сбил раздавшийся грохот, от которого чуть ли не заложило уши. Опрокинув на смартфон чашку с кофе, парень испуганно вскочил на ноги и выбежал наружу из своей уютной каморки. Неподалëку от него выскочил такой же встревоженный напарник.
— Что случилось⁈
— Понятия не имею…
В воздухе висела куча пыли. А вдалеке послышались голоса.
— Я точно уверена, что где-то тут должна была располагаться дверь…
— Карта старая. Да и не важно уже.
— Полагаю, с тайным проникновением у нас не заладилось? Переходим к плану Б, лидер?
— А у нас разве был план Б?
— Ага. Бить всë что движется.
— … Синяя, меня пугает твоя кровожадность. Ты в порядке?
— Нет, не в порядке! Достало уже всë! Я с головы до ног в какой-то слизи и ошмëтках, а этот запах скоро сведëт меня с ума! Давайте просто покончим с этим всем побыстрее, пожалуйста…
* * *
Медленный вдох. Медленный выдох.
Вокруг ничего нет. Ни Башни, ни крепости, ни этого каменного мешка. Только шинсу, только его незримые потоки, что пронизывают собой всë сущее.
Роман уже давно не чувствовал течения времени. Да и задумываться о нëм тоже перестал. В этой крохотной камере, в которой даже не разогнуться в полный рост, времени как будто не существовало.
В тот день, когда его поймали и бросили сюда, он был в бешенстве. Затем — в панике, ему казалось что стены смыкаются всë ближе, и скоро эта толща камня его просто раздавит. Сначала он сыпал насмешками и бахвалился, пытался как-то разговаривать сам с собой. Потом кричал от страха и отчаяния. Но этих криков никто не слышал, и никто на них не пришëл.
Невозможно было как-то размять тело. Каменный пол словно высасывал тепло. А ещë подступали жажда и голод.
Торчвик никогда не был хорош в качестве проводника, и предпочитал пользоваться концентратором шинсу в трости. Но чтобы сохранить рассудок, да и вообще прожить чуть подольше, у него не было иного выбора кроме как сосредоточиться на окружающем его шинсу.
Медленный вдох. Медленный выдох.
Никаких желаний. Никаких эмоций. Только дыхание, шинсу и мысли.
Он уже принял и смирился с неизбежностью скорой смерти… Ну или тешил себя иллюзией что смирился, тут ведь не поймëшь до самого конца. И сейчас Роман просто размышлял о прожитой жизни: какие решения принял, что мог сделать лучше и как стоило поступить иначе.
Нет, у него не было какого-то просветления, внезапного осознания своих ошибок или чего-то подобного. Он всегда знал, что тот ещë ублюдок и ничуть не стыдился этого. Даже если бы ему дали второй шанс и он вернулся в прошлое… Ну, что-то бы Торчвик поменял, конечно, но в целом его путь остался бы прежним. Дом, семья, работа — это точно не про него.
Пожалуй, единственный момент который неприятно царапал его на протяжении этих трëх с половиной лет, так это то, что он как следует не попрощался с Нио. В Башню-то Роман в любом случае бы пошëл, всë же в этом жестоком мире он чувствовал себя как рыба в воде. Но вот то, что его последним сообщением девушке было: «Ушëл в Башню. Пока»… Нио явно заслуживала большего.
Торчвик не верил в дружбу, любовь и прочих розовых пони. Деловые отношения ему были куда ближе и понятнее: ты — мне, я — тебе (последняя часть опциональна). Но он не мог отрицать, что Нио являлась близким ему человеком. Который поймëт, которому можно не врать. Это не значит что она полностью потакала Роману, иногда у них случались размолвки. Но они были на одной волне, схожим образом смотрели на мир вокруг.
И пока девушка была рядом, Торчвик как-то даже не придавал этому особого значения. Это было… Естественно? А вот оказавшись во Внутренней Башне, он остро ощутил потерю партнëра, на которого можно было всегда и во всëм положиться.
Торчвик завëл тут множество знакомств. У него было много интрижек различной степени продолжительности. Наверное, каждый пятый разумный в Башне был близок Роману по духу, и он мог наладить с ними контакт. Но полностью довериться им? Никогда.
Медленный вдох. Выдох.
Впрочем, это всë уже не имело никакого значения. В сторону воспоминания, в сторону сопли. Никаких вторых шансов не будет, будет только топор палача, или что они там придумают, затем вспышка боли и темнота. А после смерти он просто растворится в этом бесконечном потоке энергии, став его частью. Вот и всë.
Словно в подтверждение этих мыслей, в металлическом замке лязгнул ключ. Дверь отворилась — и когда Роман приоткрыл глаза, луч света буквально ослепил его.
С трудом подняв руку и прикрыв лицо, мужчина сиплым голосом произнëс:
— Значит… Это всë?
— Да, мистер Торчвик. Мы пришли за вами.
Глаза слезились, но он всë же смог различить силуэт говорившего и копьë в его руках.
Торчвик еле слышно хмыкнул. Должно быть, он сейчас представляет собой жалкое зрелище. Тощий, заросший, грязный. Даже как-то неприятно было помирать в таком отвратительном виде…
Где-то глубоко внутри него зажëгся привычный огонëк непокорности. Да, он чувствовал себя развалиной, ноги и руки почти не слушались… Но если это однозначно конец, то почему бы напоследок не хлопнуть дверью?
В конце концов он — Роман Торчвик. И раз уж ему суждено уйти, то он уйдëт на своих условиях.
— Ну как? Полегче?
Широ, стараясь дышать размеренно и глубоко, неуверенно кивнул. Я поправил сбившееся одеяло и поставил чашку с водой поближе к нему, на тумбочку у кровати.
— По идее, тебя должно было полностью исцелить. Но если что не так, то ты сразу говори, ладно? Сходим к адепту света, он выяснит что это за зараза и назначит лечение.
Ио заверила, что пациент теперь в полном порядке.
И я не сомневался ни в ней, ни в еë навыках, но мало ли что.
— Хорошо, Минато. Спасибо тебе.
— Поправляйся спокойно, отдыхай. Мы в ближайшее время всë равно никуда не пойдëм, пока Роман до конца не восстановится.
Широ на мои слова поморщился, а я слегка улыбнулся. Но эту тему развивать не стал, а просто вышел из его комнаты в коридор.
Вчера мы вернулись домой довольно поздно, ближе к полуночи. Грязные и до предела вымотанные, с двумя желаниями: вымыться, после чего добраться до постели и отрубиться до утра. Ванная комната в снятом доме была лишь одна, в
