город. Буду заведующим отделением центральной поликлиники, где находятся девушки. Как раз Любаша будет у меня под присмотром – хоть это радует. На базе я пробуду ещё два дня, и это будут последние дни, прежде чем вас отправят в столицу. Больше мы не увидимся, друзья.
Глаза его повлажнели, и он отвернулся к огню, смахивая непрошеную слезу.
- Сопровождать вас будет капитан, - добавил полковник. – Вы к нему уже привыкли, так что хоть в этом мне удалось уговорить «комбинезонов», как мы их называем. Он постарается максимально облегчить ваш переезд и освоение на новом месте.
- Нас запрут под замок? – прокашлявшись по-старчески, спросил Дима.
- Не знаю, друг мой… - печально ответил бывший куратор проекта. – Это уже не в моей компетенции. Если говорить простым человеческим языком, то у меня вас просто забирают. Ни больше, ни меньше. Не буду скрывать, что с первого дня пребывания в тех лабораториях, ваша жизнь изменится в корне. Вас будут просвечивать, колоть, проверять на уровень заражения, брать бесконечные анализы. Возможно, месяцев через пять вас и отпустят…
Он замолк, уставившись на огонь, от дыма которого текли по щекам слёзы. Впрочем, от дыма ли?
Собравшись с духом, Тимофей Фёдорович, наконец, решительно поднялся, порывисто наклонился к Толику в коляске, обнял, затем по очереди обнял Сергея и Диму, сглотнул комок, подступивший к горлу, и на прощание выдавил из себя:
- Простите меня, ребятки мои. Не уберёг я вас. Прощайте. Мы с Марком Даниловичем уходим, у вас остаются последние два дня, чтобы привести в порядок свои дела, прибраться в домиках и сложить вещи… которые, впрочем, могут вам не понадобиться на новом месте. Ещё раз простите…
И ушёл нетвёрдой походкой, не оглядываясь и не смотря себе под ноги.
За ним последовали остальные.
Друзья остались одни.
№ 47.
…Толик скончался на следующее утро, как, впрочем, и предвидели те, кто ещё остался посвящённым в секретный проект «Петля Мёбиуса». Умер без мучений, за день до отправки в столицу. После завтрака баба Маша выкатила его на коляске в последний раз подышать свежим воздухом во дворике базы, внутри которой он столько пережил и сроднился с ней как с собственным домом. Погода стояла чудесная, светило солнце, небо было безоблачным и будто манило его к себе, зная его скорую участь. Сергей с Димой в это время сидели неподалёку, смотрели, прищурившись на солнечные блики, и наслаждались последним днём пребывания на территории секретного объекта, который теперь был заполнен не марширующими по плацу солдатами, а людьми в комбинезонах химической защиты. Им теперь было всё равно. По слухам, базу вскоре законсервируют и профессора отправят в отставку, закрыв проект в целях дальнейшей безопасности, а контингент расформируют, раскидав по ближайшим гарнизонам, предварительно стерев всем память, как в случае Валика с Маришкой.
- Бежать нам надо, - мечтательно проговорил Сергей, смотря близорукими глазами на проползавшего под ногами муравья.
Дима застыл, сидя на траве, и весь обратился в слух, поскольку с недавних пор слышал не очень хорошо из-за внезапно навалившейся старости.
- Ты в своём уме? – понизив голос, спросил он, явно думая, что Серёга просто шутит.
- В своём, - усмехнулся Сергей. – Маразм ещё меня не коснулся.
- Да? А как насчёт паспортов, продуктов, денег? У нас нет ни того, ни другого, ни третьего. Кругом оцепление из спецназа и, окажись мы по ту сторону колючей проволоки, нас просто пристрелят! Об этом подумал? К тому же Толик. Его-то куда денем.
- С собой возьмём… - уже не так уверенно откликнулся Сергей.
- На коляске?!
Сергей не ответил.
- Ты забыл, что мы теперь НИКТО. Нас не существует! И, кстати, когда ты намерился бежать, еслизавтра нас переправляют в столицу?
- Вот! – оживился друг. – Во время этапирования и сбежим.
- Ты опять забыл за Толика, продукты, деньги и документы. Как быть с этим?
Сергей немного подумал, затем, очевидно, взвесив что-то в уме, предложил другой вариант:
- Хорошо. Убедил. А как насчёт того, чтобы сегодня ночью взвалить Толика на плечи, добраться до саркофагов, запустить программу и рвануть в ВАШЕ время, к нам, в наш домик? Помнишь его?
Дмитрий уже, вероятно, и сам подумал об этом, сомнительно качнув головой.
- Без Тимофея Фёдоровича всё равно сами не сможем. Программу перемещений-то выставляет он, а никто другой. У него коды запуска переброски и прочие алгоритмы. Саркофаги – это просто автоматические капсулы перемещений, а сам пульт управления находится в кабинете профессора, в штабе, где сейчас главенствуют «комбинезоны». Вот если бы Тимофей Фёдорович согласился с нашим планом…
- Ну, и в чём проблема? Нужно немедленно его уговорить, пока у нас остался ещё вечер впереди, - с азартом проговорил Серёга, увлечённый собственной дерзкой мыслью.- Ведь мы там погибнем, Дима!
- Где?
- В лабораториях. В столице.
- Хорошо. Допустим. А как же Марк Данилович?
Сергей отмахнулся:
- Вот кто уж точно захочет, чтобы мы бежали, так это наш славный доктор! Он нам ещё и поможет, уверен! Предложим полковнику такой вариант: саркофагов четыре, верно?
Дима кивнул.
- Следовательно, в один укладываем Толика, во второй профессор берёт всю документацию проекта и перемещается с ней вместе с нами в ВАШЕ время, где в лесном домике заново начнёт воплощать его в жизнь, только уже с вашей технологией будущего. А? Как тебе такой вариант? Уж там-то нас эти «комбинезоны» никак не достанут!
- Откуда такая уверенность? Они же будут контролировать проект, после того, как профессор исчезнет вместе с нами.
- Исчезнет, верно. Но прежде он запрограммирует пульт управления на самоуничтожение. Как только мы переместимся, сработает автоматика, и весь портал перемещений взлетит на воздух к чертям собачьим! Не останется даже схем и формул, по которым его можно будет заново собрать. Всю подноготную портала знает-то только наш полковник, и никто другой из Кремля. Даже Марк Данилович не имел доступа к документации проекта. Сегодня решается наша жизнь, Дима!
Сергей уставился на друга в ожидании, который надолго задумался, очевидно, взвешивая все за и против, прежде чем осуществить задуманное.
- Да. – Наконец, решительно ответил он. – Ты прав. Решено. Осталось только за малым: уговорить нашего профессора.
…И в этот момент со двора донеслись крики Марьи Евдокимовны:
- О господи! Толик!
Затем послышались всхлипы и причитания:
- Беда-то какая… Толик, родной!
Друзья обменялись печальными взглядами и, уже поняв, что случилось, бросились во двор.
