кровную привязку с родовых хранилищ, так почему нельзя сделать то же самое с камнем?
Лапанья вскинул на меня изумленный взгляд. Эта мысль ему в голову вообще не приходила, похоже.
— Я не знаю способа, — сразу предупредил я. — Но это совершенно не значит, что его не существует. У меня есть управляющий артефакт системы, из которого можно вытащить какую-то информацию. Есть Лианг, в роду которого такой же артефакт хранится не первое столетие. Есть хранитель знаний Чопра. Да, в конце концов, можно и просто по древним родам аристократов пройтись с вопросами. Даже если мои клановцы или союзники не знают, то может, кто-то из других аристо знает и захочет продать нам эту информацию.
Каспадиа, конечно, был уверен, что такого способа нет. И его ссылка на род Асан меня впечатлила.
Однако я уже сталкивался с тем, что есть вещи, которых не знает никто, кроме совсем узкого круга посвященных. Например, тот же полный клановый ритуал, который сделал мой клан великим. Даже о самом его существовании очень мало кто в курсе.
Впрочем, основную ставку я все равно делал не на аристократов, а на знания чужаков и древнюю систему. Кому, как не нам, искать и находить подобные невозможные пути?
Лапанья долго смотрел мне в глаза, а потом тяжело вздохнул.
— Я понял, плохо быть одиночкой, — сказал он.
— Почему? — слегка улыбнулся я.
— Потому что все, о чем ты говоришь — это связи. Со мной не будут разговаривать на эту тему ни Лианг, ни Чопра, ни древние аристо. Я им никто, и мне нечего им предложить. А с тобой легко пойдет на контакт любой из них.
Я не совсем это собирался донести, но в целом, вывод верный.
Во многом именно ради этого я поднимаю клан и выстраиваю свою репутацию. Возможности. То, что одиночке Лапанья представляется неразрешимой проблемой, для меня всего лишь очередная задача. Одна из многих.
— Тебе достаточно, чтобы на контакт с тобой пошел я, — подмигнул я ему.
Лапанья несмело улыбнулся.
— А ты пойдешь? — почти без паузы спросил он. — Даже после того, как я фактически тебя обманул?
Хорошо, что он это понимает.
Да, с его стороны прямой лжи не было ни разу, но мы оба прекрасно понимаем, что лгать можно не только словами. Он намеренно создавал совершенно неверное впечатление о своих действиях и перспективах.
И радует, что он не прячется за отговорками.
— Знаешь, Баджи, меня отец отучил от лжи еще в той жизни, — слегка улыбнулся я. — И для этого было достаточно одного-единственного разговора. Я до сих пор помню, как он мне объяснял. Ложь — это попытка сбросить с себя ответственность. Разбил что-то и врешь, что оно само упало? Ты бежишь от наказания. Говоришь, кто-то другой первым начал? Ты боишься осуждения. Ты — слабак. Действия — твои. Решения — твои. Или не делай, или делай и отвечай за то, что делаешь. Даже если весь мир против тебя.
Лапанья уважительно склонил голову.
— Ты прав, — решительно кивнул он. — Я не хочу быть слабаком. Я ошибся, не рассказав тебе сразу все, как есть. И я не буду бегать от ответственности. Я готов принять любое твое решение.
Я встретил его прямой взгляд и улыбнулся.
— Э, нет! — фыркнул я. — Думаешь, я сейчас обижусь, как мелкая девчонка, выгоню тебя и забуду о твоем существовании? Не дождешься. Это в детстве простая схема: ошибка — наказание, — могла сработать. Сейчас все проще и сложнее одновременно. И ошибаться, и наказывать себя за ошибки можешь только ты сам. Что тебе с моих слов или действий? Это твоя жизнь, Баджи. И только твоя.
Судя по жесткой усмешке Лапанья, он был вполне согласен, но так и не понял, к чему это я.
— Этот эпизод заигран, — пришлось пояснить мне. — Ты не просил моего доверия, но молча им пользовался, а я ошибся, дав его авансом. Мы оба хороши. Проехали. Возвращаемся к началу и смотрим, что из этого выйдет. И выйдет ли хоть что-то.
— То есть ты не отказываешься мне помогать с камнем? — прищурившись, уточнил Лапанья.
— Нет, не отказываюсь, — подтвердил я. — Но обсуждать условия мы будем до. Как и в любой нормальной сделке.
— Пошагово, с самого начала, — кивнул Лапанья. — Хороший вариант, согласен. И, пожалуй, стоит вернуться к исходным позициям.
Я вопросительно приподнял брови.
— Все, что я мог сделать с чужим родовым камнем, я уже попробовал, — пояснил Лапанья. — Успеха не достиг, как ты понимаешь. Можно считать, что на сегодня моя работа с ним закончена. Могу я попросить тебя сохранить камень для меня?
Камень принадлежит ему, Лапанья честно расплатился за него древним объектом. Но хранить камень на съемной квартире — та еще авантюра, так что его просьба вполне логична.
И при этом, кстати, она является изрядным жестом доверия. Отдавать родовые сокровища посторонним людям, мягко говоря, не принято. Алчность и на куда меньшие ценности срабатывает. А он даже условий не обозначил, когда озвучил просьбу.
В общем, я оценил.
— Конечно, — кивнул я. — Закину в родовое хранилище и отдам по первой твоей просьбе, слово.
— Благодарю, — склонил голову он. — Ты уже понимаешь, к чему я это, да?
Понимаю. Но помогать не буду, такие вещи тоже нужно уметь спокойно озвучивать и принимать.
— Я считаю себя больше не в праве пользоваться твоим гостеприимством, — сказал Лапанья. — Завтра же найду себе квартиру в городе и освобожу гостевые апартаменты.
Моя очередь благодарно склонять голову. Отзывать свое приглашение пожить на моих родовых землях было бы слишком с моей стороны, мы все-таки не рвем отношения напрочь. Но он все правильно понял и проявил инициативу сам.
— Хоть на чай как-нибудь пригласишь? — криво ухмыльнулся Лапанья.
— Обязательно, — кивнул я. — Нам же предстоит, как минимум, обсуждение действий по возвращению твоего родного родового камня.
Лапанья слегка улыбнулся и кивнул. Все он прекрасно понял.
Начни мы этот разговор сейчас, и он был бы продолжением этой непонятной ситуации. А когда он приедет ко мне как обычный гость, нам обоим будет куда легче воспринимать этот разговор как обычную сделку. И заодно как начало новых отношений.
Побудем какое-то время деловыми партнерами.
К тому же, свое предложение о вступлении рода Лапанья
