ДЖЕК. Но фактически в этом оно и хорошее, тут ты можешь написать что угодно. А?
КОДИ. Это верно. Но надо, чтоб было чертовски остро. Селин много такого делает
ДЖЕК. Что он делает?
КОДИ. А, ну знаешь, как он пишет…
ДЖЕК. Он делает много, э, такого, ага… Оно должно быть чертовски остро
КОДИ. Ага, чертовски пральна
ДЖЕК. С чего я вообще ем на бензедрине? (едя у стола)
КОДИ (смеется). Этот чай все преодолеет. (пауза)
…А чего ты не даешь мне письмо Джона прочесть? (изображая маленького мальчика-нытика)
ДЖЕК. Ты разве не читал?
КОДИ. Ну гляди, ты же сам знаешь, я четыре раза просил тебя, и четыре раза ты мне не отвечал, вишь, значит, в этот раз я сказал «Ну —» хоть я и несколько раз сомневался спрашивать, я подумал: «Заставляю Джека сказать: „Не, не читай его“» знаешь, и… птушто ты этого так никогда и не сказал, вишь. Я все просил и просил, а ты никогда не отвечал… Ты всегда выдаешь какое-нибудь двусмысленное заявление или никогда вообще ничего не говоришь, как вот только что сказал: «Ты разве не читал?» Так, будто это совершенно нормально (смеясь)…Я б давным-давно его прочел, если б знал, что мне его можно прочесть
ДЖЕК. Ой. (Коди смеется) Ну… первая страница была написана еще до того, как я улетел
КОДИ. О, это я знаю, я точно помню, где ты улетел
ДЖЕК. И мне очень поэтому стыдно
КОДИ. О, я понимаю, а-га
ДЖЕК. Ну прочти. (пауза)…У меня такое чувство, что меня со всех сторон осадили… У меня со всех сторон шкуру сдирают
КОДИ. Господи боже мой, чувак, это ужасное чувство… Боже
ДЖЕК. Но чувствовать некогда, а?
КОДИ. Ну, на чувства времени нет, дело просто в том, сколько – первым делом ты с ним сделаешь, знаешь, в смысле, э, я не могу, э… Это очень трудно, в конце мы сами по себе… Короче, надо самим соображать… Но штука в том, чего я не знаю, я думаю, ум твой слишком залип на письме, значит, у тебя на самом деле нет времени по-настоящему сесть и углубиться в то, что это такое, чем бы ни было, что с тебя сдирает кожу, все эти люди тебя свежуют, и потому ты на этом не зависаешь на самом деле, это просто такое чувство, с которым не разбираешься, и потому ты, знаешь, птушто у тебя на уме слишком много всякого. А со мной дело в том, что это будет перемена личности… В смысле перемена ценностей, перемена в —
ДЖЕК. В каком смысле?
КОДИ. Ну, знаешь, перемена в том, что тебя достает, о чем твои заботы. Вишь, тебя не припекает на самом деле это, иначе ты б больше об этом думал и залипал бы на этом. А ты на нем завис нормально так.
ДЖЕК. На… том, чтоб про это писать!
КОДИ. Да, это просто потому, что ты пишешь, вишь, тебя на самом деле парит письмо…
(пленка на четыре минуты пустеет, покуда они продолжают разговаривать, о славе, о нежелании уничтожаться, о положении, карьере, управлении, оба они крайне печальны и близки)
(ПРОДОЛЖЕНИЕ ПЛЕНКИ)
…в этом-то и будет какая-то разница, но э, у меня управление немного получше, чем раньше было, но оно все равно неправильное, наверное
ДЖЕК. Ну, ты, ты ж теперь человек семейный…. Знаешь, у Джеймза Джойса была большая семья, но, э, ну, я не знаю, как ему удалось столько написать; он жил в Швейцарии, Франции; у него был свой кабинет, знаешь, он был человеком серьезных важных привычек, вот и все, гулял по утрам, и писал, у него была учительская работа. У него было много детей, но я не думаю, что он слишком уж много времени тратил на них, вишь, вот разве что время от времени, час или около того в день…
КОДИ. Тебе не удастся едва ли все это тут записать, знаешь
ДЖЕК. Ну, в том-то и печаль
ВЕЧЕРИНКА
ПЭТ. (после гвалта) Но это ж одна из «Дай попрыгать» – Я однажды вечером у Джимми на ней так завис и, должно быть, крутил ее раз двадцать
КОДИ. Ага… э…
ПЭТ. Это «Дай попрыгать», «Дай попрыгать» Джина Крупы, (на фонографе начинается «Там те глаза») Ух, в ней всё, в ней, ох чувак, у тебя – пассаж на пианино в ней, вот что обалденно…. Всё, всё в этой штуке хорошо. Ты – ты слышал эту «Шармань» Билли – Билли —
ДЖЕК. Не могу вспомнить «Дай попрыгать»
ПЭТ. «Оставь нас прыгать»? Ох чувак, это сенсационно
ДЖЕК. На ней Рой Элдридж?
ПЭТ. – один из лучших номеров, что я вообще слышал. Тебе не скажет. Должно быть
ДЖЕК. Ну, у него вполне себе банда была, еще б
ПЭТ. (пока Коди что-то говорит вдалеке: Я видел…) Но, чувак, эта «Дай попрыгать», это просто… это почти как «Я хочу быть счастлив» с Гленном Миллером, знаешь? Знаешь, как он – до этого, все время жарит, знаешь? Звук такой, будто там напряжение…. (пока Джек поет «Я хочу быть счастлив» в тональности «Там тех глаз») Нет… в десять раз быстрей этого
ДЖЕК. Но тут и так быстро… мелодия такая
ПЭТ. Так говорится на яблоке, но никогда не знаешь. (Джек смеется) Напряжение и напор насквозь, всю дорогу
ДЖЕК. (озадаченно фонографу) Ууу… сыграем Диззи
ПЭТ. (по-прежнему читая поваренную книгу) А?
ДЖИММИ. (забавляясь с игрушечным телефоном) Вы мне можете сказать, почему производитель забыл сделать дырку в – той части, через которую слушаешь?
ПЭТ. Так это для того, чтоб ты жене своей мог звонить
ДЖИММИ. Э… Я —
КОДИ (смеясь). Чтоб ты жене звонить мог…
ДЖИММИ. Оно сюда не налезает… лучше звучит (далее пискляво) так вот.
КОДИ (входя). Чувак… айй… Джимми… это другая дурь, чем та —
ДЖИММИ. Нет… только одна разница, тут примерно десять пяток намешано, знаешь?
КОДИ. Ага! Ух ты! (Джимми смеется и говорит что-то неслышимое) (Коди наблюдает за Пэтом) Он взрывает, как Луи Армстронг! Вжик! И пропало в двух пятках… из кропаля делает пятку в два затяга. (все смеются) Улетел этот сукасын, чувак… Не, улетает, фффф, ссс, чувак, все выше и выше, выше, выше, а я гляжу вниз, ниже, ниже… Вот. (смеется) А, поглядите на него! (премного взрывают… начинается Лестер Янг) (стеная и взрывая) Нет, чего? (Откуда-то издалека слабо говорит Эвелин) О, вот как? Эй, Джек
ДЖЕК. А?
КОДИ. Она тут читает как раз страницу и говорит: «У вас с Джеком в точности тот же разговор был сегодня вечером»…тот же абзац… о Билли Холидей
ДЖЕК. Ага
ЭВЕЛИН (читает). «Боль в сердце, здравствуй» – «Боль в сердце, здравствуй» – «ага»…
ПЭТ. (обсуждая что-то кратко с Джимми и смеясь, пока Эвелин читает)…ты слыхал ту пластинку «Шармань» Билли Мея? (Джеку) Ух, знаешь… ох чувак, я собирался в магаз зайти как-то на днях и купить ее, и принести к Джимми, и подумал: «Она, вероятно, мне дуб стоить будет, я не – Я не —» ах, ух ты как это прекрасно, одна из прекраснейших пластинок, что я когда-либо слышал
КОДИ (странно насвистывая). Вот, пожалста, Джимми, гляди, а не то палец там потеряешь —
ДЖИММИ. Хей! (запаливая косяк)
КОДИ (смех). Берегись… ТЫ-то уж палец не потеряешь (Пэту). Нам едва все удалось, чувак, переноска. Она ему палец обожгла, а я тут балдею вот так
ПЭТ. Губу себе обжег сколько-то назад
КОДИ. Ага, ага… ага. (Говорит Эвелин) Ага, ты не по косякам у нас, эй? Я возьмусь и когда хочешь пососу. Хмм, еще не догорел. (теряя во рту косяк) Губу себе обжег, эй? (Пэту) (смеется и начинается Диззи) Он ну что ж, ну-ка погоди секундочку…
ДЖИММИ. Мы выкурили это до последнего, клянусь, последний —
ПЭТ. Ты вообще слышал когда-нибудь эту запись Билли Мея с «Шарманью»?
КОДИ. Вот, пожалста, вот, пожалста! Да! У Джека есть… птушто, помнишь «Шармань» на… «Серенаде в сепии»? Может, само название «Шармань» ты и не вспомнишь
ДЖЕК. Нет, я этого не помню
КОДИ. Парень по имени Билли Мей?
ДЖЕК. Билли Мей…
КОДИ. Ух, чего, слушай, это звучит лучше, чем когда бы то ни было Гленн Миллер, ну, не лучше, но ты знаешь, почти, как —
ДЖЕК (пока Коди смеется). Это что, биг-бэнд?
КОДИ. Нет, цветной
ПЭТ. Нет, в натуре цветной свинговый ансамбль с драйвом
КОДИ (Джеку). Не врубаешься? Уу, чувак, это ж огонь
ДЖЕК. О… там ничего не было
КОДИ. Нет, там ничего не было… огонек был… мелочовка какая-то, вот что там было, шло, но от этого ничего не чувствуешь, потому что оно такое… мелкое
