тебя талант пресмыкаться, малыш. А ты как думал? Натворил — будь готов нести ответственность. В конце концов ты же мужчина. — в голосе Старшего слышна легкая насмешка.
— Да это и не я натворил-то! Это все ты! И дрался и договор этот заключал!
— Да, да, да. Вот так и скажи головорезам мадам Вонг, когда они тебя в бетон будут закатывать. Мол это не я, это голос у меня в голове. Так что его в бетон, а меня отпустите пожалуйста.
— Старший!
— И не ори с утра, у меня голова раскалывается. Чего ты орешь вообще? Смотри, в сухом остатке — у нас с тобой теперь есть тридцать миллионов вон. Всего было сорок, но я этим неудачницам по пятерке отдал. То есть — своих целей мы достигли. И за это — от тебя требуется всего лишь поддакивать и валятся в коленках у старой гангстерши… глядишь и понравится.
— Грр… — Бон Хва не мог сказать почему, но в такие моменты самодовольство и менторский тон Старшего невероятно раздражали его. Он хотел сказать, что «это все твоя вина», или что еще похуже, но в этот момент завибрировал его телефон. Он поворачивает его экраном к себе. Незнакомый номер. Пожимает плечами и прикладывает телефон к уху.
— Господин Намгун? — раздается женский голос в трубке. Голос странно знакомый.
— Ээ… — начинает было он, но Старший мгновенно перехватывает управление.
— Да, это я. С кем имею честь… — подвешивает он фразу в воздухе.
— Это А Су. Помните, мы встречались в кафе? — говорит голос в трубке и Бон Хва сразу же вспоминает ее. Это та самая аджума с ребеноком, с дочкой, которую у нее отобрал муж. Но… она же тогда обозвала его мошенником и негодяем!
— Здравствуйте, А Су-аджума. — сухо говорит Старший: — чем обязан вашему звонку?
— Послушайте. Я прошу прощения за… прошлый раз. — говорит женщина: — я погорячилась. Мне не стоило делать поспешные выводы. Прошу прощения.
— Ну что вы. Я вас понимаю. Это действительно выглядело подозрительно. — говорит Старший: — можете не переживать. Я не обижаюсь.
— И я бы хотела встретиться с вами снова.
— Зачем? В папке, которую я вам передал — все расписано максимально подробно. У меня не было намерений заработать на вас деньги, аджума. А по схеме может отработать даже парализованный заяц — просто делать что написано и все.
— Вы все-таки обиделись. — указывает женщина. Бон Хва думает что — еще как обиделся. Обозвать его мошенником при всех! В кафе было полно народу, до сих пор стыдно, как вспомнит. А ведь он хотел ей добра! Вдвойне обидно.
— Ну хорошо. — говорит Старший и в его голосе снова слышна усмешка: — хорошо, аджума. Давайте встретимся. Но у меня сегодня работа, я смогу только вечером, после шести.
— Замечательно. Приходите в мой ресторан, там и поговорим. Жду вас после шести в любое время. Пожалуйста приходите.
— Обязательно приду, аджума. — короткие гудки, отбой. Он убирает телефон и смотрит в пространство. На кухню вползает Чон Джа, она двигается словно кошка с перебитым хребтом, вдоль стенки, опустив голову. Она все еще в своем вечернем платье, правда изрядно помятом. Лицо, с которого смыта вся косметика, в таком виде она снова похожа на молодого мальчика. Она кусает губы и смотрит в пол.
— О, а вот и наша Леди Годива! — говорит Старший: — тут Бон Хва приготовил завтрак, даже кофе тебе заварил. Садись, поешь и кофе попей. Потом мне на работу нужно ехать, а ты домой езжай. Вчера у меня выбора не было, я ж не знаю где ты живешь.
— Бон Хва. — девушка склоняет голову: — спасибо за вчерашнее. Я… не знаю, что со мной стало бы, если бы не ты. Спасибо, что заступился.
— Ну… надо полагать что есть за что. — отвечает Старший: — однако иначе я поступить не мог. «Барышня в беде» — это как триггер на меня действует. Хотя по-хорошему выпороть бы тебя. Вот перегнуть пополам и по попе розгами… хотя, где тут у вас розги достать? Ты ж понимаешь, что тебя попросту на деньги разводят? Такими темпами ты через полгода уже кисэн будешь. А там… в общем вниз катиться всегда легко, просто расслабился и ты уже на дне. Возьми себя в руки уже. Ты вон, красивая, молодая, все у тебя впереди, а тебя какой-то ублюдок из хост-клуба на деньги разводит как соплюшку малолетнюю. Ты чего?
— Никакой он не ублюдок! Так просто обстоятельства сложились! Ему нужно рейтинг поднимать! И… Ой! — она прижимает ладони ко рту и снова опускает голову вниз: — извините. Бон Хва, извините эту недостойную.
— Ого. А с чего это такая перемена в поведении? — прищуривается он: — ты ж у нас обычно так себя не ведешь? Аа… ясно. Значит так, на запросы этой сумасшедшей старухи можешь внимания не обращать. Успокойся, не собираюсь я тебе на панель выпускать или там эксплуатировать иным образом. Все в порядке. Ты вообще можешь свои пять миллионов забрать и уйти спокойно. Я тебе не папа и не братик, у тебя своя голова на плечах есть. Приятно было познакомиться и все такое. На прощание порекомендую с мадам Вонг не пересекаться больше, а то… всякое может быть.
— Извините, но нет. — качает головой Чон Джа: — раз Змею… мадам Вонг сказала, что до тех пор, пока вы не уладите с ней дела — я ваша собственность, значит так и будет. Я… не хочу в бетон.
— Работорговлю признали незаконной еще в девятнадцатом веке, сумасшедшая ты аджума.
— Я не аджума! Для вас я — нуна!
— Ну да. Ты почти на десять лет меня старше. Значит аджума. И зачем мне старая тетка?
— Аджжжж! Шибаль!
— Мда, в наше время не найти хорошей прислуги… какая из тебя собственность, Чон Джа! Ты на себя посмотри! Тебя на пять минут хватает. Мне вот только за тебя еще не хватало отвечать. — он потягивается и наклоняет голову из стороны в сторону: — ну все. Кушай давай. У меня дел полно. Деньги в банк отнести, сперва в ячейку убрать, а уже потом равными долями на счет переводить. Дабы внимания налоговой не привлекать… было бы неплохо предприятие…
