не закончена, надо Дальний Восток освобождать, на западе началась война с Польшей, в Крыму засел Врангель, армию надо укреплять, а командиров не хватает, особенно младших. У вас опыт войны с немцами, вы учитель, вот и послужите делу защиты Отечества, которое белые генералы готовы растащить на куски и распродать любому, кто заплатит. Но мы, большевики, собираем страну заново и будем защищать её от всяческих врагов: и внутренних, и внешних, и предлагаем вам сотрудничество.
Иван Петрович несколько опешил от такого предложения, но быстро пришёл в себя:
– Я бы с радостью, но у меня жена живёт под Омском и ждёт второго ребёнка, и мы собирались вместе учительствовать, а вы предлагаете мне армейскую службу здесь. Я думал, что с офицерством моим покончено: не мое это дело, и не готов я к продолжению службы.
Следователь нахмурился: – Семью вы можете хоть завтра вызвать сюда. Вам предоставят квартиру, паек и денежное содержание, как военспецу.
Отказ же от службы мы будем расценивать как нелояльность нашей власти. Вы, хотя и недолго, но воевали против нас, и теперь вам предлагается искупить вину и поучаствовать в деле укрепления вооруженных сил Советской республики, а вы кочевряжитесь. Не ожидал я от вас, Иван Петрович такого ответа. Подумайте хорошенько, прежде чем отказываться. Служба эта не навсегда, а на год-два, и если захотите, то вас демобилизуют через год-два, если закончится война. А придётся служба по душе, останетесь служить красным командиром: армия у нас всегда будет в почете, как защитница Советской власти.
Смотрите, за два года мы построили Красную армию с пустого места и разбили белых генералов. Захотите служить у нас, глядишь и будете красным генералом. Вон капитан Тухачевский командует нашей армией и разбил Колчака, и таких бывших офицеров в Красной армии много. Так каков же будет ваш окончательный ответ, Иван Петрович? – спросил следователь, вставая, и давая понять, что разговор окончен, и слово за офицером.
– Убедили вы меня, и я согласен сослужить службу в Красной армии, – ответил Иван Петрович, тоже вставая и одергивая на себе офицерский китель с солдатским георгиевским крестом на груди. Этот крест второй степени он носил постоянно, показывая этим, что был солдатом и воевал храбро, прежде чем стать офицером.
Следователь улыбнулся. – Другого ответа я и не ждал. Идите в канцелярию, получите документы и направление в комендантский полк, при котором находится ваш учебный батальон. Желаю успехов в подготовке красных командиров. Заодно и поучите их грамоте, ибо многие умеют лишь читать слабенько да расписываются на казенных бумагах. Вы вот учительский институт закончили, а многие наши солдаты и церковно-приходской школы не осилили.
Из ЧеКа Иван Петрович вышел уже не пленным белым офицером, а красным командиром, что подтверждалось мандатом в нагрудном кармане его английского кителя, в которые одевались колчаковские офицеры, заботами Верховного правителя России, расстрелянного и утопленного в речушке большевиками здесь же, в Иркутске.
Приняв батальон под командование и устроившись с жильём, Иван Петрович письмом известил жену об изменениях в его жизни.
Анечка ответила письмом, полным огорчения, что и второй их ребенок родится в отсутствии отца – знать такова судьба их детей родиться и жить без отца, который появляется короткими наездами и вновь исчезает вдали не по своей воле.
В смутное время и человеческие судьбы смутны и неопределенны, и зачастую не зависят от людей, а диктуются обстоятельствами смуты в человеческом обществе. Анечка сообщала также, что приехать к мужу не рискует, ибо вскоре ей придёт время рожать, но как только оправится после родов, и позволит здоровье ребенка, она непременно навестит Ивана Петровича в Иркутске или в другом месте, куда его могут перевести по службе: главное, чтобы не послали воевать.
В учебном батальоне проходили начальную подготовку младшие командиры Красной Армии, которые уже выдвинулись из рядовых бойцов в ходе военных действий против белых армий и теперь, благодаря разгрому Колчака, могли немного подучиться воинскому делу. Фактически это были курсы подготовки взамен училищ, которые только создавались на базе бывших кадетских училищ и курсов подготовки прапорщиков.
Обучение включало строевую подготовку и азы воинского дела: подчинение приказам, чтение карт, изучение уставов и наставлений. Занятия проводили ротные командиры, двое из которых были прапорщиками на германской войне и потом сражались на стороне красных в гражданскую, а третий был унтер-офицером ещё в японскую войну и занимался только строевой подготовкой. Иван Петрович, сам не шибко обученный командир, но с боевым опытом, занялся, как учитель, обучению грамоте, которой владели далеко не все бойцы учебного батальона. Обучение письму и арифметике было для него привычным делом, и за три месяца подготовки, как он надеялся, бойцы покинут его батальон, вполне удовлетворительно освоив письмо и счёт.
Служба оказалась необременительна, ему удавалось заглянуть в городские библиотеки, где прочитал несколько книг подготовки унтер-офицеров в царской армии и почувствовал себя более уверенным в исполнении порученного дела.
В конце августа Иван Петрович получил письмо от жены, в котором Анечка сообщала о рождении второй дочери, которую по желанию мужа она назвала Лидой по имени сестры Ивана Петровича.
Получив известие от жены о рождении дочери, Иван Петрович написал письмо отцу, сообщая об изменениях в своей жизни за последние три года, впрочем, мало надеясь на ответ. О судьбе отца он не имел никаких известий с Октябрьской революции: сначала те места оккупировали немцы, потом Белоруссия отделилась от России, потом большевики вернулись в Белоруссию, но война продолжалась, и сейчас в тех местах хозяйничали поляки, желавшие восстановить Великую Польшу в границах Речи Посполитой шестнадцатого века.
Тем временем состоялся выпуск бойцов-командиров из учебного батальона, которых всех отправили на Запад на войну с Польшей и Врангелем. Иван Петрович опасался, что и его могут отправить воевать, и потому, встречаясь с командирами красноармейских частей Иркутска нарочито прихрамывал на правую ногу, показывая тем самым, что для войны он ещё не годится.
Жил он, поначалу, при батальоне в бывшем постоялом дворе для заезжих купцов и ямщиков, что располагался неподалеку от казармы, но к осени перебрался на частную квартиру, сняв комнату у одинокой офицерской вдовы, муж которой погиб в войсках Колчака где-то на Урале.
Съём жилья для командиров оплачивался финчастью гарнизона, а жить отдельно и одиноко Иван Петрович привык с малолетства.
В целом, служба красного командира показалась ему вполне привлекательной: почти как работа учителем, только вместо детей крестьян учить приходилось самих крестьян, выбравших воинскую службу в Красной армии вместо крестьянского дела.
Продовольственного пайка военспеца Ивану Петровичу вполне хватало, и он даже
