— Парень, ты бы поспал, — вздохнул доктор.
Его вздох был слишком тяжелым, чтобы замаскировать истину, скрытую за его спиной. Адам подошел ближе и поднес свечу к своему лицу.
— Что с ней? Ей лучше? — в безумной надежде спросил он, глядя на доктора широко распахнутыми и совсем еще детскими глазами.
Все, что смог сделать врач — покачать головой. Адам отступил на шаг, и заменявшее подсвечник блюдце опасно накренилось в его руках.
— Что же нам делать?
— Молиться, сынок. Молиться.
— Да кому же? — в отчаянии спросил Адам. — Кому?
— Тому, в кого веришь, — уклончиво ответил доктор.
— Можно мне к ней?
Доктор знал, что ей осталось совсем немного, и ему не хотелось, чтобы парень, которому нет еще и пятнадцати, стал свидетелем чьей-то смерти. Слишком молод он был для того, чтобы следить за тем, как душа отлетает от тела. Но в глазах паренька плескалось и бушевало целое море горечи и тоски, и доктор решил, что уж лучше позволить ему переброситься с малышкой парой слов.
— Иди. Но недолго — я вернусь с ее матерью, и они должны попрощаться.
Коротко кивнув, Адам поставил свечу на пол и заковылял к двери.
Она лежала на узкой кровати, совершенно потерявшись под одеялом. Худое тело исчезло под толстым покровом, который не мог согреть ее. Никто и ничто больше не могло бы поделиться с ней теплом. Ее собственный огонек тихо дотлевал, перед тем как погаснуть и исчезнуть без следа.
Адам опустился перед ней на колени, осторожно придержав рукой больное колено. Черные мокрые ресницы дрогнули, и Ева открыла глаза.
— Адам, — выдохнула она.
— Ева, — ответил он. — Помнишь о мирах? Где-то там есть другая жизнь. Я найду тебя там, обещаю. Ты не останешься одна, я клянусь, что отыщу тебя там, и мы обязательно будем счастливы.
У нее не было сил улыбаться, но в ее глазах на мгновение зажглась радость.
— Ты меня не узнаешь.
— Я всегда узнаю тебя, — заверил ее он. — Клянусь тебе. Каждый раз, рождаясь в одном из миров, жди там меня, Ева. Мы обязательно встретимся, и там все будет лучше, чем здесь.
Этот их маленький секрет о мирах и возможностях остался между ними — когда пришла мать Евы, малышка уже испустила дух. Скорчившийся на полу у кровати Адам беззвучно всхлипывал, и прибежавшие на зов взрослые не могли понять причину его горя. Мог ли он настолько сродниться с нелюдимой Евой всего за несколько дней, чтобы так оплакивать ее смерть?
Рим. 1990
Ева в очередной раз поправила штатив, не понимая, что еще нужно сделать, чтобы камера обрела устойчивость. Идеально гладкий с виду пол на деле был волнистым и неровным, в результате чего треножник вечно кренился, а если рядом начинал топать кто-то тяжеловесный и нервный, то он еще и шатался. Она поправила вязаную кофту с растянутыми манжетами — за работой она любила поднимать рукава наверх, собирая их складками, а не скатывать валиками.
Одноразовая сделка с трикотажными магнатами итальянского мира была выгодной и даже удачной, но ей хотелось поскорее добраться до дома и растянуться под теплым одеялом. С утра ее немного знобило, и дождливая погода не прибавляла бодрости. Сроки есть сроки — пара таблеток и горячий чай подарили ей несколько часов сносного самочувствия.
К ней подбежал ассистент — на сей раз это был кудрявый мальчишка с роскошными бровями и длинноватым носом. Его голос звучал очень приятно.
— Модель будет немного необычная, — предупредил ее он, прежде чем подобрать со стола разложенные папки и убежать, поправляя на ходу свой жуткий аляповатый галстук. Может это и модно, но выглядит не очень.
Ева поморщилась, остановила одну из девочек, тершихся неподалеку, и попросила ее принести горячего кофе. Кто-то говорил, что аспирин не сочетается с кофеином? Кто же это говорил? А вот с утра оздоровительная программа с серьезной тетенькой наоборот известила о том, что аспирин даже становится сильнее, если его запить кофе. Так что в любом случае нужно быть осторожной.
Девчонка вернулась через десять минут — кафе находилось на первом этаже этого же дома, вся беготня заняла гораздо меньше времени, чем можно было ожидать. Ева поблагодарила ее и отпустила. Отбегая, девчонка тоже сочла своим долгом известить ее:
— У нас сегодня необычная модель, знаете?
Ее черные волосы искрили в свете люминесцентных ламп, и Ева загляделась на эти блики. Как бы исхитриться передать однажды вот такую игру света? Почему-то на глянцевых обложках все это выглядело так, словно девицам пришили кукольные волосы — вроде синтетической шевелюры дешевой Барби из пластиковой упаковки. Натуральный блеск волос, который так щедро обещали все рекламы шампуней, нисколько не выглядел натуральным на этих самых рекламных плакатах. И какие идиотки покупают такие шампуни?
У нее тоже были черные волосы, но Ева никогда не считала их красивыми. Да и вообще ее сложно было назвать привлекательной — окружающие ценили ее исключительно за профессиональные качества. Их величество трикотажная династия обратились к ней только чтобы она сделала хорошую фотосессию. И в том же ключе к ней обращались все остальные. Как женщина и обычный человек Ева мало кого интересовала.
— Вы так сильно любите кофе? Пьете его даже по утрам, — раздался голос прямо за ее спиной.
Она вздрогнула и повернулась. Должно быть, это и есть модель.
Высокий мужчина с улыбкой протянул ей руку, и она ответила на жест, но профессиональным глазом определила, что трость ему нужна не только как стильный ретро-аксессуар. Он не красовался, а опирался на трость. Уже совсем другое дело.
— Только горячий, — ответила она, а потом сделала очередной маленький глоток. — И только когда идет такой противный дождь. Хотя когда же его пить, если не с утра пораньше.
— Ну что вы, дождь еще не противный. Ливень вполне можно пережить, а вот мелкую моросящую водянистую муку — нет.
— Я лучше справлюсь с водянистой мукой.
— Дело ваше, — вновь улыбнувшись, уступил он. — По правде говоря, я тоже не большой любитель дождя.
Ева снова отпила из стакана, а потом кивнула в сторону отгороженного ширмой угла:
— Там ваш гардероб.
— Спасибо. А что там?
— Джемперы, мужские кардиганы и пуловеры.
Он призадумался:
— Никогда не знал разницы между пуловерами и джемперами.
— Вам и не нужно ее знать. Ваша задача — демонстрировать одежду.
— Вы видели эти вещи? Расскажите мне о них, — попросил он. Его голос при этом звучал слишком уж вкрадчиво, словно он хотел ее соблазнить.
У нее было слишком мало опыта в таких делах, и она всегда терялась, когда кто-нибудь обращал на нее внимание. Именно такое внимание.
— Серый кардиган — номер первый. Длинные рукава, крупная вязка, пуговицы на талии. Вам пойдет — у вас хорошие плечи.
— Профессиональное замечание? — уточнил он.
Ева кивнула и продолжила:
— Черный пуловер с поперечными линиями, заполненными зигзагами разной толщины. Пожалуй, к нему нужны классические брюки.
— Да вы стилист, — заметил он.
Она серьезно посмотрела на него:
— Здесь я царь и бог, потому что это моя студия.
— Понял. Что дальше?
— В кардигане номер два вам придется держать спину прямее — там какие-то дугообразные рисунки на рукавах, они вовсе не прибавляют стройности. Плечи придется отвести назад, корпусом податься вперед.
Он повторил все ее инструкции наглядно и поинтересовался:
— Так?
— Да, так, — удивляясь тому, как быстро он приступил к работе, согласилась она.
Возможно, это вовсе и не флирт. Может быть, он просто так привык наводить деловые мосты.
— Мерзкая погода, — вдруг вставил он, когда она уже собиралась перейти к джемперу номер один.
— Вы же сами только что ее защищали, — возразила она.
— А кто сказал, что я выражал свое мнение? И вовсе я ее не защищал.
Она дернула плечом, что должно было означать: «Мне все равно, лучше давайте продолжим общаться по делу». Ее движение было истолковано правильно.
— Хорошо, я весь внимание.
Он не устал улыбаться?
Ева продолжила:
— Джемпер номер один ярко-красный. Очень броская вещь, будет прекрасно, если вы наденете к ней какие-то темные брюки, чтобы не было перебора.
— Брюки там тоже есть?
— Конечно.
— А как мне позировать в красном джемпере?
— Сориентируемся на месте, — сказала она, не желая признаваться, что еще не думала об этом.
— Вы любите красный цвет? — спросил он, вновь сбивая ее с толку.
— Нет, — автоматически ответила она. Это было неправдой, просто она привыкла отвечать «нет» на все вопросы личного характера.
«Вы замужем?»
«Нет».
Правда, она не замужем. Она никому не навредила и не наврала.
«Вы хотите выпить со мной чашечку кофе?»
