другие вопросы они обсуждали в парилке, пока Сергея с Егоровичем не вызвала в предбанник старшая медсестра, беря у них анализы крови. Уходя, она одобрительно улыбнулась и исчезла. Её с нетерпением ждали в лаборатории.
- Значит, этот неизвестного происхождения вирус «три в одном» не только у меня выявился… - констатировал Сергей, когда они уже покидали баню, расслабленные, прокалившиеся паром и весьма усталые.
Их уже ждал ужин, отдых и приятное забытьё от всесильных рук Абакумова с Берией.
Теперь только отдыхать.
№ 42.
…Приступы неизвестного вируса у Егоровича и Толика начались один за другим с промежутком в два дня.
Прошла неделя после прибытия первой команды, и никто не ожидал столь пагубных последствий, которые последовали за этим.
Уполномоченные из столицы, изъяв письмо у Марка Даниловича, немедленно отбыли в столицу, не оставив решительно никаких инструкций, что предписывалось главврачу делать дальше. Он так и не успел распечатать пакет, когда его вежливо попросили отдать его для дальнейшего изучения уже не на территории базы, а в стенах секретных учреждений, где им займутся соответствующие органы. Марк Данилович так и остался в неведении всех напутствий Ивана Яковлевича своему будущему коллеге. Письмо как в воду кануло, и в последующие дни о нём нигде не упоминалось. Тимофей Фёдорович только разводил руками на все запросы своего помощника, поскольку на его звонки в Кремль всегда следовал вежливый ответ: «Этим вопросом займутся специальные сотрудники органов. Настоятельно рекомендуем забыть о данном документе, во избежание дальнейших неприятностей». Всё! Круг замкнулся. Им объяснили чётко и доступно – не лезь, куда не следует.
Так прошло несколько дней, пока в организме Толика и Егоровича не возбудился новый приступ непонятного вируса.
5-го апреля возбудитель вируса «три в одном» посетил Егоровича.
7-го апреля – Анатолия.
Друзья гуляли по лесу с самого утра, прихватив с собой картошку в мундирах и замаринованное мясо на шашлыки. Снег уже сошёл, в лесу попадались сухие поляны, и Люба с Алёной взяли одеяла для пикника. Дима с Егоровичем насобирали сухого валежника, Сергей с Толиком занялись шашлыками, и всё, казалось, дышало спокойствием, прежде чем это внезапно случилось.
Егорович, подкладывая ветки в костёр, как-то неловко наклонился, пошатнулся, и с тихим стоном присел на землю, повалившись на прошлогодний мох как мешок с цементом. Никто ничего толком не сообразил – может, оступился или неудачно подвернул ногу, но когда он остался лежать недвижимым, едва не касаясь ботинками костра, все сразу вскочили, перепугано оттаскивая его подальше от огня. Началась суматоха. Любаша, несмотря на свой уже довольно приличный живот, подхватила его под спину и перевернула на бок, поскольку изо рта у него начали вытекать сгустки слизи, очевидно, рефлекторно исторгаемые организмом в случае потери сознания.
- Скорее по рации вызывайте капитана! – крикнула она, роясь в аптечке, которую непременно носила с собой в любое время дня и ночи. Рацию им выделили заранее, как раз для такого похожего непредвиденного случая, и Толик стал вызывать начальника службы безопасности базы, крича в мембрану трансивера:
- У нас обморок! Егорович потерял сознание: похоже на Димкин приступ.
- Понял вас! – немедленно ответила рация голосом капитана. – Будьте на месте, мы вас видим на радаре. Марк Данилович сейчас же приготовит палату и лабораторию для анализов. Группа эвакуации уже направляется к вам. – И через секунду уже не таким официальным тоном: - Будут минут через пятнадцать. Как он там, Толик?
- Лежит без движения, но дышит. Вырвал. Любаша с ним.
- Хорошо. Ждите. Сейчас принесут носилки.
Через пять минут вдалеке за деревьями в небо взмыла первая ракета. Толик дал поправку по рации и, спустя пару минут, вторая ракета взвилась уже ближе. Всё это время девушки поддерживали голову их старшего друга, а Сергей с Димой спешно тушили костёр, собирая остатки пикника назад в корзины. Отдых не удался.
Ровно через двенадцать минут к дереву, где лежал Егорович, подбежали солдаты во главе со старшим лейтенантом охраны, с которым друзья познакомились ещё у ворот комбината. Уложив бережно Егоровича на носилки, вся группа из восьми человек молча и быстро двинулась обратно, а старший лейтенант, захватив с собой оставшихся приятелей, через минуту последовал за ними. По пути Алёна и Люба рассказали офицеру, как это произошло, и он, всё время находясь на связи со штабом, передавал их слова Марку Даниловичу, который уже распорядился Евдокимовне готовить палату для больного.
Их встретил полковник.
С этого дня Егорович находился под постоянным присмотром, пока однажды, два дня спустя, 7-го апреля такой же приступ не посетил Анатолия.
С теми же симптомами.
…Над секретным проектом «Петля Мёбиуса» нависла тягостная волна предчувствия чего-то нехорошего, таинственного и непредсказуемого.
Он вступил в седьмую фазу своего существования.
Последнюю.
№ 43.
Прошёл месяц.
Весна в лесах наступила, как ей и полагалось в это время года, превращая все окружные лесные массивы в цветущий океан зелени. Егорович, а за ним через два дня и Анатолий благополучно перенесли приступы, как, впрочем, до них и Сергей в 1950-м году и Дмитрий, здесь же, на базе. Полковник пока отменил все перемещения путешественников, ожидая указаний из столицы, но Кремль почему-то молчал.
Алёна вернулась к своим обязанностям, Любе был дан отпуск по беременности, а четверо друзей сидели по домам, скучая, то и дело приставая к Тимофею Фёдоровичу с просьбами отправить их хоть куда-нибудь, хотя бы в соседнее десятилетие, лишь бы не слоняться по территории базы без своей основной теперь «работы».
Май месяц подходил к концу, а вестей из столицы всё не было.
Анатолий, сам того не ведая, попал под обаяние дочки бабы Маши – всё той же Евдокимовны, которая заведовала всем хозяйством в больничном корпусе базы. Дочь звали Ларисой, она работала с матерью, но в эксперимент посвящена не была. Тихая, печальная в своей красоте девушка уже успела побывать замужем и остаться вдовой, когда три года назад похоронила мужа – лётчика-испытателя одного из военных полигонов близ столицы. Детей они завести не успели, ей шёл сейчас двадцать второй год и, увидев впервые Анатолия, бедное женское сердце, истосковавшееся по обыкновенной любви, воспылало вновь с новой силой, о чём сама Лариса и не подозревала до поры до времени. А когда, в силу обстоятельств, пришлось ухаживать за больным, они познакомились ближе, и вскоре у обоих проснулись чувства,
