был смертный, даже кушанья, мол, к блюдам примерзали…
Тогда король в бешенстве направился вниз, к повару, распушил его и стал спрашивать, почему тот осмелился не исполнить его приказания. Повар ответил:
– Помилуйте, извольте сами посмотреть, каков тут жар!
И король действительно убедился в том, что громадное пламя пылало под полом железной комнаты, и тут только понял, что он ничем не может повредить этим шестерым.
Стал он снова думать, как бы ему избавиться от таких докучных гостей. Позвал к себе вояку и спросил:
– Не хочешь ли ты уступить мне твои права на мою дочь за золото? Если да, бери его сколько душе угодно.
– Отчего же! Я готов! – отвечал вояка. – Дайте мне за это право столько золота, сколько мой слуга снести может, тогда я откажусь от руки вашей дочери.
Король был этим очень обрадован, а вояка сказал:
– Коли так, я вернусь через две недели и увезу золото с собою.
Затем он созвал всех портных со всего королевства и засадил их за работу: в течение двух недель они должны были сшить ему мешок для королевского золота. Когда же мешок был готов, то силач, тот самый, который с корнем мог вырывать деревья, должен был взять мешок на плечи и идти к королю за золотом.
Король увидал силача и изумился.
– Что это за коренастый детина, – сказал он, – что тащит на плече этот громаднейший тюк полотна?
Король даже струхнул, подумав, сколько этот детина унесет золота!
Потом он приказал принести целую бочку золота, которую едва могли тащить на себе шестнадцать очень сильных людей, а наш силач ухватил ее одной ручищей, сунул ее преспокойно в мешок и спросил:
– Зачем же вы сразу-то не притащите побольше, ведь эта бочка в моем мешке чуть донышко прикрыла.
Тогда король приказал мало-помалу перетаскать к мешку всю свою сокровищницу; силач всю ее принял, убрал в мешок и заполнил его все же только до половины.
– Тащите сюда еще! – кричал силач. – Ведь этими пустяками мешка не наполнишь!
Собрали еще со всего королевства семь тысяч повозок золота, и их все запихал силач в мешок вместе с упряжками волов.
– Где мне тут разбираться, – говорил он, – возьму все, что под руку попадется, лишь бы мешок заполнить!
Когда все это было в мешок вложено, а все еще оставалось в нем много места, силач сказал:
– Пора заканчивать! Можно, пожалуй, завязать мешок даже и не совсем полный.
Сказав это, он взвалил мешок себе на спину и пошел путем-дорогою со своими товарищами.
Когда король увидел, что один человек уносит на спине богатства всего королевства, то разгневался и приказал своей коннице сесть на коней, гнаться за этими шестью нахалами и отнять у силача его мешок.
Два полка конницы очень скоро нагнали уходивших и крикнули им:
– Вы наши пленники! Бросайте на землю мешок, не то всех вас изрубим!
– Что это вы рассказываете? – спросил тот, что мельницы ворочал дыханьем. – Мы ваши пленники? Нет, уж скорее вам придется всем поплясать на воздухе!
И, придавив пальцем одну ноздрю, стал дуть в другую навстречу обоим полкам с такою силою, что расстроил их ряды и разметал их прахом во все стороны.
Один из фельдфебелей стал молить о пощаде, упомянул о своих девяти ранах и просил избавить его от незаслуженного позора. Тогда молодец приостановился на мгновенье, так что фельдфебель, вместе с другими взлетевший на воздух, мог благополучно опуститься на землю и услышал такой приказ от своего странного противника:
– Ступай-ка и скажи королю, чтобы он еще больше посылал за нами конницы в погоню: и с ними будет то же, что с вами было.
Король, услышав такие угрозы, сказал:
– Ну их! Пусть убираются… В них во всех есть что-то недоброе.
А наши шестеро молодцов вернулись домой со своими богатствами, поделили их между собою и жили припеваючи до самой смерти.
Жили да были три брата, которые все более и более беднели и наконец впали в такую нужду, что и голод терпеть пришлось, и на зубок уж положить было нечего.
Вот и стали они говорить:
– Так дольше жить нельзя, лучше уж нам пойти по белу свету, поискать своего счастья.
Снарядились они так-то в путь-дорогу и не одну уже сотню верст прошли, не одну тропочку притоптали, а счастья своего все еще не повстречали.
Идучи путем-дорогою, зашли они однажды в дремучий лес и среди этого леса увидели гору, а как поближе подошли к ней – гора-то оказалась из чистого серебра.
Тогда старший из троих братьев сказал:
– Вот я и нашел желанное счастье и никакого иного не желаю. Он набрал серебра сколько мог снести, затем свернул с дороги и воротился домой.
Остальные братья сказали:
– Мы не того себе желаем счастья – нам надо чего-нибудь такого, что бы подороже серебра было. – И, не коснувшись серебра, они пошли дальше.
После того как они еще дня два-три шли путем-дорогою, подошли они к горе, которая вся целиком была из чистого золота.
Второй брат призадумался и был в нерешительности.
– Что должен я сделать? – сказал он. – Взять ли мне этого золота столько, чтобы мне на мой век хватило, или мне с братом дальше идти?
Наконец он принял твердое решение, наполнил свои карманы золотом насколько было возможно, простился с братом и направился домой.
А третий брат сказал:
– Серебро и золото меня не привлекают; не хочу отказаться от своего счастья – быть может, мне еще предстоит что-нибудь лучшее в будущем.
И пошел он дальше, и шел целых три дня; тут уж зашел он в лес, который был еще обширнее всех предшествовавших; казалось, ему ни конца ни края нет! А так как у него ни есть, ни пить было нечего, то он и дошел до полного истощения.
Попробовал он взлезть на высокое дерево, чтобы посмотреть, не увидит ли он оттуда край леса, однако же, насколько мог он объять пространство глазом, вдали ничего не было видно, кроме вершин деревьев.
Стал он слезать с дерева, а голод его так мучил, что он подумал: «Ах, только бы мне еще разок поесть удалось!»
И что же? Чуть спустился, видит с изумлением, что под деревом стоит стол и весь он заставлен кушаньями, от которых так и несется благоухание.
– На этот раз, – сказал он, – мое желание исполнилось вовремя.
И, не справляясь о том, кто принес это кушанье и кто его варил, он прямо подошел к столу и стал есть с наслаждением, пока не удовлетворил своего голода.
Поевши, он подумал: «Было бы очень жалко эту тонкую скатерку бросить здесь в лесу» – чистенько сложил ее уголок с уголком и спрятал в карман.
Затем пошел он далее и вечером, когда опять почуял голод, задумал снова испробовать свою скатерку, разостлал ее и сказал:
– Желаю, чтобы на тебе еще раз явились хорошие блюда в изобилии. – И чуть только пожелал, как уж вся скатерть была заставлена блюдами с самыми лучшими кушаньями. – Ну, теперь я вижу, в какой кухне для меня кушанье готовится! Эта скатерка мне милее будет, чем целая гора золота или серебра!
Он понял, что в руках у него скатерка-самобранка. Но и этой диковинки ему еще было недостаточно, чтобы вернуться домой на покой; он хотел еще побродить по белу свету и еще попытать счастья.
И пошел он дальше по лесу, и в одном из его глухих уголков повстречал черномазого угольщика, который обжигал уголья в угольной яме. Тут же стоял у него на огне котелок с картофелем, который он себе готовил на ужин.
– Здорово, чумазый! – сказал он угольщику. – Ну что? Каково поживаешь в своем одиночестве?
– Изо дня в день все то же, – отвечал угольщик, – и что ни вечер, то картофель; коли хочешь его отведать, будь моим гостем.
– Спасибо, – отвечал ему путник, – я не хочу у тебя отнимать твоего ужина, тем более что ты на гостя
