Конкурс красоты проводился кинокомпанией «Филмз пар Экселенс», газетным синдикатом и сетью универмагов «Эй-Би-Си». В основном конкурсе – был еще и детский конкурс – участвовало тридцать девушек, представлявших разные города центральных и северных штатов. Приехали все, ведь расходы оплачивали городские власти.
На протяжении нескольких недель о конкурсе писали все газеты, и Билл ежедневно без всякой приязни смотрел на лица трех членов жюри: местного кинокритика Уилларда Хаббела, местного художника Августуса Вогеля и магната Е. П. Пула, владельца сети универмагов, представлявшего в жюри вкусы широкой публики. Но сегодня вечером газеты вдруг в один голос принялись трубить о новости, заставившей Билла вскочить и начать мерить комнату шагами. У магната случился удар, но, к счастью, его место согласилась занять сама мисс Лоретта Брук – местная уроженка и прошлогодняя лауреатка конкурса юных «звезд» Западной ассоциации.
Значит, она все еще была здесь! Город внезапно словно увеличился в размерах, обрел краски, зазвучал и ожил; его дома вдруг вновь обрели свою каменную прочность, хотя еще сутки назад Биллу казалось, что все вокруг такое непрочное, словно карточный домик. Он поразился, как же много для него означало ее присутствие! Все женщины были лгуньями и обманщицами – и сознательная симуляция Лоретты, позволившая ей занимать больничную койку, которых так не хватало в тяжелую пору, заслуживала еще меньшего оправдания, чем то, что натворила Эми. Тем не менее Билл задумчиво надел смокинг; он все же пойдет смотреть финал конкурса.
Он приехал в отель; в вестибюле уже было тесно от любопытствующих, обступивших величавый строй статных величавых фигур. При первом же взгляде на последних все показались ему невероятно красивыми, но к моменту, когда он заходил в лифт вместе с шестью из них, протискиваясь сквозь давку, которую создавала еще дюжина выходивших красавиц, он решил, что Эми им ни в чем не уступает.
И он снова так подумал, когда увидел Эми, прекрасную и живописную, как всегда; она стояла среди других участниц, наблюдая за предварительным отбором детского конкурса, который уже начался. Она его заметила, и читавшееся у нее на лице сильное волнение на мгновение сменилось выражением печального сожаления. Она кивнула ему, но он притворился, что не заметил, и прошел к стульям, которые были расставлены вдоль стен зала. На возвышении с краю сидело жюри; Лоретта была посередине. Увидев ее, он даже удивился, как мог он хоть на миг задержать свой взгляд на девушках внизу и как сидевшие по бокам от нее Уиллард Хаббел и художник Августус Вогель могли уделять внимание плясавшим и гримасничавшим перед ними жеманным соплячкам? Виденное им в травматологии трагическое обескровленное лицо, оно же – изнуренное, на больничной подушке, с губами, чуть тронутыми неопределенной улыбкой, теперь находилось в обрамлении нарядных одежд и светилось изнутри, излучая интерес и восхищение. Эта фигура, столь уравновешенная и серьезная, совсем не походила на девушку, разбившую градусник, с которой он так жестко разговаривал; и вдруг Биллу очень захотелось, чтобы она вновь оказалась среди больничной тишины, вдали от всех этих чрезвычайно пытливых глаз.
Детский конкурс тянулся медленно. Как ни тяжело было заставить и уговорить юных кандидатов показать, на что они способны, еще тяжелее их было унять по окончании отведенного им времени. Одна из мамаш сразу же привлекла его внимание – это была мать-спорщица, непреклонная мать с фанатичным взглядом. Когда ее ребенок открывал рот, зубы матери сжимались так, словно она удерживала ими своего отпрыска; когда она нехотя отошла от ребенка в ожидании решения жюри, то принялась свирепым взглядом буравить судей, чтобы не упустить и малейший намек на предвзятость или сговор. Десять минут спустя, когда жюри объявило о своем решении, Биллу даже в голову не пришло связать ее с прокатившимся по рядам зрителей шепотом: «Есть ли в зале врачи?» Он без лишнего шума вышел в фойе и увидел, что это она извивается, пытаясь вырваться из рук двух дюжих мужчин.
– Ух, я до них доберусь! – кричала она. – Я их убью! Мой ребенок победил! Они сговорились! Им дали взятку! Это все та женщина! Ах, как же они могли?
– Вы врач?
Билл оценил ситуацию и решил не вмешиваться.
– Вам нужен психиатр, – сказал он.
– А вы не психиатр?
Он покачал головой и вернулся на свое место. Ему вспомнилось, как однажды в психиатрическое отделение больницы после просмотра фильма ужасов вереницей стали поступать пациенты.
«Помешательство на голливудской почве. Форма X».
Начался настоящий конкурс. Девушки по одной выходили вперед, ходили вокруг стола, затем садились за него и что-то доставали из сумочки. Затем жюри задавало вопросы.
– Я учусь в музыкальном училище…
– Конечно, мне бы очень хотелось побывать в Голливуде…
– Я мало хожу в театр…
– Я целый год проучилась в «Уэллсли»…
Была там девушка – «умирающий лебедь», наотрез отрицавшая, что ей нравится Лиллиан Гиш, была девушка – «пышка», и официантка с чувственными губами, и высокомерная художница. Там было целых три Гарбо, и «Черная шляпка»; была там девушка с несокрушимой бодростью духа; юная девица с фигурой старушки; профессиональная балерина и даже изящная копия Наполеона Бонапарта.
Члены жюри что-то записывали в блокноты, а в перерывах беседовали друг с другом. Биллу показалось, что Лоретта, пусть и не смотревшая в его сторону, все же знала, что он где-то здесь.
Подходила очередь Эми, и стало очевидно, что эта часть конкурса тоже не пройдет тихо и спокойно. Стоявший у дверей представитель «Филмз пар Экселенс» оказался втянутым в жаркий спор с крепко сложенной яркой блондинкой и сопровождавшим ее опрятным, зловещего вида мужчиной в опрятном, зловещего вида смокинге; Билл понял, что спор каким-то образом касается Эми. Он вновь протиснулся в дальний конец помещения; кинокритик настойчиво приглашал своих шумных собеседников пройти к дверям.
– Ах, какой ужас, Билл! – шепнула ему Эми. – Это та самая девушка, которая выиграла в Вашингтоне! Понимаешь, я когда-то жила в Вашингтоне, вот меня вместо нее и включили. А гангстер, который с ней, прямо в ярости!
– Ну, его можно понять.
– Но ведь она слишком вульгарна для кино!
– Будет играть вульгарные роли!
Вот уже второй раз за вечер в толпе пронеслось, что кому-то немедленно требуется врач.
– Господи! – воскликнул Билл. – Да этот конкурс лучше было проводить в больнице!
Он пошел к дверям, и тут вызвали Эми; он увидел, как она сконцентрировалась и отправилась к помосту, на котором восседало жюри.
«Вот тебе и посмотрел!» – угрюмо подумал он.
Новый пострадавший распростерся на ковре в холле; это был кинокритик. Его чем-то ударили – это могла быть и дубинка, и даже железнодорожная шпала. Кровь сочилась на лицо из открытой раны на виске. Опрятный, зловещего вида молодой человек с девушкой куда-то исчезли.
– Надо накладывать швы, а у меня с собой ничего нет! – сказал Билл. – Я пока наложу повязку, но его надо скорее везти в больницу.
Когда жертву занесли в лифт, Билл позвонил в травматологическое отделение больницы:
– Мисс Уэльс, я вам только что выслал еще одного пациента из мира кино. Нет, на этот раз можно не беспокоиться, как потом будет выглядеть шрам… Вы там пока готовьте кареты «скорой помощи», потому что тут сейчас будут выбирать победительницу, и дело вполне может принять неожиданный оборот!
Когда он вернулся в зал, жюри удалилось, чтобы принять решение. Конкурсантки вместе с членами семей и поклонниками остались в зале. Некоторые вели себя безразлично, некоторые волновались, некоторые были бледны, устав ждать, а некоторые были все так же свежи и прекрасны. Подбежавшая к Биллу Эми была в числе последних.
– Ах, я ужасно выступила! – сказала она. – Билл, я знаю, что ты не хочешь, чтобы я выиграла, но я тебя прошу – пожелай мне удачи!
– Я хочу, чтобы ты выиграла! – сказал он.
– Считаешь, что у меня есть шанс? Думаю, Уиллард проголосует за меня, но все будет зависеть от двух других!
– Твой голливудский приятель отбыл в больницу, – сказал он.
– Правда? – От волнения она сама не понимала, что говорит. – Он говорил, что всегда хотел стать врачом…
Какой-то репортер негромко обратился к Биллу:
– Доктор, мисс Брук желает вас видеть!
– Боже! Она ведь не ранена, правда?!
– Нет. Она просто попросила вас найти.
Лоретта вышла за дверь комнаты жюри.
– Рада, что ты со мной разговариваешь! – сказала она.
– Да ну что ты…
– Ладно, слушай! Хочешь, чтобы твоя девушка поехала в Голливуд?
Она смотрела прямо на него, и у нее в глазах стоял лишь этот вопрос – словно она долго-долго думала, прежде чем его задать.
– Я? Ну, а при чем тут…
– При том, что это зависит от меня! Всего два голоса. У твоей девушки есть сценический шарм. Все эти краски там ни к чему. Но… ты все же решай сам. – Разве мог он не услышать и тот, другой, вопрос, который остался не произнесенным? Мысли были в беспорядке, но он попытался все обдумать.
