— Да нет, — пожала плечами Габия. — Мы и сами так считаем.
— И что это вас в Мертвый лес потянуло? — ровным тоном осведомился Ловалонга.
— А вас? — обозлилась Габия. — Мы же вас не спрашиваем, зачем вы в Аллефельд забрели, зачем в Тор Ангех идете…
— То‑то и оно, что не спрашиваете, — вмешалась Каэтана. — Плохо, ребята, очень плохо, что вы не спрашиваете, не делаете круглые удивленные глаза, а ведете себя так, будто вы нас тут и ожидали увидеть. Ведь место для свидания выбрано не самое обычное, правда?
Близнецы немного смутились, но Эйя справился с собой и продолжил придуманную накануне историю:
— А мы на спор, это… поспорили то есть, что пойдем, да… А оборотни по дороге, ну да… Вот, ну мы и…
— Гениальное повествование, — тихо сказала Каэтана, и все вокруг поразились жесткости ее голоса. Даже с Маннагартом она разговаривала веселее. Даже с сарвохом.
— Вы случайно не поэт, молодой человек, или сказитель?
Габия ощерилась. Она почувствовала в этой женщине, стоявшей напротив, силу воли и духа, по сравнению с которыми сила Кодеша уже не представлялась необоримой. Ей стало страшно получить такого врага.
— Он волнуется, — вступилась она за брата. — Мы и в самом деле растерялись, когда вас увидели. Мы ведь тут очень давно бродим. Людей встретить уже отчаялись. Страшно так, и нечисть всякая шатается — еле живы остались. Я Габия, — добавила она без всякого перехода, — сестра его. А он — Эйя. Вечно что‑нибудь наплетет, что людей рассердит. Вы нас простите, нам бы как‑нибудь с вами.
— Зачем? — непреклонно спросил Джангарай.
А Эйя подумал, что если сравнивать Далха и этого воина с мечами за спиной, то он предпочел бы полсотни раз сразиться со старым оборотнем, чем один раз с черноглазым, — потому что если Эйя был волком, то воин‑черной пантерой.
Близнецы испуганными взглядами обвели поляну. На что рассчитывал Кодеш, посылая их против этих людей? Разве их можно застать врасплох, — исполин с секирой смотрит безразличными ясными глазами, в которых таится смерть. Габия так и видит, как разламывается пополам ее хребет под тяжелым ударом.
Она также видит, как опасливо косится Эйя на черноглазого воина — и не зря. Ни один из тех смельчаков, о пытались заработать награду, убив оборотней, не был похож на него, — ну и хвала богам, что не был. Иначе бы не стоять близнецам на этом месте.
Светловолосый рыцарь тоже вызывает страх. Не леденящий душу ужас, который Габия испытывала в присутствии Кодеша, но страх как почтение к тому, кто во всем лучше и выше.
А женщина… Габйя сама была прежде всего женщиной, и поэтому Каэтана привлекала ее внимание больше, чем все остальные, вместе взятые. Самая опасная, ведь именно за ее голову Кодеш обещал награду, именно из‑за нее трое богов не могут найти себе места. Интересно, сколько же ей лет: восемнадцать, двадцать пять, тридцать? Габию раздирали сомнения.
А Каэтана, обратившись к своим спутникам, сказала:
— Нет, это все‑таки люди, а не те…
«Те» она произнесла с таким выражением, что даже Эйя и Габия поняли, о ком идет речь. Поняли и остолбенели. По каким‑то им одним известным причинам эти люди приняли их за Владык и при этом разговаривали таким тоном. О небо! Надо уносить отсюда ноги. Нет! Надо оставаться: если кто‑либо в мире и сможет защитить близнецов или избавить их от проклятия, так только они…
— Что вам от нас нужно? — жестко спросила Каэтана, не желая терять преимущества перед оторопевшими близнецами.
— Мы… нас… — опять забормотал Эйя.
— Нам необходимо пойти с вами, — вдруг решилась Габия. — Вы госпожа Каэтана?
— Да, — последовал спокойный ответ. Даже здесь, на земле Кодеша, эта странная женщина не собиралась скрывать свое имя.
— Нас послали на поиски, — словно в омут бросился Эйя. Каэтана подняла на него спокойные глаза. — Нам приказали выследить вас и доставить к Владыке. Мертвыми, конечно.
— А живыми мы их не интересуем? — насмешливо спросила Каэтана. — Не очень‑то интересно общаться вашими Владыками — у нас цели разные…
— Мы искали вас не для этого, — выпалила Габия, — нам самим нужна помощь.
Странное это заявление было выслушано без тени на смешки или недоверия. Случайная встреча в Аллефельде — в это никто из друзей поверить не мог. А что касается помощи — ну что ж, для того и существуют на свете понятия чести, справедливости и доброты, чтобы один человек мог помочь другому, чего бы это ему ни стоило.
Они шли по лесу и слушали торопливый, изобилующий подробностями страшный рассказ проклятых богом близнецов. Только теперь, обретя надежду, Эйя и Габия выплеснули из самых сокровенных глубин всю бездну отчаяния и ужаса, которые внушало им их положение. Близнецы хотели опять стать людьми.
Обычными людьми.
Жениться и выйти замуж, завести детей, свой дом и не дрожать каждое полнолуние, ожидая неизбежного превращения; не таиться от людей, чтобы не быть застигнутыми врасплох. И главное — не ужасаться больше тому, сколько радости, сколько удовольствия доставляет предсмертный человеческий хрип и горячая вкусная кровь.
— Мы ведь вконец озвереем, — горько проговорил Эйя. — Это сильнее нас. Все равно как зов Кодеша — хочешь не хочешь, а побежишь. Проклятые мы.
— Не верю, — сказала, как рубанула своим клинком, Каэтана.
Габия сверкнула на нее злыми зелеными глазами:
— Понятное дело, вам проще не поверить, а прямо на месте изрубить нас в куски. Только посмотрим, как у вас это выйдет. — Очертания ее фигуры начали расползаться на глазах, подергиваясь дымкой.
— Прекрати! — Голос Каэтаны хлестнул как плеть. Нет, не выглядела она сейчас юной девушкой, совсем не выглядела. И Ловалонга вдруг подумал, что даже для герцогини Элама была она слишком сильна, слишком властна.
— Вы не Колесо Балсага. Чести мало — слабого противника уничтожить…
— Это мы — слабый противник? — разъярился и Эйя.
— Конечно. Вы даже сами собой оставаться не можете. О какой силе может идти речь? Ваша сила, мои дорогие, заключается в том страхе, который слабый человек — такой же раб, как и вы сами, — испытывает при виде оборотня. Но я‑то вас не боюсь. Против меня вы бессильны.
На какой‑то неуловимый миг Габия все же не выдержала. Раздался предостерегающий крик Эйи — короткий и жалобный, рявкнул что‑то Бордонкай, замахиваясь Ущербной Луной; и уже летящая в воздухе Габия опять отчетливо представила, как хрустит и ломается ее хребет под страшным лезвием секиры, — но тут же оглушительный удар отбросил ее далеко в сторону от исполина.
— Не нужно, Бордонкай, — сказала Каэ.
Она стояла, широко расставив ноги и опираясь на ореховый шест, с которым ходила по болоту. Им она только что и толкнула Габию‑волчицу.
— Хочешь сразиться со мной? — Каэтана говорила спокойным и ровным тоном. — Тогда смотри и представляй, что бы с тобой стало, если бы это был не шест, а настоящее оружие.
Габия зарычала, присела на задние лапы, оттолкнулась и прыгнула. Она была, бесспорно, хороша — эта серебристо‑белая огромная волчица с кинжально‑острыми клыками в разинутой ярко‑алой пасти. Она еще не знала поражений, и ни один шрам не испортил ее прекрасную шкуру. Громадные лапы были нацелены прямо в грудь хрупкой маленькой женщины, которая возомнила себя воином. Сейчас Габия напьется ее крови и получит за это награду от повелителя. Но выше награды стоит Счастье насладиться зрелищем чужой смерти…
Габия не просто приземлилась на пустое место, но еще и получила увесистый удар поперек спины, взвыла, и развернулась.
— У тебя перерублен хребет, — спокойно объявила «жертва», — попробуй еще.
Следующий прыжок получился более нелепым: Каэтана, не жалея, успела ударить волчицу по обеим лапам.
Рыча от ярости, Габия кинулась на нее вновь, но неуловимая бестия вдруг оскалилась:
— Ты мне надоела, упрямица.
Как она оказалась сзади волчицы, не заметил никто. Только спутники Каэ и ошалевший от ужаса Эйя вдруг увидели, как напряглись мышцы тонких изящных рук и волчица забилась в стальном захвате. Одной рукой женщина держала ее за загривок, упираясь коленом в спину, а другой обняла мощную шею противницы с явным намерением сломать ее. Габия билась и извивалась всем телом, лозвонки ее трещали и хрустели, кровавая пелена застилала глаза, и вдруг она сдалась: стоя на коленях, придавленная сильными руками соперницы, хрипела и извивалась на глазах у испуганного брата Габия‑женщина.
И Эйя закричал отчаянно:
— Отпусти ее, прошу тебя! Отпусти!
— Зачем? — ровным голосом спросила Каэтана. — Я сильнее. Мне нравится смотреть, как она умирает. И ты смотри. Смотри и наслаждайся.
— Нет! Нет! Я прошу тебя! Я все сделаю, мы будем твоими рабами… Габия! Отпусти‑и‑и‑и!..
Ловалонга опытным взглядом воина отметил, что Каэтана держит крепко, но хватки не усиливает, и поэтому Габии смерть не грозит. А вот страху натерпится.
