шуршание, словно по полу ползла огромная змея. Звуки окружили, дезориентируя. Тейлор сбился с шага и провалился в воспоминания.
Шаг. Зал исчез, сменившись улицей перед академией, где Нейна злилась, что ворота не открываются. И так была похожа на Шелли, словно Тейлор вдруг оказался в детстве, где запирался от сестры в комнате, а та кричала под дверью и пинала её ногами, в попытках добраться до несносного брата. Только с Нейной они оказались по одну сторону. Вместо металлического лязга доносилось шуршание, словно песок пересыпали, и оно постепенно складывалось во фразы.
— Вы всегда будете по разные стороны. Всегда… — Женский шёпот окружил. Змеиное шипение развеяло образы, заставляя растерянно замереть.
Шаг. Всё смешалось: ругань с Нейной, его подозрения, её признания, их обиды. Только вместо слов треск, в котором Тейлор пытался, но не мог ничего разобрать.
— По разные стороны…
Снова пустой зал. Ещё один шаг. Хруст под ногами, словно там не камень пола, а старые кости. Тейлор в коридоре первого этажа перед дверью в комнату Нейны. Она обиделась. Хотя, конечно, Тейлор не имел в виду, что она страшная. Довольно милая. Задранный вверх нос, сверкающие глаза, попытки доказать, что она сильная и самостоятельная. Колючая, занозистая, но точно не страшная. Но эта её идея о том, что кто-то способен проникнуть в комнату без допуска… Может поставить на дверь Шелли маячок? Или на саму Шелли? Та, конечно, будет против, так что не стоит. Или всё-таки поставить тайком? Скрип, словно труться друг об друга огромные хитиновые пластины. И голова взрывается болью.
— Ты не спасёшь Шелли. Ты и себя спасти не можешь. — Тихие слова будто прямо в голове. Слышно даже за скрипом. — Следить за сестрой… как низко. Тебе не совестно, Тейлор?
В этот раз он развеял иллюзию сам. В зале по-прежнему никого не было. Лишь сквозняк, от которого мурашки бежали по спине, и колеблющийся свет огоньков под потолком. Стоять на месте было глупо, но идти вперёд значило снова упасть в воспоминания, потеряться в звуках и услышать голос, задающий вопросы.
— Кто здесь? — Он говорил спокойно, но эхо отразилось от стен и вернуло визгливые крики.
— Здесь! Здесь? Здесь…
«Здесь никого нет, Тейлор. Только ты», — зазвучало в голове. В зале стояла тишина.
Он сделал ещё шаг. Шуршание опавших листьев под ногами. Нейна сидела в столовой одна и мрачно ела суп. Кажется, ей тоже не был нужен собеседник. Но девушки непредсказуемы, она всё же спросила о самочувствии Тейлора. Пришлось односложно ответить. Повисшая в воздухе неловкость звенела в ушах, и чтобы разрядить обстановку Тейлор задал вопрос про её день. Обед вдруг стал походить на какое-то нелепое, неудачное свидание, которое сейчас было ему совершенно не нужно. Но тут Нейна рассказала, что натравила фамильяра на кого-то из группы и сама испугалась сказанного. Это было одновременно так смешно и нелепо, что Тейлор рассмеялся. Она воевала со всем миром разом, и у неё был дух бойца. Смех исказился, зазвенел, завизжал. Ударил по ушам, заставляя морщиться.
— Она угрожает Шелли. Это она привела её к мэтру Кроссу. Она…
— Нет!
От взмаха руки развеялся морок, и голос замолчал. До выхода было ещё далеко. Каким-то образом, невидимая собеседница выражала все сомнения и страхи, запертые внутри. Копаться в этом не хотелось.
Только сейчас Тейлор почувствовал усталость. Холод выпил последние силы. Желание сдаться захлестнуло с головой. Исчезнуть, прекратить всё, перестать бороться. Да и за что он вообще сражался? И против кого? Память отказывалась давать ответы, словно кто-то стёр все воспоминания последних дней. И чтобы вернуть их, надо было идти вперёд по чёрно-белым плитам. Но насколько возникающие картины соответствовали реальности? И где гарантия, что это правда, а не насылаемые кошмары? Разделить их сейчас Тейлор был неспособен.
— Какой ты жалкий… — Не слова, а отзвуки слов в голове. И отчаяние, сковывающее всё тело. — Если не с кем бороться, то почему бы не сдаться? — Кто-то сказал, или просто почудилось в шёпоте эха?
Тейлор помотал головой, сбрасывая оцепенение. Сдаться он всегда успеет, так зачем делать это именно сейчас? В конце концов, сначала можно выяснить, что за теми дверьми. Он встряхнулся, размял кисти рук, заставляя кровь течь быстрее. Желания двигаться не было, но остатки силы воли и команда, отданная самому себе, помогли собраться.
Шаг. Шаг. Сорваться на бег. Вперёд через огонь и боль от использования магии. Через голоса, твердящие, — он больше ни на что не способен. Шорохи, стоны.
— Ты умрёшь. Очень скоро. — Мороз по коже и сопротивление воздуха, словно вокруг ледяная вода. Разве что дышать получалось.
— Ты только всё портишь. Шелли уже ненавидит тебя. — Чужой голос, от которого никак не избавиться.
— Ты слабак. — Шёпот со всех сторон, заполняющий сознание.
— Чужая душа — потёмки. — Перед внутренним взором Нейна, сжигающая в чёрном пламени Беннета, который за секунду до смерти превращается в Шелли.
— Никому ты не нужен. — И вереница образов перед глазами, где все уходят, оставляя его одного. Последними отворачиваются Нейна и Шелли.
Шаг через уплотнившийся воздух, через внутреннее нежелание идти. Щелчки, гудение, стрекотание тысячи насекомых. Словно Тейлор не в зале, а на поле в период нашествия саранчи. И образы снова сменяют друг друга медленно. Мучительно медленно.
Нейна смотрела на круг бессмертия, гладила камни и звенья цепочки в немом восторге. И была абсолютно увлечена процессом. Тейлор уже понял, что она часто с головой уходит в свои мысли или занятия. Вновь захотелось, чтобы весь её интерес сосредоточился на нём. Хотя бы на время поцелуя. Он позвал. В её глазах было изумление. И желание. Но мэтресса Бринэн всё испортила. Стук камней, словно начался обвал.
— Ты никогда не получишь то, что хочешь… Неудачник. — Огни под потолком гаснут. Тьма.
Шаг. Привычный звук от встречи подошвы с камнем. Тейлор ожидал, что нога провалится вниз, словно вместе со светом исчез и сам зал. Словно остался единственный островок, а вокруг раскинулась пустота. Сердце бешено стучало от предчувствия падения. Но под ногой оказался всё тот же пол. А вокруг миражи.
Шелли кричала на весь коридор какие-то глупости, и вывела из себя окончательно. Стене не повезло. Брэвику повезло. Но Стина была права, про метку уже все знали. Треск пламени, шорох песка, скрип пепла.
— Слабак. — Чужой голос словно прожигает сознание, ложится на рожденный воспоминаниями гнев.
