Мужества? Патрик был удивлен и заинтригован. С какой стати эта женщина, которая и бровью не повела, когда в ее кухню вломился незнакомец, усомнилась вдруг в его мужестве?
– Оттолкнуть? У мисс Даниэль что, по шести пальцев на каждой руке? Или деревянная нога?
– Ни одного лишнего пальца. И ноги ее безупречны.
– Насколько я могу судить, она безупречна вся – с головы до ног.
– Тогда вы слепы, как… – Рэнди отвернулась. Вернувшись к столу, она схватила морковку. – Если в шесть вы будете еще здесь, прошу вас отужинать с нами, мистер Маккэлем. Из-за дочери мы всегда ужинаем рано. – И, кивнув головой, добавила:
– Прямо, мимо пруда, вдоль ручья. Найдете Джордану с Филиппом на лугу.
– Вот так просто?
– Вот так просто.
– Без доклада? Без единого слова предупреждения Джордане?
– Именно.
– Но почему?
– Потому… Все, что я о вас узнала, говорит мне, что за вашей гордыней, дерзостью и охотой на женщин скрывается порядочный человек.
– Вот как? – Патрик насмешливо приподнял бровь.
– Я умею читать между строк. Мне неизвестно, что у вас сегодня было на завтрак, но все остальные важные сведения я добыла.
– Вы слишком доверяете прочитанному.
Не прочитанному, а тому, что слышу в голосе Джорданы, когда она говорит о тебе, мысленно поправила его Рэнди, а вслух промолвила:
– Прочитанному. И собственному чутью. У меня колоссальный опыт в отношении мужчин.
– Опыт. – Взгляд Патрика охватил ее с ног до головы, отметив ее несомненную молодость.
– Огромный опыт можно получить за год, за месяц, за день.
– Понятно. – Он решил оставить эту тему, но позже непременно добиться разъяснения. – А вдруг вас подвело чутье? Вдруг я ее обижу?
– Может, и подвело. Риск есть. Я не собиралась бросать ее в ваши объятия, но раз уж вы здесь – удерживать вас не стану. Бесполезно.
– А если вы проиграете – и я обижу ее?
– Если намеренно – я у вас сердце из груди вырежу. – Рэнди подняла кухонный нож. – Можете не сомневаться. Когда-то эти пальцы держали кинжал чаще, чем ножи для резки овощей.
– Понятно, – уступчиво сказал Патрик, но это было не правдой. Он уже не понимал ничего. Ни себя, ни загадочную Джордану, ни эту странную симпатичную женщину, которая то чуть ли не поощряет его, то угрожает. Не понимал, но поймет. О да, поймет. И это будет частью ритуала изгнания бесовских чар. – Так, значит, вперед? Мимо бассейна, вдоль ручья, к лугу?
– Уловили, мистер Маккэлем.
– Патрик.
– Уловил, Патрик, – чуть усмехнувшись, повторила Рэнди.
Когда он ушел, она уронила морковку и нож в раковину. Ухватившись за край стола, закрыла глаза и взмолилась, чтобы ее пособничество дерзкому шотландцу не оказалось роковой ошибкой.
– Так, хорошо, Дани. Ты бежишь к озеру. Приблизительно двенадцать шагов. Остановись, обернись.
Взмахни головой, чтобы волосы легли на лицо. Ты почти дитя. Восемнадцать лет. Пришло лето, и ты ему рада.
– Восемнадцать. – Джордана рассмеялась, и низкий звук долетел до небольшого островка деревьев, где прятался Патрик.
– Так, сегодня мы снимаем сцены грез, резкость немного размыта. Хотя ты обошлась бы и без этого.
Позже будем снимать четче, контрастнее. А сейчас только настроение, каприз… Лето юное и свежее, и ты дитя лета. Вы будете взрослеть вместе. Ну, готова?
Джордана кивнула, и Филипп, положив ей ладони на плечи, развернул ее в сторону озера. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, необъяснимое раздражение охватило Патрика. Ради нее он прочесал всю страну, долгие недели ждал этого дня. Ему хотелось, чтобы его ладони лежали сейчас на ее плечах.
Чтобы его губы прикасались к ее щеке, к ее губам.
Придется потерпеть.
Один раз, два, три повторяли они эпизод, и каждый раз Филипп Конрой клал ей на плечи руки. Изнемогая от ярости, на которую не имел права, Патрик схватился за ствол деревца, гадая, долго ли еще мучиться. Джордана снова сбежала с холма, остановившись у самого края озера. Конрой испуганно оттянул ее – она была всего лишь в нескольких дюймах от крутого обрыва, уходящего прямо в озеро.
Озеро, небеса и луг, окружавшие их, – все переливалось яркой свежестью красок. В контраст с этой буйной пестротой Джордана была облачена в платье из белой воздушной ткани. Единственным ярким пятном в ее наряде был коллаж из махровых роз на полях белоснежной соломенной шляпки.
Патрик очень неохотно признал, что Конрою удалось в совершенстве достичь желаемого настроения очарования юности. Невинной, как первый летний день, юности, приблизившейся к самой грани зрелой жизни.
– Ну, на сегодня хватит, – неожиданно крикнул Филипп. – Свет меняется. Если у нас получилось, то в следующий раз займемся другим настроением. Тоже мягким, нежным, но более мечтательным. Наша юная невинная девушка, чья жизнь – само совершенство, будет грезить о будущем. Постепенно пройдем весь процесс взросления. – Филипп заколебался перед следующей фразой и даже обнял ее за плечи, словно желая поддержать:
– Я подбираю тебе партнера. Того, кто сыграет возлюбленного в следующих эпизодах.
– Нет! – Джордана вырвалась из его объятий. – Ты же знаешь, что я не работаю ни с кем, кроме тебя.
– Солнышко, на этот раз придется. Возлюбленный – вполне естественное продолжение нашего рассказа.
– Нет! – В одном-единственном слове было столько отчаяния, что у Патрика волосы зашевелились, как от скрипа ржавого гвоздя. Он услышал в нем больше чем ярость или удивление. Он услышал панику.
– Джордана! – Филипп снова протянул к ней руку. Так нужно. Я не говорил тебе, потому что…
– Нет!
– Джордана, пожалуйста.
– Вы слышали ответ дамы, Конрой. Она сказала "нет"!
– Патрик! – Джордана развернулась в сторону его голоса, позабыв про стычку с Филиппом.
– Маккэлем! – воскликнул Филипп в унисон с ней. Как вы, черт возьми, здесь очутились?
– Самолетом, машиной и пешком. – Не удостоив Конроя взглядом, Патрик направился к ним через луг.
Он был слишком очарован звуком своего имени на губах Джорданы, глаза его слишком жадно наслаждались ее обликом, чтобы отвлекаться на Конроя.
– Сюда нельзя! Поместье Джорданы закрыто для любопытствующих, – лепетал Филипп, изумленно наблюдая, как к ним приближается огромный шотландец. – Никто же не знал. Никто, кроме… Ричард Чессен! Это его шуточки. Он знал. Вы или ваш приспешник, Куртни, добрались до него.
– Не имеет значения, кто до кого добрался, Конрой. Важно, что я здесь, а вы – уходите.
– Все в порядке, Филипп, ты можешь идти.
Джордана не шевельнулась и не отвернула лицо от незваного гостя, даже когда произносила обращенную к Филиппу фразу. Мысли ее кружились, нервы были напряжены. Хоть она сразу узнала его по голосу, но он все же был почти незнакомцем, к тому же довольно агрессивным. Не опасно ли оставаться с ним наедине?
Пожалуй, нет, ведь он прошел проверку Рэнди, более того, Рэнди наверняка и послала его сюда; а это вотум доверия. Если это негаданное рандеву завершится благополучно, надо будет допросить преданную подругу, чем вызвано такое исключительное доверие.
– Иди, иди. Я уверена, что Рэнди ждет. Передай ей, что мистер Маккэлем нас нашел и что мы скоро придем.
– Мне кажется, я должен остаться. Дани.
– Мистер Маккэлем – не безумец, Филипп. В противном случае Рэнди подняла бы на ноги всю округу.
Вы ведь не безумец, мистер Маккэлем?
– Может быть, но признаваться в этом не собираюсь, – ответил Патрик, который в последнее время и сам частенько задавался этим вопросом.
– Что ж, придется рискнуть, – с шутливым вздохом сказала Джордана, полностью вернувшая самообладание. – Иди, Филипп, тебе нужно закончить работу.
Наш гость проводит меня домой.
Еще одна грань ее таинственного обаяния. Доверчивость и неуловимость. Сочетание, от которого у мужчины кружится голова и он теряет почву под ногами.
Патрику хотелось поймать ее взгляд. Но этот чудный взгляд тоже ускользал, смотрел сквозь него – она ни разу не взглянула ему прямо в лицо. Ее безразличие вызывало в нем острое желание с силой прижать ее к себе и целовать до тех пор, пока она не лишится чувств и не будет страдать так же, как он. Пока эти дивные глаза не посмотрят на него, не посмотрят по-настоящему – не наполнятся той же страстью.
Горестное облачко неожиданно скользнуло по ее лицу – и тут же исчезло. В голосе вдруг послышалась хрипотца от скрытого беспокойства.
– Вы ведь проводите меня до дома, мистер Маккэлем?
– Для меня будет величайшим удовольствием проводить вас, мисс Даниэль.
– Джордана? – Филипп предпринял еще одну попытку. – Ты остаешься?
– Остаюсь. – Не оборачиваясь к нему, она протянула руку и дождалась, пока Филипп пожмет ее. – Мы не долго.
Когда Филипп ушел, не единожды оглянувшись назад, Патрик язвительно скривил губы. Джордана не шевелилась и не отворачивалась. Стояла чопорно-прямо, опустив руки, легонько сжав пальцы. Она казалась совершенно бесхитростной и почти заставила его поверить, что она действительно дитя лета. Невинное, простодушное, нетронутое.
