В чем дело, ваша милость? – очнулась Женя.
– Последний раз повторяю! – теряя терпение, с ангельской ласковостью прошипел граф.
– Обменяете коня на другую лошадь, чтобы вас ни в чем не заподозрили. Само наличие у вас
такого красавца уже подозрительно. Соврите что-нибудь – наследство получили, на самом деле
вы знатного рода, младший сын кого угодно, выпутаетесь… Спойте что-то и чтобы к утру духу
вашего в замке не осталось. Вот вам заклятый на иллюзию амулет. Надевайте.
– И что будет?
– Парень будет. Я как-то не сталкивался с девушками-менестрелями…
– Мужской шовинизм…– вспыхнула Женя.
– Все может быть, я не спорю. Но так и у нас, и у вас будет меньше проблем.
– А на нем можно ехать? – поинтересовалась Женя у графа, когда оседланного Игоря
вывели из конюшни. Проводник злобно фыркал и косил глазом.
– Вполне, – пожал плечами граф. – Это нормальная лошадь. В отличие от вас. Вы юноша
лишь иллюзорно. Только не советую вам его бить и плохо с ним обращаться. Может потом
припомнить…
Проводник справился с нервами и к вечеру юноша менестрель на белом жеребце уже
проезжали под толстыми крепостными стенами королевского замка…
Женя подумала, что с жеребцом граф все же малость переборщил. Уж больно
Игоречек был красив в роли лошади. Слишком красив. На них обращали внимание. Да что там
обращали внимание. На них заглядывались! Сама Женя в роли юноши-менестреля на спине
такого красавца просто терялась. К тому же их угораздило подгадать в аккурат к возвращению
принцессы Кассандры с верховой прогулки. К Жене тут же подбежал мальчишка паж и звонким
голосом затараторил
– Их Высочество желает знать, кто ты таков и откуда держишь путь?
– Я странствующий менестрель. Надеялся просить ночлега в этом замке. Вечереет,
а дороги нынче небезопасны. – Уклончиво ответила мальчишке Женя.
– Странствующий менестрель? – К ним подошла высокая статная девушка в
амазонке. Густые каштановые волосы ее свободно развевались по ветру. Что ее, похоже,
нисколько не смущало. – Дорогая лошадь для простого менестреля, сударь. Вам действительно
стоит опасаться ночных дорог. Этот жеребец стоит целого состояния.
– Вы правы, ваше Высочество, – Женя поклонилась. – Белый жеребец – это все, что
мне досталось от состояния моей семьи. Больше у меня ничего нет. Даже имени…
– Понимаю… – Она кивнула. – Младший сын знатного рода. Мне такое известно.
Зачем вам столь приметный жеребец? У вас его просто сведут где-нибудь на постоялом дворе…
Или разбойники в лесу… Продайте его мне, сударь.
– Продать? Ваше Высочество…– Замялась Женя. – Это наследство… Единственная
память о безвременно почившем батюшке…
– Я дам вам хорошую цену! – Со стороны замка к ним уже бежала целая толпа
народу. Разодетые в пух и прах барышни, раскрасневшийся толстячок в ливрее, это надо
полагать свита. Принцесса мило сморщила носик. – Поторговаться нам не дадут.
– Что вы, Ваше Высочество! Как я смею торговаться… – вскричала Женя, « Ну да,
мне же граф дома холку намылит,» с тоской подумала она и потрепала Игоря по атласной
шкуре. – Мне бы взамен лошадь какую… И честь петь для вас….– «Интересно, не слишком ли
тупо я выгляжу в роли менестреля? Нет, надо было торговаться до упора!»
– Хорошо! Возьмете на конюшне любую лошадь, – принцесса махнула рукой. Не
иначе игорева грива ей белый свет затмила. Мальчишка-паж подхватил Проводника под уздцы
и повлек за собой по направлению к хозяйственным постройкам. Принцесса с недовольной
миной сдалась на милость набежавшей свите. Женя, чуть в отдалении последовала за шумной
толпой придворных, справедливо полагая, что во дворце менестрелю завсегда место найдется.
Вечер выдался шумный и суетливый. Оказалось, что недостатка в менестрелях при
дворе короля Незовира вовсе не наблюдается. Их набралось без малого с десяток и все девять
плюс, какой недорослик с огромной волынкой наперебой горланили песни собственного
сочинения, выдавая их за любовную лирику. Женя попала в этот тихий ужас для круглого счету
одиннадцатой. Принцесса Кассандра со свойственной скорее блондинкам жизнерадостной
предприимчивостью объявила песенный турнир во славу прелестных дам. У всех
присутствующих в зале для приемов знатных и не очень особ едва не случился массовый
сердечный припадок. По крайней мере, Жене так показалось по полупридушенным вскрикам
верноподданнической радости и гримасам, кои все отчаянно пытались выдать за улыбки.
Король Незовир воспользовался своим положением и банальнейшим образом с приема сбежал.
Остальные проводили его завистливыми взглядами и остались во власти высокого искусства.
Женя не задавалась целью победить на песенном турнире. Она прекрасно помнила
полученные от их милости графа Валенского инструкции – привлекать к себе как можно
меньше внимания. Обдумывала, что бы такое спеть. В голову не лезло ничего путного, кроме
памятного еще по дому и ролевым кострам
« Наш фрегат болтается на рейде,
борется с прибрежною волною,
Эй, налейте, сволочи, налейте!
Или вы поссоритесь со мною»
Женя представила себе, какое впечатление произведет сие произведение знаменитой
польской писательницы на неподготовленные местные умы и решила не рисковать своей
репутацией. Ограничилась своим «Это судьба твоя, менестрель». У нее, как у Золушки, время
было крайне ограничено. Попела, поела и давай, как говорится, Бог ноги. Прихватила хлебушка
для лошадки и на конюшню. До утра переменчивое, как весенний ветерок настроение
принцессы могло десять раз измениться, и Жене мало того лошадь не дали бы, так еще и чего
доброго из замка не выпустили бы.
Лошадей в королевском замке любили. Просторная теплая конюшня была вычищена,
полы присыпаны свежими опилками. Обитатели конюшни хрустели овсом. И только высокий
белый жеребец о чем-то грустил, с брезгливой миной косясь в наполненную отборным зерном
кормушку.
– Игоречек, бедненький, – пожалела его Женя и протянула припасенную для другой
лошади горбушку.
По вполне понятным причинам Проводник ей не ответил. Он не по-лошадиному алчно
вонзил зубы в поднесенный хлеб.
Женя долго торговалась с конюхом по поводу замены. Подозрительный и не совсем
проснувшийся малый никак в толк взять не мог, к чему это господину менестрелю выезжать из
замка в такую рань, когда прочие господа еще и спать толком не ложились. К тому же лошадку
он норовил подсунуть какую поплоше. Бдел, значит, хозяйское добро. Но Женя в скотине
разбиралась. С ходу забраковав престарелую клячу, которую ей попытались вручить в качестве
заменителя, остановила свой выбор на невзрачной на вид гнедой кобылке. Конюх скривился.
Женя злорадно хмыкнула. А как же. Кобылка была молодой, чистокровной и явно резвой по
всем статям особью. К тому же, если учесть, что жеребец из Игоречка
