ДЖЕК. Ты знаешь, что ты там делаешь, правда?
КОДИ. Непрерывность – О, я зна…, это —
ДЖЕК. Ну, э, по правде?
КОДИ. Э хм, я в точности знаю, что делаю, чувак… Я – это как спрашивать чувака, знает ли он, как в рог дуть, вишь, знаешь, типа если б Дылда дул чёнть, я признаю, что Дылда думает, будто это я дую, чувак, знаешь, а я всегда дую вот так, вишь… и все такое… Ну в общем, чувак делает что-то на роге, ему интересно, слышит ли его кто-то еще на самом деле, типа частенько я, бывало, думал по части: «А Джек это слышал?» или э, чёнть насчет конкретной пластинки давным-давно или чёнть типа того, вишь… Но я чего грю, скажем, ну, конечно, он дует, чувак, он знает про это больше меня, он про это знает, знаешь, он знает про, знаешь, вишь, (смеясь) и потому это так же, как я грю, я знаю – но, в общем, мне нужно ему сказать, я просто грю, те слова, помнишь определенные вещи подвели меня к мыслям про все про это, вот, что не было нигде, как я сказал, это просто как даже сейчас вот, как я рассказал в истории про кровать… Я на самом деле не чувствовал, будто это нигде, но оно не было ни-чем. Фактически оно было – чем оно на самом деле было, это припоминание прямо сейчас с моей стороны, припоминание меня, как я либо рассказывал о, либо думал конкретно прежде о кровати, вишь, в общем, следовательно, я, я только сейчас и сделал, что ре – вернулся к тому воспоминанию и вытащил наружу мешанинку маленькую, э, значимых вещей, насколько их могу вспомнить, маленькой структурной линии, костяковой штукой итого – что я думал раньше, и так оно и делается, знаешь, ты же знаешь, когда возвращаешься и вспоминаешь про какую-то штуку, которую ясно всю продумал и вокруг которой уже раньше походил, ты знаешь, о чем я, второй, или третий, или четвертый раз о ней рассказываешь или говоришь что-нибудь типа почему она выходит иначе, и она становится более и более измененной, пока не превращается в какую попало мелочь, которую говоришь, вишь, типа например, я могу вспомнить, как шел домой после школы, когда мне было семь лет, понимаешь, а у меня уже была такая долгая половая жизнь, и она была настолько причудлива, что весь один семестр, каждый день, я и этот маленький мексиканский пацан не говорили больше ни о чем, а я просто рассказывал ему про все, что со мною случилось с тех пор, как я повзрослел до того, что мог все помнить, вишь, и это у меня заняло весь семестр, а ходили мы далеко, чувак, от Лэример-стрит до самого… вишь. Жуткие дела. Вишь теперь единственное – вишь, Джек, я б ничего такого и не говорил, я б и дальше себе читал, я б не стал разговаривать, вот только ты смотрел на меня так, что… в общем… Я подумал, что лучше уж, чтоб мне не зависать, как раньше бывало, на чае, вишь, зависать и не помнить, что я собирался сказать дальше, или даже не заканчивать фразу, потому что усилия на то, чтоб вернуться и вспомнить в подробностях все те вещи, про что я думал раньше, это такая задача, и недостойная, и там нет воодушевления, чтобы что-то сделать – его – типа вгружаешься во что-то первый раз, видишь после того, как определенное время проходит, грубо, года четыре, пять лет назад после того, как я зависал с Джоанной, а чего, с тех пор уже нет спонтанного, больше нет… первых случайностей больше нет, ты знаешь, о чем я, те штуки, о которых надо думать, или такие, что, знаешь, нет больше открывания (смеясь)….Ты все равно понимаешь, ага, я в смысле, ты просто, э, идешь себе дальше, вишь, и так, оно едва ли того стоит (смеется)
ДЖЕК. Что того стоит?
КОДИ. Раньше не чувствовал пару лет назад, едва ли стоит того, чтоб заканчивать фразу, и потом ему надо попробовать, как мне можно было б, я не мог, и оно развилось во что-то таким манером, вишь, поэтому теперь вместо этого я просто завершаю мысль, чему б ни научился, знаешь, типа я вижу ее завершенной, какая бы мысль ни пришла, вишь, а не пытаюсь заставить себя подгоняться назад, туда, где я должен быть тут, а к тому же… и единственные намеки, что вели меня и дальше идти по этому пути, типа, ты на меня смотришь, чтобы это сказать, только ты ничего не сказал, но посмотрел на меня, и я, значит, и дальше говорю об этих штуках, думаю о штуках, и памяти, птушто нас обоих беспокоит, э, память, и просто расслабься, как Пруст и все такое. В общем, я говорю себе об этом дальше, поскольку ум и вспоминает, и думает, и потому вот это трудно, чтобы, поддерживать, э, равновесие, знаешь, это, но на самом деле не стоит париться, потому что можно зависать, если не знаешь, когда резко обрезать нож, вишь, и переключиться обратно на что-то, знаешь, или как-то, потому что оно становится зависом либо просто бессмысленным базаром, ты знаешь, о чем я, вишь, короче, это трудно, знаешь, покуда я продолжаю, вишь, потому что на самом деле мне это не нравится! То же самое чувство, вот он, вишь, пока я вспоминаю, как рассказывал это вчера ночью… Мне оно не нравится, то же чувство, что было у меня с «Оно тебя гнобит», не то что у меня было это чувство, когда я его читал, но напротив, это слова, которые его вызвали, понимаешь, как я уже раньше через это проходил, в предыдущие… Так же и тут, мне все время по-прежнему трудно возвращаться к этому, потому что я не… Я не, ты понимаешь (смеется), чувствую этого, не горжусь им, или как-то, ты понимаешь, вишь, в общем, трудно это, трудно возвращаться к этому конкретному, вишь, поэтому я его и откладывал на самом деле, вишь? (оба смеются) Кышмарная штука. Ну а в этот единственный раз, на самом деле, я вот это вот и имею тут в виду, вишь, то же самое: «Хак, помнишь же, какой он», вишь, «нью-йорский оттяг», в общем, «Хак сказал: „Давай, чувак, я тебе хочу кое-что показать“ он» – и Ирвин: «они с Ирвином такими часто бывали, Ирвин говорил, бывало: „Тебе надо посмотреть на эту тряпку“, Хак грил» – (читая спотыкливо)…потому что вишь, вот что произошло, вишь, и я счас описываю, вишь, как тут я сейчас прохожу процесс рассказывания тебе, а ты тот, кто это записал, вишь, короче, я говорю, знаешь, ты знаешь про это больше, чем я —
ДЖЕК. Я знаки препинания не расставлял
КОДИ. Нет, ты знаешь об этом больше меня… нет – ну, то и впрямь был все равно разговор без знаков препинания. Я что говорю – ты знаешь, о чем я, короче, причина, по которой я прям счас зависаю, вот так вот грю, она в том же самом смысле, в котором я хочу тебе рассказать, что припоминанье определенных штук к этому и привело, вишь, а я уже это сказал, рассказывая тебе про это и говоря, что не хочу к нему возвращаться из-за этого, в общем, теперь я… я, э… продолжаю читать и по-прежнему пользуюсь тем же самым процессом, я говорю… короче, это значит, что вот тут вот, Джек. Ну, это теперь не обязательно, мы через это уже прошли, потому что сейчас мы говорим просто о том самом, о чем я думал, что было, как я уже сказал раньше, мо-дифи-кацией, костяковой формой одной из тех штук, что мне случилось вспомнить в Тексасе, знаешь…. И вот… ага, ну выбери новую иголку, чувак, что-нибудь, может, найдешь, что было б – теперь слушай, я хочу рассказать ТЕБЕ кое-что! Ты знаешь, я посмотрел на часы, когда Джимми Лоу заехал в девять… уже четверть десятого, он сказал, в пределах часа, вишь, а к тому же время и все прочее, и, мы прошли вот это за минутку, так ведь —
ДЖЕК. Ага
КОДИ. – знаешь. Нам надо выломиться из этого чувака (имея в виду магнитофон)
ДЖЕК. Из чего! Из этого?
КОДИ. Ага. Мне надо выйти, отсюда
ДЖЕК. Вся работа коту под хвост (идя к машинке)
КОДИ. Эгей (удерживая его), фатально… фатально. Но я вот о чем, мне надо зависать на том, что это я туда выхожу, и тебе придется зависать тут самому по себе, и это как бы тоска, чувак, ты понимаешь. Я себя чувствовал, как Лайонел, когда сказал, что: «Это как бы тоска, чувак», знаешь, как оно, как Лай всегда грит: «Ох, тоска это, чувак», ты знаешь, как он это всегда грит, знашь, те сочувствует, ты ему чего-то гришь, он говорит: «Чувак, это, должно быть, тоска!» чувак, или еще скажет – и это тоска, потому что когда он себя описывает – но – короче, я это должен сделать, чувак, извини, но нам надо пополнить запас материала, который позволяет нам быть такими
ДЖЕК. Остальное оставим для Джимми
КОДИ. Ага!
ПОВЕШЕНЬЕ (Той Же Ночью)
(все смеются. Коди танцует под классическую музыку.)
ДЖЕК. Представь, что так балетный танцор делает, на сцене, в балете, парень —
ДЖИММИ. Обалденно было б, если б он танцевал в облегающем трико? Обалденно же было б, а?
КОДИ. Нет (поперхивается дымом)
ДЖЕК. Нет, нет, одетым вот так вот!
ДЖИММИ. Ладно тебе, чувак, не спорь (смеясь от всей души: хо хо хо)
