Я зациклена только на этом - как замедлить или остановить этот проклятый отсчет.
Воскресенье, 17-10 вечера, а значит осталось ровно четыре дня.
03:23:59:59
После визита к маме, я возвращаюсь в тихий дом. Джаред спит. Он до сих пор зол на меня - за то, что ничего ему не рассказываю, за то, что не считаю его взрослым, за то, что запираюсь в кабинете отца, за то, что рассталась с Ником. За все.
Я опять проверяю телефон, но от Бена ничего нет. Мне хочется самой написать ему, но если бы было что нового, он бы мне точно сообщил.
Отмываю кухню. Мы почти не вытаскиваем посуду, Джаред и Страз счастливы, питаться пиццей. Поэтому выкидываю коробки и заглядываю в холодильник в поисках чего-нибудь съестного.
В самом углу контейнер со спагетти, которые еще готовил отец. По запаху это было месяц назад, он всегда готовил слишком много и всегда забывал, что что-то еще осталось.
Не обращая внимание на запах, держу в руках контейнер. Как бы я хотела вернуть время назад, тогда бы я не бурчала на отца, что он постоянно готовит одно и то же и засовывает остатки в самую глубь холодильника, где все портится.
Сейчас это кажется таким важным!
Мысли сразу перескакивают на Джареда. Если через пару дней мы все можем погибнуть, не хочу, чтобы он оставался зол на меня.
Конечно, я буду делать все возможное, чтобы предотвратить катастрофу, но мы продолжаем топтаться на месте. Поэтому я должна помириться с Джаредом.
И есть только один способ все решить.
Подкуп.
С маминой электронной почты отправляю письма нашим учителям, извиняясь за пропущенный день. Разрешаю Джареду проспать до 9-45, а затем бужу его завтраком из вафлей и мороженого. Если бы не наша доисторическая вафельница, вряд ли бы я ему позволила столько спать, конечно.
Он ни о чем не спрашивает, забастовка продолжается, но по глазам вижу, что он заинтересован, а это самое главное!
- Держи, - я протягиваю ему видеоигру, которую вчера принес отец Алекса.
Игрушка замотана в красивую оберточную бумагу со снеговиками, потому что когда Джаред был маленьким, он обожал снеговиков.
- Что это? - первые два слова за день.
Я пожимаю плечами, будто не знаю.
Он бросает на меня скептический взгляд, но разрывает обертку. Он широко улыбается, когда понимает, что там.
- Черт! Как ты достала? Эта игра должны выйти только через месяц!
- У меня есть связи, ты же знаешь, - отец Алекса, ну, и ладно.
- Это так круто! Серьезно, Джаннель, это просто супер! - шепчет Джаред.
- Прежде чем ты начнешь думать, что я просто так тебе разрешаю прогуливать школу и дарю ценный подарок, одевайся. У нас есть дела.
Его жалостливый взгляд почти действует на меня:
- Мне нельзя поиграть сейчас?
- Попозже.
Например, когда ему будет нечего делать. Но я молчу, Джаред может расстроиться из-за каждой мелочи.
- Куда мы едем? - спрашивает Джаред.
- Диснейленд.
Я выхожу из комнаты, потому что нам обоим надо время, чтобы обдумать… зачем я это предложила?
Мы были в Диснейленде в последний раз после третьего маминого курса реабилитации в клинике, она тогда только вернулась домой, и отец взял отгулы, при этом даже оставил телефон ФБР дома.
Это один из пяти моих любимых воспоминаний. Воспоминаний, когда мы проводили время вместе.
Когда мы ехали домой, отец держал маму за руку, Джаред сладко спал на выигранных плюшевых игрушках. А когда мы уже были в кроватях, поздно ночью, мама подошла ко мне, провела рукой по моим волосам и сказала, что очень гордится мной.
Как бы мне хотелось, чтобы она почаще это говорила.
Но тогда был единственный раз.
Поэтому я обожаю Диснейленд, он заставляет почувствовать меня снова десятилетней.
Нам надо выбраться куда-нибудь, где мы сможем забыть обо всех проблемах.
Запах поп-корна, пирожные, яркие краски, воздушные шарики, смех детишек - счастье вокруг!
Мы с Джаредом хихикаем всю дорогу. Хлеб с чили, мороженое, всевозможные карусели и аттракционы. Шоу, парады, фейерверк, персонажи из всевозможных мультиков!
Это один из лучших дней!
И не из-за вкусняшек или шариков, а потому что мы с Джаредом вместе, мы счастливы, смеемся, не думаем ни о школе, ни о родителях, ни о будущем.
Мы вообще ни о чем не думаем, мы просто развлекаемся.
Мы живем только этим моментом, этой минутой.
И с учетом того, что меньше чем через неделю мы все можем умереть, сегодняшний день бесценен.
Потому что Джаред - самый важный для меня человек. Сейчас. И вообще, всегда.
И если бы мне предстояло умереть сегодня, то лучшим воспоминанием было бы не наша поездка с мамой на пляж, а сегодняшний день.
Сегодняшний лучший день.
По пути домой Джаред откидывается в кресле и закрывает глаза. Кажется, он заснул, но тут раздается его голос:
- И что теперь будет?
Я не отвожу взгляда от дороги:
- В смысле? - только не спрашивай о том, о чем думаю я.
- Сначала отец… а сейчас и мама.
- Постарайся не думать об этом, - на автомате отвечаю я, хотя есть уйма более правдивых вариантов. Но я не могу их произнести.
- Мама теперь надолго останется в больнице?
Я на это и надеюсь, но не могу ему сказать об этом. Вместо этого говорю:
- Может быть, не знаю…
- Нас же не отдадут в приемную семью?
- Нет, - хотя я сама в этом до конца не уверена. Совсем скоро я достигну возраста, когда смогу распоряжаться деньгами на своем счету и суд должен будет отдать мне Джареда. На крайний случай у нас еще есть Страз...
Джаред ждет ответа, но я могу выдавить лишь банальную фразу:
- В любом случае мы есть друг у друга.
- Я не про это, - говорит Джаред. - Я.. я скучаю по папе, очень. Иногда мне кажется, что все это неправда, потому что… ну, его часто не было рядом, понимаешь? Он же всегда работал и сейчас такое ощущение, что он просто уехал по какому-нибудь делу.
Мне приходится пару раз сглотнуть, чтобы слова зазвучали вслух.
- Я знаю, - говорю я, потому что чувствую сама-то же самое. Иногда я забываю, что папа не на работе. - Я до сих пор просыпаюсь по ночам и думаю, что вот-вот он придет с работы, или проверяю телефон, не звонил ли он мне сказать, что забыл ключи от дома.
Джаред улыбается:
- А я ищу записки на холодильнике, с цитатами из "Икс-файлз", которые он всегда оставлял нам, когда уезжал на дело.
Я киваю, стараясь не заплакать.
- Как думаешь, мы долго будем все это чувствовать?
В таких моменты, я действительно ненавижу своих родителей, за то, что они оставили Джареда на мне, потому что у меня нет ответов на все его вопросы.
Не только на его, но и на свои тоже.
- Долго, может всегда...
Джаред кивает и смотрит себе под ноги:
- Я чувствую… не знаю... будто мне недостаточно грустно, - шепчет он.
Горло сдавливает спазм:
- Я прекрасно тебя понимаю, милый, - я не хочу, чтобы он чувствовал себя виноватым. Но это неправда, я совсем его не понимаю. Совсем.
Потому что каждый раз, как я понимаю, что папа не просто куда-то уехал, а умер, меня охватывает паника, отчаяние, я переживаю те минуты, когда только узнала, что он умер, снова и снова. Я скучаю по его отвратительной готовке, по плохим фильмам, глупым шуткам. Я скучаю по тому, какое лицо он делал, когда звонила мама Алекса, особенно когда она звонила просто так, что-нибудь вынюхать про его работу и заодно разузнать, не так ли плохо я влияю на ее сыночка.
Джаред был слишком маленьким, когда мы с папой поняли, что мама серьезно болеет. Мы старались держать его подальше от этих проблем. Но папа очень много работал, потому все заботы о брате были на мне. Другими словами, папа просто переложил ответственность за Джареда на меня.
В последние 14 лет я была для Джареда единственным родителем, который действительно о нем заботился.
Джаред заснул, а я сижу на кухне и смотрю в пустоту. Я стараюсь ни о чем не думать.
Но тут звонит телефон.
- Если бы я знала, что ты променяешь нас на землетрясение, - говорю я в трубку.
- Не сейчас, - тон Страза заставляет меня выпрямиться. Что бы там ни было, но это очень важно. Я только собираюсь спросить, все ли в порядке, как он говорит:
- Джаннель Эейлин Теннер, мне надо у тебя спросить одну вещь и ты должна поклясться, что будешь честна и ничего не скроешь.
- Клянусь, - что бы он ни спросил, я расскажу ему все.
- Ты сегодня была у здания правительства?!
- Нет, - и тут же добавляю. - Мы с Джаредом были в Диснейленде.
- И ты не открывала сейф в офисе отца?
- Нет, - я даже и не знала, что в его офисе есть сейф, но теперь обязательно займусь этим.
На том конце трубки молчат, и я жду, когда Страз заговорит. Между лопатками обжигающе скатываются капли пота.
