— Ты думаешь, что после вашего налёта кипиш не пошёл бы? — вкрадчиво поинтересовался Гурам. — Вы близкого друга Тенгиза на гоп-стоп взять решили. А если бы ещё кого-то завалили по запаре, вас бы и с того света достали.
— С того света уже никто не достанет, — усмехнулся разбитыми губами седой. — А если серьезно надеялись пропетлять. Заподозрить Лысого сложно. На него мог указать только я. А там ещё, как слышал, приезжие барыги с охраной. В первую очередь подумают на них.
— Видишь, сам говоришь, что Лысого можешь сдать только ты, — иронично улыбнулся я. — А теперь пошевели как следует извилинами, если они у тебя, конечно, есть. Исходные данные: речь идёт о больших деньгах, дело стрёмное. Если узнают, кто это сделал, всем кишки на члены намотают. На кон поставлена репутация Тенгиза. Ещё барыги люди непростые и с огромными связями, в том числе среди кавказских воров. Кипиш будет до небес. Кавказцы — это не славяне. Абхазец, если вас найдёт, будет по кусочкам резать, чтобы подыхали в мучениях, проклиная тот момент, когда подписались на это дело. А теперь, с учётом всего сказанного, сам подумай, что нужно делать Лысому, чтобы на него не вышли?
Зяма смертельно побледнел.
— Вот видишь, ты всё правильно понял, — ухмыльнулся я. — Ты, и сам попал, и корешей в блудняк втянул, когда на гоп-стоп в темную подписал.
Наркоман, здоровяк и даже прислоненный к углу рыжий с перевязанной ногой, смотрели на седого с нескрываемой ненавистью.
Я повернулся к Гураму.
— Сейчас поедем в дом, посмотрим, как сделка проходит. Ты отзываешь Левона Суреновича и даешь всё расклады. Он лучше знает Тенгиза и понимает, как действовать. Только разговор с Абхазцем без меня не начинайте, хорошо?
Глава 14
— Хорошо, — кивнул Гурам.
— Тогда погнали.
— Парней с собой берешь или здесь оставишь? — поинтересовался борец.
— С собой, конечно. Пусть будут под рукой.
— Давай снова этим ноги свяжем. На всякий случай.
— Опять? Зачем? Они же никуда не убегут.
— Как там у вас говорят? — усмехнулся парень. — Бережённого бог бережёт, а не бережённого конвой стережёт. Так, на всякий случай. Мне спокойнее будет.
— Годится, — согласился я.
Денис, Олег, Вова вместе с Василом деловито связали пленников. Даже рыжего, но так, чтобы нагрузка на раненую ногу была небольшой. В вертикальном положении остался один седой. Веревку на крюке ослабили, позволив ему стоять на ногах.
Мы уже собрались уходить, как раздался голос главаря:
— Просьба одна есть.
— Говори, — кивнул я. — Слушаю.
— Нам, я так понимаю, хана? — обреченно выдохнул седой.
Я дипломатично промолчал.
— Я всё подтвержу, что говорил, только Тенгизу не отдавайте, — попросил Зяма. — А если будете валить, сделайте это быстро, не мучайте.
— Ни хера, — заорал в углу здоровяк. — Я не хочу зажмуриться. Пацаны, не надо, всё что угодно сделаю, мамой клянусь!
— Заткнись, — Васил небрежно пнул его носком кеда по зубам, и культурист замолчал.
— Могу одно тебе сказать — попрошу об этом людей, которых вы на гоп-стоп взять собирались, — пообещал я седому. Сильно попрошу. Они ко мне прислушиваются, но гарантировать ничего не могу. Видишь, я с тобой откровенен, не езжу по ушам без тормозов, а говорю, как есть. Но и ты всё повторишь, что нам рассказывал и на вопросы ответишь. Это твой единственный шанс не попасть к Тенгизу и уйти быстро без мук. Добазарились?
— Ну хоть так, — седой недовольно скривился. — Лады, добазарились.
— Васил с нами поедет или здесь останется? — спросил я у борца.
— Здесь, конечно. Подвал запрёт, а сам наверху будет. Должен же кто-то за ними присматривать.
— Ладно, — я повернулся к ребятам. — Поехали….
В гостиной всё было по-прежнему, Манвел вальяжно развалился на диване. Георгий и Ашот взвешивали кипу брошек и перстней под бдительным присмотром патриарха.
— Левон Суренович, мы уже приехали. Вас Гурам ждёт на крыльце, хочет пару слов сказать.
— Я знаю, что вы приехали, — кивнул дед. — От Баграма заезжали, сказали. У вас всё в порядке?
— Да, — кивнул я. — Ничего особо срочного. Но вы должны его выслушать.
— Минут через пять, — пообещал патриарх. — Давай сначала это дело закончим.
— А где ты гулял, дорогой? — благодушно спросил толстяк. Он просто светился от радости. Видимо, уже мысленно подсчитывал барыши от сделки.
— По делам отъезжал, — вежливо ответил я. — Рассказать подробнее без разрешения хозяина не могу.
— А и не надо, дорогой, — махнул рукой Манвел. — Черт с ним, твоим рассказом. Мы тут уже закончили почти, последнюю партию взвешиваем.
Я кинул короткий взгляд на распухший портфель и раздутые сумки. Похоже, последние пачки денег туда впихивали с большим трудом. И рядом с гостями, кроме знакомого дипломата, лежал огромный квадратный чемодан с металлическим корпусом. Что самое интересное, распахнутый и почти пустой. Только в углу, лежали последние пять пачек купюр, перетянутых резинками. Две — сторублевок, а три — полтинников.
— Так, смотрим, что у нас тут, — Георгий, взвешивающий вместе с Ашотом последнюю горсть золота, добавил на колеблющиеся весы пятиграммовую гирьку, посмотрел на ушедшую вперед стрелку, замершую на двух делениях от нуля, и заявил:
— Сто пятьдесят
