Друн вежливо отказался: «В таком случае я оглашу сообщение короля Эйласа, после чего вы можете вернуться к своему отряду без дальнейших церемоний. Слушайте внимательно, потому что вам над- лежит передать это сообщение королю Одри, слово в слово:
«Король Эйлас обращает внимание на тот факт, что ска занимали Поэлитетц на протяжении десяти лет. Кроме того, ска контролировали земли выше Дальнего Данна. Все эти годы они не сталкивались ни с дипломатическими протестами, ни с каким-либо вооруженным сопро- тивлением со стороны короля Одри, вашего высочества или какого- либо другого представителя интересов Даота. В соответствии с нор- мами общего права, применимыми в случаях распоряжения невостре- бованным имуществом, ска, в результате своих действий и отсутствия противодействия со стороны Даота, приобрели неоспоримое право собственности на Поэлитетц, а также на земли выше Дальнего Данна.
Через некоторое время ульфская армия под предводительством короля Эйласа нанесла поражение ска, изгнала их с Хайбраса и приоб- рела их собственность силой оружия. Следовательно, эта собствен- ность теперь присоединена к территории королевства Северной Ульф- ляндии, законно и полноправно. C учетом исторических прецедентов и практических правовых норм эти факты неоспоримы»».
Перед тем, как ответить, Кларактус сделал длительную паузу, впе- рив тяжелый взгляд в лицо невозмутимо стоявшего Друна: «Молодым петушкам негоже громко кукарекать».
«Ваше высочество, я не более чем передаю вам слова короля Эй- ласа. Помимо того, что уже сказано, следует учитывать еще одно об- стоятельство».
«И в чем оно заключается?»
«Дальний Данн очевидно служит естественной границей между Даотом и Северной Ульфляндией. Оборонительные возможности По- элитетца ничего не значат для Даота, но для королевств Северной и Южной Ульф ляндии они чрезвычайно важны в случае нападения с востока».
Кларактус хрипло рассмеялся: «Особенно если нападут даотские армии, не так ли? И тогда мы горько пожалеем о том, что вовремя не потребовали вернуть нашу территорию. Поэтому мы и приехали— предъявить такое требование».
«В удовлетворении вашего требования отказано, — сдержанно ответил Друн. — Можно было бы добавить, что беспокойство у нас вызывают не даотские армии — несмотря на то, что их доблесть не вызывает сомнений — а намерения короля Казмира Лионесского, практически их не скрывающего».
«Если Казмир посмеет переступить границу Даота хоть на шаг, его постигнет катастрофа! — заявил Кларактус. — Мы будем гнать его вдоль Старой дороги до самого Прощального мыса, и там изрубим в лапшу его самого и всех его оставшихся солдат».
«Ваши слова внушают уверенность! — отозвался Друн. — Не премину передать их отцу. Так что будьте добры поставить короля Одри в известность о том, что Поэлитетц и Дальний Данн отныне принадлежат Северной Ульфляндии. У него нет никаких оснований опасаться нападения с запада, теперь он может сосредоточить все внимание на борьбе с разбойниками-кельтами, причиняющими ему столько неприятностей в Визроде».
«Чепуха!» — пробормотал Кларактус, не будучи способен сделать более осмысленное замечание.
Друн поклонился: «Вы выслушали сообщение короля Эйласа. Мне больше нечего сказать, и я разрешаю вам удалиться».
Герцог Кларактус ответил гневным взглядом, развернулся на каб- луках, знаком приказал спутникам следовать за ним и покинул прихо- жую.
Глядя в амбразуру, Эйлас и Друн наблюдали за тем, как отряд всадников удалялся по Равнине Теней. «Одри отличается склонностью к праздному времяпровождению и, говорят, даже некоторой забывчи- востью, — задумчиво сказал Эйлас. — Рано или поздно он вполне мо- жет решить, что его честь в данном случае не пострадала. Надеюсь, что это так — нам не нужны лишние враги. Королю Одри, между про- чим, они тоже не нужны».
3
В далекие времена данайских вторжений Аваллон был укреплен- ным рыночным городом у самого устья Камбера, достопримечатель- ным лишь благодаря множеству башенок, украшавших его стены.
От данайцев остались одни легенды — высокие чужеземцы с ка- рими глазами, предпочитавшие сражаться нагишом и не носившие никаких доспехов, кроме бронзовых шлемов, поблекли и растворились в тумане прошлого. Стены Аваллона потемнели и местами просели; башенки, поросшие лишайником и плющом, защищали теперь только летучих мышей и сов, но Аваллон продолжали величать «городом вы- соких башен».
Перед тем, как наступили Смутные времена, Олам Третий объявил Аваллон своей столицей и, затратив сумасшедшие деньги, превратил Фалу-Файль в самый великолепный дворец на Старейших островах. Наследники не уступали Оламу в любви к роскоши, и каждый старал- ся перещеголять предков богатством отделки новых интерьеров и при- строек королевского жилища.
Заполучив корону, Одри Второй принялся украшать и совершен- ствовать дворцовые сады. Он приказал устроить шесть фонтанов, ис- пускавших по девятнадцать струй, окружив их бассейны дорожками и скамьями с мягкой обивкой. Придворных, идущих из дворца по цен- тральной аллее, теперь встречали улыбками тридцать мраморных нимф и фавнов, а в самом конце аллеи виднелась круглая арочная бе- седка с куполом, где музыканты исполняли нежно трепещущие мело- дии с рассвета до заката, а иногда и при лунном свете. Целое поле бе- лых роз соседствовало с таким же пространством, пламенеющим красными розами; ряды лимонных деревьев, подстриженных в форме шаров, окаймляли прямоугольные газоны, где король Одри любил прогуливаться с фаворитами и фаворитками.
Но Фалу-Файль был знаменит не столько садами, сколько экстра- вагантной пышностью бесчисленных процессий и карнавалов. Все- возможные развлечения — балы-маскарады, празднества, зрелища — следовали одно за другим почти непрерывной чередой, и каждое каза- лось изобретательнее и расточительнее предыдущего. Галантные ка- валеры и надменные красавицы толпились в залах и теснились на га- лереях в чудесных модных нарядах необыкновенной сложности; каж- дый внимательно оценивал других, в то же время пытаясь угадать, какое впечатление производит его тщательно продуманная внешность. Все стороны жизни здесь мелодраматически преувеличивались, каж- дое мгновение, преисполненное упоительной многозначительностью, становилось вязким и сладостным, как мед.
Только в Фалу-Файле умели так изысканно выражаться, только в Фалу-Файле демонстрировалось такое изящество манер. Воздух дро- жал от бесчисленных разговоров вполголоса; за каждой дамой следо- вало дуновение аромата — жасмина, гвоздики с привкусом апельсина, сандалового дерева или розового масла. В полутемных салонах обни- мались любовники — иные тайно, другие открыто. Почти ничто, од- нако, не оставалось незамеченным, и каждое происшествие, забавное, нелепое или жалкое — либо жалкое, нелепое и забавное одновременно — становилось пищей для сплетен.
Во дворце Фалу-Файль интрига была вопросом жизни и смерти. Под покровом блестящей парчи и сверкающих улыбок открывались темные глубины страстей и разбитых сердец, зависти и ненависти. В бледных лучах рассвета фехтовали дуэлянты, под безразличными взорами звезд совершались убийства, сплошь и рядом случались тайн- ственные исчезновения, а когда поведение придворных становилось слишком неосмотрительным, они подвергались изгнанию по приказу короля.
В общем и в целом правление Одри отличалось мягкостью — хотя бы потому, что всеми судебными делами вместо короля занимался вдумчивый канцлер, сэр Намиас. Тем не менее, сидя на древнем троне Эвандиге с золотой короной на голове, облаченный в алую мантию, Одри казался воплощением благосклонного величия. Его внешность способствовала созданию впечатления царственности. Несмотря на то, что Одри раздался в бедрах и нарастил животик, он был высок и вы- глядел импозантно в роскошном костюме. Блестящие черные колечки завитых волос обрамляли его бледные щеки, а пухлую верхнюю губу украшали безукоризненно напомаженные черные усы; карие глаза под выразительными черными бровями, большие и влажные, были слиш- ком узко посажены по сторонам длинного презрительного носа.
Королева Дафнида, урожденная принцесса Уэльская, была на пару лет старше Одри и успела родить ему трех сыновей и трех дочерей, но в последнее время не вызывала у царственного супруга никакого вле- чения. Дафниду это обстоятельство не огорчало: постельные проказы
Одри ее мало интересовали, а ее собственные запросы вполне удовле- творяли три рослых лакея. Одри, все еще недовольный таким положе- нием дел, высокомерно хмурился, проходя по галерее мимо вышеупо- мянутых лакеев.
В хорошую погоду Одри часто предпочитал неторопливо завтра- кать в отгороженной исключительно для него части дворцового сада, посреди большого квадратного газона. Завтраки носили неофициаль- ный характер, и компанию королю составляли лишь несколько особо приближенных подхалимов.
