И она решительно двинулась к Гайамарту, оставив друзей в страшном напряжении.
— Я не могу говорить с тобой начистоту, — сказал бог, протягивая ей обе руки, — но ведь я могу говорить глупости. А ты слушай. Пусть сейчас это покажется тебе бредом, чушью, словесной шелухой — слушай и запоминай. Однажды пустые слова свяжутся с другими и обретут смысл и полноту. Когда представится удобный случай, поинтересуйся судьбой мудреца‑предсказателя Олоруна.
— Но он же давно умер!.. — искренне удивилась Каэ.
— Не спрашивай ничего, — умоляющим голосом молвил бог, — только запомни. Поинтересуйся судьбой Олоруна там, где тебе смогут ответить на этот вопрос. Найди то, за чем ты шла.
Каэ хотела возразить, что она идет к Тешубу и там найдет ответы на все вопросы, но, поняв, что речь идет совершенно о другом, не стала мешать своему собеседнику.
— Однажды ты уже знала нечто важное, и ни Тешуб, ни кто‑либо иной тебе этого не скажет. Даже сейчас, когда мы говорим с тобой, я вижу присутствие этого знания в тебе. Оно охраняется твоим мозгом тщательнее и вернее, чем твоя жизнь, твой рассудок и память. Никто на свете не сможет вытянуть из тебя эту тайну. В ней ключ ко всему. Сейчас ты и сама ничего не сможешь поделать с этим, но вернись к нашему разговору спустя некоторое время и попытайся отыскать ответ внутри самой себя. Обещай мне…
— Обещаю, — прошептала Каэ, плохо сознавая, что она сама имеет в виду.
— Обещай! — настойчиво повторил Гайамар.
— Обещаю, даю тебе слово.
— Я буду ждать. А ты помни, что мы все ждем.
— Кто «вы»? — спросила, не поняв, Каэ.
— Все, кто связан с тобой и твоей тайной. Все, кто зависит от того, как скоро ты вспомнишь. Но не мучай себя сомнениями и вопросами.
— Не буду, — пообещала она. — Я точно знаю, что три вещи губят человека. Страх губит разум, зависть губит сердце, а сомнения — душу.
— Ты помнишь?
— Я знаю…
— Это еще лучше, — прошептал бог. — Тогда я ухожу успокоенный. Прощай и постарайся выжить.
— Ты тоже.
— Не обещаю, — невесело усмехнулся Гайамарт, — но буду стараться изо всех сил…
Только что он стоял, прижавшись щекой к стволу дерева, и вот нет его. И Каэ осталась одна у густых зарослей, и душа болит и ноет. Усилием воли она взяла, себя в руки — нет ничего нелепее, чем заставлять себя вспоминать то, что вспомнить не в состоянии, пока не будешь обладать остальными частями головоломки. Всему свое время.
Она повернулась к друзьям, которые отчасти уже привыкли к постоянному вторжению богов в их жизнь, и весело заявила:
— Поскольку все чуточку усложнилось, нам придется решать немного больше проблем, чем предполагалось вначале. Простите великодушно.
— А никто в этом и не сомневался, — улыбнулся Джангарай. — Вы, дорогая госпожа, притягиваете проблемы, богов, чудеса, неприятности, радости и удачу. А молнии вы, часом, не притягиваете?
— Не знаю, — честно ответила Каэ. — А нужно?
— Ну, знаете ли, — возмутился Воршуд. — Когда начнете притягивать еще и молнии, предупредите меня, пожалуйста.
— Постараемся.
Поляна огласилась смехом. Когда отдышались, Ловалонга внимательно всех оглядел и спросил:
— Вы ему поверили?
— Наверное, да, — ответила Каэ. — Хотя до конца я верю только вам.
— Похоже на правду, — откликнулся Джангарай.
— Да, — пробасил Бордонкай. — Я тоже верю. Он справедливо все рассудил.
— И мне кажется, что он был очень грустный, но четно все пытался объяснить, — вмешалась Габия.
— Во всяком случае, хорошо, что он нас предупредил об ущелье, — сказал Джангарай.
— А если там засада? — спросил. Эйя.
— Не думаю. — Ловалонга двинулся вперед и уже на ходу добавил: — Я слышал об этом ущелье множество не самых прекрасных легенд.
Они были там — девять высохших, выбеленных временем скелетов, одетых в доспехи. Только магия древнего заклятия удерживала вместе их кости, болтающиеся от порывов ветра, который в ущелье был довольно сильным. Девять Баронов по‑прежнему охраняли проход через скалы. Они были вооружены мечами, копьями, пиками и топорами. Их головы венчали шлемы, из‑под поднятых забрал которых скалились на пришельцев безглазые белые черепа. Самый высокий скелет в шлеме с навершием в виде головы медведя был закутан в алый плащ поверх панциря и опирался на двуручный меч. Он стоял в наиболее узком месте ущелья, всем своим видом давая понять, что не пропустит никого.
— Дошли, называется, — сказал альв. — И что теперь?
— Опять сражаться, — беззаботно откликнулся Джангарай.‑Не вечные же они.
— По‑моему, как раз вечные, — печально промолвил Эйя. — Во всяком случае, я плохо представляю себе, как можно убить мертвого во второй раз.
— У нас нет выбора, — сказала, Каэ. — Или мы убьем их, или они убьют нас.
— Охо‑хо‑хо, — вздохнул Воршуд так тяжко, что все не выдержали и захихикали.
— Боишься? — спросила Габия.
— Спина болит, — обиделся альв. — Не в моем возрасте по скалам прыгать.
— Ты же не просто так прыгаешь, ингевон. — Ты же до библиотеки допрыгаешь.
— Если доживу, — опять вздохнул альв. — Я вот иногда думаю — как же это меня угораздило? Я, по сути, совершеннейший домосед, тихоня — и тут такое: левиафаны, бессмертные, ящеры, варвары, скелеты еще… Что за жизнь теперь на Варде?
— Странная жизнь, — серьезно ответила Каэ. — Мне кажется, не слишком ли много нечисти?
— Новых богов благодарить надо.
— А зачем это им? — спросил Эйя.
— Характер такой, — прогудел Бордонкай. Он поднялся на ноги, стряхнул землю с колен и спросил: — Двигаться будем или весь день здесь сидеть?
— Конечно, двигаться. Только вот план надо наметить, — сказал Ловалонга.
— Какой еще план? — возмутился великан. — Войдем в ущелье, и пройдем его насквозь с боем — дело нехитрое.
— Хитрое не хитрое, а повоевать придется. — Джангарай каким‑то сладострастным движением притронулся к рукоятям своих мечей. — Ну, все готовы?
— Все, — в один голос ответили друзья. Они понимали, что больше нет смысла задерживаться для дальнейших наблюдений. Скелеты стояли неподвижно и могли так провести еще не одно десятилетие…
Они выбрались из‑за скалы и стали не таясь подниматься вверх по тропинке. Рано или поздно им бы все равно пришлось встать лицом к лицу с девятью баронами, потому что другого пути через скалы не существовало.
— Я пойду первым, — сказал Бордонкай. — Только вы держитесь на пару шагов позади, чтобы мне было удобно размахнуться.
— Ты бери на себя первого, у входа, — сказала Каэ, — а мы войдем в ущелье. Тебе там все равно не развернуться — вот мы с Джангараем и поработаем.
— Нам бы только на площадку выбраться, — подтвердил ингевон.
— Понятно, понятно.
Бордонкай приготовил к бою свою секиру, сжался, к пружина, а затем распрямил свое огромное тело и одним стремительным броском преодолел последние несколько шагов, отделяющие его от края площадки. Одновременно с этим его руки резко выпрямились, и сверяющее лезвие описало в воздухе широкий полукруг. Стоящий у края площадки скелет в шлеме с головой медведя в навершии только‑только опускал вниз безглазый череп, а Бордонкай уже дотянулся до него в прыжке и подрубил кости ног.
Скелет тяжело рухнул на камни и отчаянно заскреб руками в немой и бессильной ярости. Бордонкай выскочил на каменную площадку и, словно дровосек, разрубил лежащий перед ним скелет на несколько частей. Страшно было видеть, как проклятое и нелепое создание продолжает жить, отвратительно извиваясь своим изломанным подобием тела. Гремели пустые доспехи, в которых неумирающие кости пытались двигаться, но не могли сами по себе ничего сделать. Отделенная от тела голова яростно щелкала зубами, и Каэ могла бы поклясться, что злобные неистовые взгляды пустых глазниц сверлят ее насквозь. Но она над этим не задумывалась, и они с Джангараем вырвались вперед.
Само собой вышло, что Каэтана шла первой. Она вытащила из ножен оба меча и легко вращала ими. Джангарай шел следом, в точности повторяя все ее движения.
Восемь баронов стояли друг за другом в узком проходе, двое первых были вооружены тяжелыми мечами. Каждый из этих мечей был короче, чем клинки Каэтаны, — поэтому она не слишком боялась встречи с противником. Скелеты были весьма подвижны для людей, умерших пятьсот лет тому назад, но фехтовальщикам все же казались довольно неповоротливыми. И Каэ слегка удивилась тому, что за все это время их никто не уничтожил, — возможно, суеверный страх оказывался сильнее любого оружия.
Она довольно быстро провела целую серию обманных движений, не делая выпадов, ибо понимала, что колющие удары ей не помогут. Несколько коротких секунд держала жесткую защиту, затем быстро отступила назад и взмахнула мечами в противоход. Лезвия коротко взвизгнули и разрубили тело барона на три неравные части. Ноги скелета отлетели в одну сторону, позвонки вместе с грудным отделом, обряженным в кольчугу, — в другую, а голова — в третью. Не успел воин упасть, как на Каэтану ринулся следующий, — он был в полном боевом облачении, а шлем у него оказался серебряным, пре красной работы, с драконьими крыльями по бокам. Свой клинок он держал обеими руками, вертикально перед собой. Каэтана не стала принимать бой, резко нырнула под руку нападавшего и предоставив ему разбираться с Джангараем.
