Вы пришли в Мир... Не правда ли, кажется, что Мир всецело принадлежит вам?.. Жизнь - чистый холст, на котором вы пишете картину неповторимой судьбы, одобренную Всевышним. Нет большего счастья, чем своей рукой наносить на бесконечность мазки-мгновения сущего бытия. Неважно, что зачастую незаконченное творение под порывами вселенских ветров опрокидывается на Землю... Вы лишь становитесь сильнее. Вот-вот из-под кисти выйдет шедевр, достойный подражания. Шедевр чьей-то жизни, выписанный извилистыми тропами судьбы. Так думает Человек... Забыв, что мир создан Художником. Это его мастерская и его холсты, это его краски и кисти... Кто для него люди? Хочется думать, мы достойны быть красками, или - о, гордыня! - целыми картинами. Не верится, что вы рождены быть всего лишь тонкими волосками в его божественных кистях? Одни волоски живут в ярких кисточках, другие остаются на картинах Вечности. Третьи смываются с грязных инструментов. Есть и те, кому не доведётся ощутить запах свежей краски. Сухие, бесцветные, забытые... Но... Это преходящие мелочи... Истинному Творцу ничто не мешает использовать огромный Мир как краску, кисть или микроскопический волосок, который либо осядет на его очередном шедевре, либо... Ему, как множеству других, суждено быть смытым рекой Времени.
- на кладбище, на сорок пять... Петр только кивнул. Говорить невозможно... Неужели это его дочь? Какая же она красивая! Даже без модельной прически, в обычных синих джинсах и белом двубортном жакете с рукавами по локоть... Материнство сделало ее настоящей женщиной... Сколько же всего ты потерял, Петр великий? Безвозвратно утратил... За чей счет? - И потом знала! - Светлана подвинула освободившийся стул ближе. - Так никто не мог написать, как ты... Тебе понравились мои рисунки? Во второй части "Миссии"? Прости нас... Пожалуйста, прости... Выходит, это дочкины иллюстрации? Конечно, чужому не под силу так нарисовать... - Что ты, Светлячок... - вырвалось у него сквозь слезы. - Это вы меня простите... Кто же знал, что так обернется... Хотел я к вам... Конечно, хотел. Да не решился сразу-то... Пока калекой... А потом поздно было... Судьба так распорядилась... Видно, против была. Теперь-то чего уж... Слава Богу... Как вы меня нашли? Светлана, шмыгая мокрым носом, посмотрела в прихожую. Но там никого. Резко вскочив, направилась к окну. Выглянув за штору, махнула рукой. Около подъезда курил Максим. Рядом деловито переговаривались близнецы. Вероятно, обсуждали новоявленного дедушку, который мог бы отказаться от детских игрушек в пользу внуков. Что ж, не наигрался... - Это он. - Она восхищенно смотрела на мужа. - Хотя... Не только он... Мы тебе обязательно расскажем! Потом... У нас будет время. Хорошо? А сейчас... Почему ты не спрашиваешь... - Как мама? - тихо перебил ее Петр. - Она здесь... Петр на цыпочках проходит в кухню. Замерев в дверном проеме, он рассматривает со спины самую красивую женщину на свете. Виолетта стоит у окна, будто что-то во дворе приковало ее внимание. На ней облегающее шерстяное платье терракотового цвета. Тот же каштан кудрей, рассыпанный по плечам... Фигура как у девушки... Она всегда следила за собой, вызывая зависть у полнеющих коллег. Даже когда располагала весьма и весьма скромными возможностями. Петр, затаив дыхание, приближается к ней. Виола совсем рядом... Он может коснуться ее... Она по-прежнему смотрит в окно. Запах духов срывает завесу с прошлого... Подойдя вплотную, Петр кладет ладони на талию. Она вздрагивает... Не оборачивается... Вот это выдержка! У него плывет перед глазами... Но он успевает заметить, как во дворе зять Максим подсаживает близнецов в нутро "Икс шестого". Только не темно-красного, а белого, который пристроился следом. - Замечательные у вас внуки, Виолетта Генриховна... Он смыкает руки, скользя ладонями по теплу ткани. Лицо зарывается в гущу волос... Окружающая действительность растворяется, словно Петр валится в пропасть глубокого сна... Это невозможно... Она в его объятьях... Виола, девочка любимая и единственная... Отрезвляет хлопок входной двери... Светлана вышла... Наконец, перед лицом Петра лицо Виолы... Она плачет... Улыбается и плачет. Сколько раз в жизни он видел плачущую Виолу? Раз или два? - Сережа... - Она прижимается к нему всем телом. - Прости... Он пытается возражать, но Виола лишает его способности говорить. - Хлебов.... - Она отстраняется. Смеясь, будто впервые, рассматривает его широко открытыми глазами, полными слез. - Ты стал настоящим мачо... Чудовище мое ненаглядное... Как же я соскучилась... Маленькая родная Вилочка... Совсем не изменилась... Лишь еле заметные морщинки вокруг глаз и около губ, когда улыбается... - А ты красавица... - Петр нежно целует любимую, чувствуя, как земля уходит из-под ног. - Была, есть и будешь... Всегда... Даже через сто лет... Он ведет Виолу в комнату. Жена удивленно разглядывает скромное убранство. У порога дорожная сумка с вещами. Виола присаживается за стол, на котором лишь бутылка вина, ноутбук и два подарочных автомобильчика. Петр садится напротив, успев прихватить с кухни штопор и две чайных чашки. - Хлебов, это какая-то фантастика ... - Виола сбегала в прихожую, вернувшись с сумочкой. - Если бы не Максим... Мы чудом успели... Ты ведь уже крылья расправил?! Сумка у порога... Куда ты направился, если не секрет? А, господин Питер Хлебный? Неизвестный поклонник таланта Глеба Параллельного... Петр Иванович Андреев... Серж Перпендикуляр... Сколько у тебя имен? Даже не знаю, как вас теперь величать, господин писатель... - Куда направился? - Петр, виновато улыбаясь, вкручивал штопор в пробку. - Вообще-то, я к тебе в гости собирался. Правда! Вот, даже твое любимое вино отыскал. Надеюсь, вкусы не сильно изменились? - Ко мне? - Виола притворно нахмурилась. - Долго же вы готовились к встрече с дамой, господин литератор! Так можно и форму растерять! - Давай выпьем за тебя... - Он подвинулся к ней, положив руку на колено. - Держи чашку. Ты давно пила марочное вино из чайной чашки? - Сначала за тебя, Сережа... - Она пригубила вино. - Ведь сегодня твой день рождения... Много не пейте, мистер Параллельный! Вам сегодня еще за руль... - За руль?!! - Петр едва не поперхнулся. - Какой руль?! Я сто лет не водил... - Придется вспомнить! - Она пересела к нему на колени, обняв за шею. - Вы же не собираетесь везти даму на метро? Глаза Виолы блестят в полумраке, дыхание участилось, рот приоткрыт... Совсем рядом Петр ощущает тепло ее груди под мягким трикотажем платья... Ладонь чувствует бедро... Еще несколько секунд пытки женщиной, и... Неимоверно трудно сдерживать желание... Ведь за все эти годы у него ни разу не было близости... Ни с кем... - У меня для тебя презент... - Она прижалась к нему, целуя в губы. - Но... Это не то, о чем ты сейчас думаешь... - Откуда ты знаешь, о чем я думаю? - Петр старается дышать ровно, наблюдая, как она извлекает из сумочки небольшой мешочек. Сувенирная упаковка из красного бархата. Горловина перевязана витой тесемкой. - С днем рождения, Сереженька, любимый... - тихо прошептала Виола. - Это тебе. Петр смущенно хмыкнул, давая понять, что его вполне устраивает подарок, который сидит у него на коленях. Не отпуская ее талию, он с трудом развязал тесьму, вытряхивая содержимое мешочка. В сгустившемся полумраке комнаты Петр не сразу понимает, что за предмет вывалился на стол. Что это? Нечто темно-продолговатое и пластмассовое. Поблескивают серебристые вставки... Похоже на большую флешку. Вилочка обожает делать функциональные подарки. Очень кстати... -
