с войском, то она станет невообразимой. Или же он просто откажется договариваться с нами и нападет уже весной. Тогда нам и правда конец… Мы потеряем все.
— Слушаюсь, государь, — поклонился Коста и вышел.
— Мистика ко мне! Быстро! — рявкнул Святослав, а когда невысокий лысоватый евнух пришел и склонился перед ним до самой земли, прорычал. — Пиши письмо кагану Кубрату в Ольвию. Мы готовы принять еще две тысячи юрт всадников. Пусть выйдут из своих кочевий сразу же, как только согреется вода рек. К тому времени корабли будут уже на месте. Все нужное они получат в дороге, я даже лучшее оружие им подарю. А сам каган получит двадцать золотых за каждого, кто может держать лук.
— Слушаюсь! — склонился личный секретарь. Он обладал удивительной памятью, почему и пробился на самую вершину власти.
— Потом отправишь шифрованное сообщение телеграфом в Александрию! Лучше запиши! Сиятельному Стефану и друнгарию Лавру повелеваю исполнить следующее…
***
Три недели спустя.
Лаврик вдохнул соленую свежесть, которую порыв ветра принес с моря. Его давно так никто не называл. Только государь, и только по особым случаям, в минуты хорошего настроения. Командующий флотом родился и рос в Греции, и к трескучим морозам Словении за восемь лет учебы так и не привык. А тут, на южном побережье Средиземного моря, он чувствовал себя как дома. Он полюбил Александрию с ее дневной жарой и вечерней прохладой, с ее шумными греками и неразговорчивыми египтянами, с гомоном ее базаров и веселой зеленью, что покрывала все сплошным ковром, лишь только уходила большая вода. Тут он был дома. А вторым его домом стал корабль, «Владыка морей», флагман александрийского флота. Здесь друнгарий знал каждую доску, каждый канат и гвоздь. И того же он требовал от своих кентархов, капитанов кораблей.
Когда Лаврика вызвали во дворец к великому логофету, он и подумать не мог, что все обернется именно так. Безумие какое-то творится. Ведь он только что пришел из Карфагена, где ждал нападения ромеев, а теперь ему нужно плыть туда опять. Все это похоже на какую-то дурную шутку, но смеяться почему-то не хотелось. Два легиона погибли. Императорский дворец разорен дотла, а казна пропала. Друг Вячко сложил свою голову. Три башни телеграфа между провинцией Ливия Нижняя и Африкой разрушены, и теперь сообщения на этих участках передают всадники.
И вот, в довершение ко всем бедам, прямо сейчас Карфаген затворил ворота перед войском императора Владимира, а он, друнгарий Лавр, любуется на это зрелище из седла, стоя на пригорке. Корабли ромеев, вместо того чтобы плыть прямо на север, к Кипру, а потом в Константинополь, пошли сначала к Криту, а затем повернули на запад, к побережью Сицилии. Тут ведь даже полный дурак обо всем догадается. Огромный флот тяжело спрятать. Он идет вдоль берега, останавливаясь на ночевку, потому что тысячам людей нужно есть и пить. Да и опасно идти вот так, ночью, не принято это в незнакомых водах. Лишь в крайнем случае флот пойдет при лунном свете, но уж точно не такой, что привел император Владимир. Пятьдесят боевых дромонов и полторы сотни торговых хеландиев, которые везли в своей пузатой утробе солдат. И все они сейчас сгрудились в порту Карфагена и у входа в порт, ожидая своей очереди на разгрузку. Лаврик полюбовался недолго на это зрелище, а потом сплюнул презрительно. Он вернется сюда до рассвета. В отличие от ромеев, он знает здесь каждую пядь моря.
***
— Носовые орудия, залп! — заорал Лаврик, а над волнами раздался стук барабанной дроби.
Сейчас, когда острый край солнца прорезал горизонт первыми лучами, скрываться уже не нужно. Их все равно увидят через считаные минуты. Дромоны Александрийского флота хищной дугой обняли порт, и на сгрудившиеся корабли полетели сотни шаров с огненной смесью. В первую очередь сожгут огненосный флот, а уже за ним — пузатые купеческие лохани, которым просто нечего противопоставить кораблям императора Святослава. Ни по скорости, ни по маневренности они не могут соревноваться с боевым дромоном. А из оружия у них и вовсе лишь стрелы экипажа и горшки с углями, которые забрасывали на вражескую палубу. Смешно по нынешним понятиям, ведь так еще во времена библейские воевали.
Перестроить флот в боевой порядок имперский друнгарий не успевал никак, а потому очень скоро порт превратился в кладбище кораблей, пылающих ярким костром. Ромеи просто не ждали такой подлости…
— Айсын! — Лаврик белкой, по-молодому, взлетел на рею, где обосновался в корзине наблюдателя. — Да где же ты, дружище! Спишь, что ли? Сигнал-то получился на славу! Ну вот! Давно бы так!
***
Ромейское войско, которое только-только разбило лагерь и начало готовиться к штурму, заметалось, выстраиваясь к бою. Еще не готовы укрепления лагеря, не собраны требушеты и тараны. Воины едва успели поставить палатки и обосноваться, как случилось вот это…
— Откуда они тут взялись? — Владимир витиевато выругался и уставился на своего секретаря тяжелым взглядом. — Они же должны сейчас охранять границу с ливийцами… Мы же заплатили этим дикарям…
Мистик императора благоразумно промолчал, притворившись мебелью, а легкие болгарские всадники, откочевавшие в Африку, чтобы защищать ее от набегов, закружили вокруг лагеря в смертельной конной карусели. У ромеев конницы было совсем мало, пара сотен тяжелых катафрактариев-готов, но толку от них в такой битве нет. Легкая кавалерия ни за что не пойдет в лоб на железные башни, оседлавшие тяжелых коней. Таких дураков здесь просто не найдется.
Это понимал и император Владимир, который быстро собрал пехотный строй, укрытый щитами. Девять стрел из десяти никому не причиняют вреда, но зато десятая всегда обязательно найдет свою цель. Воины погибали при таких обстрелах редко, они лишь получали раны и выбывали из боя. Так было и здесь. Стоны раненых доносились отовсюду, и они все больше держались за плечи и ноги, куда угодило хищное жало. Еще несколько часов такого обстрела, и раненых будет столько, что конница сомнет ромейскую пехоту, прорвет строй ударом тяжелой кавалерии, а потом втопчет его армию в пыль. Это император, который был опытнейшим воином, понимал прекрасно. Он знал, что нельзя недооценивать врага, просто мыслил иногда излишне прямолинейно.
Классика военной науки — битва при Каррах. Римские легионы Марка Красса против парфянской конницы. Великолепно выученные солдаты построили «черепаху» и стояли, пока смертельный дождь барабанил по их щитам, лишь изредка проникая
