не люди?
— Не совсем люди, дорогая Каэ. Эти племена зовутся иши и эдэ. Они вполне цивилизованны, даже более того — любители вкусно поесть, красиво одеться; высоко ценят прически, и парикмахеры здесь — великие деятели. Но все же ты будешь немного удивлена, если столкнешься хоть с одним из них.
— Ты меня заинтриговал, Аэ. Я уже горю желанием встретиться с ними.
— Извини, — шутливо поклонился Кэбоалан, — это не предусмотрено нашим благородным и многознающим проводником.
— Правильно, — моментально отреагировал Ниппи. — Города в стороне, талисман на севере — довольно далеко отсюда.
— Не огорчайся. — Солнцеликий поглядел на Каэтану не без лукавства. — Если тебе мало катхэксинов, хорхутов, мардагайлов и прочих милых созданий, то, надеюсь, Алан прибавит веселых впечатлений и ты наконец будешь удовлетворена.
Город она все‑таки увидела. И он ее потряс. Посреди снегов, окрашенных в зеленоватые, голубые, розовые и золотистые тона, высилась над бурным морем ослепительно белая крепость. Из чего были сложены ее стены, Каэ даже не задумалась — настолько она была прекрасна. Высокие, хрупкие, словно сосульки, ее изысканные башни были завершены ярко‑алыми черепичными крышами, над которыми развевались диковинные мохнатые флаги. Грифоны специально, словно угадывая мысли своих хозяев, спутались немного ниже, давая Каэтане возможность разглядеть все в подробностях.
На городской площади было людно. Кажущиеся крохотными на таком расстоянии, человекоподобные фигурки сновали взад и вперед; заснеженная площадь была уставлена яркими, разноцветными меховыми палатками.
— Они нас не видят? — осведомилась Каэ.
— Конечно нет, дорогая. Только солнце, стремительно движущееся по небосклону. Как и положено любым смертным.
Интагейя Сангасойя с огромным удовольствием отправилась бы в крепость, чтобы потолкаться среди ее жителей, поболтать о том, о сем, но бешеная колесница, увлекаемая прочь могучими грифонами, была уже очень далеко оттуда.
— Ты заметил, у них флаги меховые? — спросила она у Аэ Кэбоалана.
— И не только флаги и палатки, но и большинство других вещей. Думаю, на обратном пути стоит завезти тебя в это забавное местечко. Когда я в первый раз увидел добропорядочных граждан этого города, чуть со смеху не умер. Скажи, ты никогда не встречала медведей?
— Очень давно, — пожала плечами Каэ.
— Дрессированных или диких?
— Диких, кажется.
— Жаль, тогда ты меня не поймешь. Дело в том, что иши и эдэ сродни медведям — так мне, по крайней мере, представляется. Они косолапые, круглоухие, покрытые короткой, мягкой, но очень густой шерстью и чрезвычайно любопытные. А еще очень разговорчивые.
— Как хортлаки?
— Не совсем. Они не голосят, но ораторское искусство у них почитается превыше всех остальных. Самые известные ораторы в состоянии сутками вещать со своих постаментиков, и огромные толпы собираются, чтобы их послушать. Но рассказывать все равно бесполезно. Просто нужно как‑нибудь посетить этот город.
— Хорошо бы дожить до этого момента, — усмехнулась она.
На сей раз никто не препятствовал Каэтане достичь цели ее путешествия. Она полагала, что враг пропустил ее на крайний север Алана вовсе не потому, что смирился со своим поражением, а потому, что сейчас где‑то берет реванш. Несколько талисманов, недоступных теперь Ниппи, заставляли ее постоянно находиться в напряжении, хоть она и старалась никого не посвящать в свои смятенные чувства. Какое‑то время они парили молча. Почти белое, такое же сверкающее, как и снега под ним, небо было совершенно безоблачным, и солнце стояло почти у самой кромки горизонта. Внезапно Ниппи завопил во весь голос:
— Снижаемся! Снижаемся, это уже рядом!
— Вниз, — негромко приказал Кэбоалан своим диковинным скакунам, и золотые грифоны устремились к указанному месту.
То была высокая ледяная гряда, образованная, наверное, в течение многих лет снегопадами и сильными ветрами.
— Здесь рядом море, — пояснил солнечный бог. — Иногда вскрываются полыньи, и ветер гонит волны прямо на каменный барьер. Некогда он был невысок, однако со временем становился все больше и больше от наслоений льда и замерзшего снега. Здесь ведь никогда не бывает настолько тепло, чтобы растопить эти глыбы. Так где же сам талисман?
— У вас под ногами, если вы пройдете еще несколько шагов вправо и два шага прямо, — моментально откликнулся перстень.
— Пошли, — согласился Солнцеликий.
Он легко соскочил со своей колесницы, повисшей в нескольких локтях над белоснежной поверхностью, и помог выбраться Каэтане. Повинуясь его знаку, грифоны моментально взвились к облакам и застыли там, помахивая крыльями, чтобы на недосягаемой высоте ждать своего господина.
— Это обязательное решение? — удивилась Каэтана.
— Да. Иначе колесница да и сами грифоны прожгут здесь все насквозь, и даже камень.
— Как же мы не сгорели?
Кэбоалан посмотрел на очаровательную богиню с укоризной:
— Когда ты привыкнешь к своему могуществу?
— Никогда. Зато постараюсь не задавать глупых вопросов.
— Договорились, не задавай вопросов, касающихся всевластия и могущества. — Прекрасный бог понизил голос до шепота и признался:
— Я и сам ничего в этом не понимаю. Просто привык, что дела обстоят именно так. Эй, перстень‑провидец, мы на месте?
— Да, искрящийся!
Солнцеликий хохотнул, затем приобнял Каэтану за плечи одной рукой, а другой вытянул свое копье так, чтобы его огненное золотое острие указывало в нужную точку на белоснежном покрывале. От всего его тела исходило звездное сияние, и волосы извивались, словно языки пламени. Глаза Аэ Кэбоалана разгорались все ярче и ярче, становясь похожими на расплавленное золото. Каэтана услышала шипение и перевела взгляд с лица своего спутника на его копье. Снег за эти несколько кратких мгновений успел не только растаять, но и испариться на довольно обширном пространстве. И теперь они стояли ниже уровня поверхности, в своеобразном ледяном — весьма глубоком — колодце диаметром в пять или шесть длин копья. Под ногами у них был камень; и Каэтана пожала плечами, обращаясь к Ниппи:
— Талисман еще ниже?
— Странно, не понимаю, — протянул перстень. — Кажется, что нет. По моим представлениям, он должен быть прямо тут, но, если ты спрашиваешь, значит, его нет?
— Нет, нет, — резко оборвал его Аэ Кэбоалан. — Ищи.
— А что искать, когда вот он?
— Начинается, — проскрежетала Каэтана зубами. — Ты приготовься, Аэ, сейчас может произойти что угодно.
— Да. — Солнечный бог описал концом копья широкий круг, словно провел в воздухе черту, отделив себя и Каэтану от остального мира. Это странное действие моментально принесло результаты: на каменной поверхности образовалось правильное золотое пятно, по краям которого вздымалась к небесам огненная стена. Небольшие протуберанцы срывались с языков пламени и уносились ввысь. И в этом ослепительном свете стала видна черная тень, словно дыра, выкроенная в пустоте. Тень была обрезана по пояс, и за пределами круга продолжение отсутствовало. Но и того, что проявилось в свете истинного солнца, было вполне достаточно.
