процессы в своём организме, в том числе и семя, а до тех пор надо быть осторожней.
Про Софи тоже не забывал и скучал по ней. Вообще, я помнил почти всех женщин, с которыми мало-мальски была эмоциональная связь, за исключением самых проходных вариантов, когда это было на одну ночь. Я был молод и мало задумывался, что творю, ведь передо мной раскинулась единственная дорога — вперёд без оглядки, без жалости к себе и окружающим.
Года это не изгладили, целительская магия позволила пережить всех, но и дальше я не останавливался. Гонка продолжилась уже с самим собой. Я-нынешний сражался с Я-вчерашним. Чувствую так бы и тянулось это ещё лет сто, и неизвестно к чему бы привело. Конечно, я не был совсем уж эгоистом и помогал людям. Мой ученик Валлард, нынешний король Хессии стал первой ступенькой к осознанию, что выбранный мной путь — ошибочный.
Будучи архимагом, меня уговорили взять королевского отпрыска в ученики. Я тогда подумал: что такое пятнадцать лет? Так, чих бога, но именно воспитание этого мальчика, наблюдение за его взрослением изменили меня самого. Скорее всего, если бы не это, я никогда бы не пожертвовал собой ради закрытия Червоточины.
Ну а сейчас… Сейчас мне все дороги открыты, но старых ошибок я точно не повторю.
«Ломоносов», — пронеслось в голове, прежде чем я заснул в объятиях Ривки. — «С Ломоносовым надо быстрее решать…»
* * *
— О чём думаешь? — спросил меня Ваня в мастерской, когда я сидел за столом и катал перед собой гем, напитанный кровью Распутина. — Скоро у вас, кстати, следующий рейд с Бенкендорфом?
— Через два дня, — ответил я, подпирая щёку рукой, о чём конкретно я думал, говорить не стал.
Мой слишком добрый друг такого бы не оценил, ну а я порой жёсток в принятии решений и если надо идти по головам врагов, то это проблемы врагов.
— Получилось! — прервала нас Ривка, уже пятый час возившаяся с фокусировочником и клинком, вокруг неё суетился нахмурившийся Ицхак. — У меня вышло, Артём.
Она запрыгала как маленькая девочка. Брат с важным видом принялся изучать новый артефакт, а потом снисходительно выдал.
— Н-да, с узором, конечно, надо поработать, но вполне себе годная двадцадка.
Лучше бы он этого не говорил, потому что увернуться от удара полотенцем не смог и чуть не уронил клинок.
— Ай, ты чего дура, я ж похвалил! Всё-всё, ухожу, — он взял водный артефакт и понёс его на вытянутых руках, словно тот был из хрусталя, двинул дверь бедром и скрылся в закрытой на выходные лавочке.
— Поздравляю, — я быстро встал и поцеловал её в губы. — Что-то я расслабился, надо тебя догонять, а то так и застряну на пятёрках.
Девушка покраснела, ведь в помещении был Ломоносов, старательно делавший вид, что ничего не видел.
— Спасибо, — чуть слышно сказала она, я вытер полотенцем капельку пота с её виска и посоветовал сегодня больше не напрягаться. — Ты куда-то уходишь? — спросила девушка, когда всполоснула ладони у бочки с водой.
— Надо проветриться, скоро буду, — махнул я рукой.
Что ж, хорошая новость: чёрная полоса пройдена. Теперь Гольдштейны войдут в струю и не повторят старых ошибок. Я уже настроил Ривку на правильный темп работы и рассказал, как им грамотно выйти на большие числа в зачаровании. Однако сейчас мои мысли были заняты другим.
Перед рейдом я хотел ещё раз сделать одиночную вылазку, но просто так убивать монстров что-то не сильно тянуло.
«Если ничего не придумаю — пройдусь по границе, выкошу пару-тройку десятков. Как раз будет лишний процентиль».
Бастион в воскресный день был больше похож на ярмарку. С Вологды сюда наезжали толпы народа, и улицы оживлялись. Кругом лилось вино, пиво, медовуха, деньги сыпались горой, а мальчишки только и успевали бегать за покупками, соревнуясь друг с другом, кто сколько заработал. Подбиваемые спортивным интересом, они ускорялись, когда узнавали, что отстают от «конкурентов».
Я заглянул в ратушу и посмотрел на стенд-карту с флажками.
— Есть что-то новенькое? — спросил я одиноко сидящую распорядительницу, выдававшую разрешения на закрытия брешей и выписки для банков.
Вихляя бёдрами, она как будто специально медленно подошла к огромному стенду и близоруко нагнулась, чуть оттопырив задницу. Признаться, меня коробило такое поведение, и я больше раздражался, что она переигрывает.
— М-да, Артём Борисович, вот шесть новых брешей, но туда лучше одному не ходить.
— А с чего вы, Елена Викторовна, взяли, что я пойду туда один?
— Ну, вы же у нас такой шалун, везде хотите быть первым, — она потянулась рукой, чтобы коснуться моего плеча, но я в последний момент чуть шагнул вперёд, будто хотел рассмотреть карту поближе.
— А что это за штрихованная область? Я её раньше не видел.
Едва не споткнувшаяся соблазнительница быстро взяла себя в руки и поправила на бёдрах облегающее платье. Через неё явно прошёл не один десяток молоденьких ликвидаторов, а становится очередным трофеем в этой коллекции не входило в мои планы.
— А, вот вы про что, — даже не взглянув, сказала она. — Артист снова объявился, напал на деревню возле Вологды, — буднично сказала она и рассматривала себя в зеркале, гримасничая и отыскивая морщинки. — Утащил семерых и бывай, как знали, — она чмокнула губами.
— Что за Артист? — спросил я. — Бандит, какой? Почему он ещё жив?
— О-о-о, Артём Борисович, вы в наших краях новенький, Артист — легендарная личность, — обернулась она ко мне.
— Ну, то, что он ублюдок, я уже понял, поподробнее, — я сделал себе заметку избегать её смены, администраторша сильно раздражала.
Видно, что в выходной день ей здесь было скучно — все ликвидаторы разбежались по девкам, по барам — кто, куда и сейчас мы были единственные присутствующие в огромном зале.
— Он некромант, седьмой шаг.
— Отступник? — спросил я.
— Ага, — она вырвала ресничку и разглядывала её с интересом, — но у него там целая банда всякой шелупони: первые, вторые ранги, штук пятнадцать не меньше, — закончив прихорашиваться, она прошла обратно к стойке и уселась на стул, положив ноги на стол так, чтобы я их лучше видел. — О-очень опасные и неприятные люди, — вздохнула она. — Будет жалко, если они вас, — она провела пальцем по шее и состроила печальное выражение лица.
— Ну, это мы
