И вместо того, чтобы навести порядок (ведь так и осталось неизвестным, были ли арестованные члены Комиссии, болгарин Марков и чех Гаек, русскими шпионами), немцы сделали следующий шаг, еще более грубый! Была приглашена Польская Техническая Комиссия Красного Креста, и скоро русские сообщили, что ее членам было разрешено лишь обыскивать трупы, доставая из карманов сохранившиеся бумаги, и укладывать в пронумерованные конверты, ни в коем случае не читая и не делая записей, за этим следили немцы, они же вели всю дальнейшую обработку информации. Попутно русские же привлекли обратили внимание на множество мелких фактов, как гильзы от немецкого оружия, причем биметаллические, принятые на вооружения лишь в 1941 году, бумажный шпагат, связывающий руки казненных, и даже на то, что в сороковом здесь находился пионерский лагерь, мягко говоря странное место для массовой казни НКВД, а вот осенью сорок первого как раз стоял упомянутый 537й немецкий полк связи.
А не был ли русский шпион, докладывающий в Москву о ходе работ в Катынском лесу, под маской немецкого офицера, причем достаточно высокопоставленного? Это объясняет все, снова предательство, бедная Польша, не было шансов победить в столь грязной игре! Вместо невинных жертв нас выставили лжецами, и будто нам этого было мало, немцы попытались раскопать могилы расстрелянных под Даугавпилсом и Борисовом, выдав их за “жертвы НКВД”, это было воспринято уже как явный фарс. И даже Коморовский в своем меморандуме не решился упомянуть про Катынь, чтобы не попасть в глупое положение.
Ну а если? Предположим, немец, стрелявший в Пыха, не промахнулся бы. И наше заявление было бы первым. И уже русские оказались бы в положении оправдывающихся, а ведь им еще требовалось бы какое-то время найти ответ. И Польша, Европа, весь мир узнали бы о страшном преступлении советского режима. Ведь не просто поляки, а офицеры, лучшие, шляхта, цвет и надежда нации легли в землю, лишенные даже права умереть лицом к врагу, как подобает настоящему офицеру, легли злодейски убитыми в русскую землю под Смоленском. И восстала бы Варшава, и восстала бы вся Польша, и каждый дом, каждый куст, встречал бы русских захватчиков выстрелами, и вспомнили бы поляки свою древнюю роль, быть щитом Европы от русской угрозы. И платила бы Россия контрибуцию, десятки и сотни лет, независимой Польше, потому что никакие ценности не могут выкупить кровь лучших наших сынов. И каждый русский правитель, вступая на престол, каялся бы перед Польшей за преступления своих предков.
Варшава восстала всего через два месяца! Какой была бы моральная обстановка вокруг этого, если бы все помнили иную версию Катыни? Несомненно, у британцев было бы меньше желания слушать наущения русских, предать нас в очередной раз. А русские не посмели бы вести себя так нагло.
Судьба Польши могла бы стать совсем иной. Но постоянный рок, быть проданной и преданной, витает над нашей великой и бессильной страной. Хотя мы не теряем надежды, что новая, сильная Польша родится когда-то. Ведь при великом Юзефе Пилсудском, мы были великой европейской державой? А что было однажды, может быть и снова.
(примечание переводчика на русский. Здесь чрезвычайно ясно показано мышление т.н. “истинной шляхты”, как называли себя сторонники прежней, досоциалистической Польши. Польша есть великая держава, и потому все, что учитывает ее интерес ниже своего собственного, это предательство - самой же Польше дозволено все, так как это “восстанавливает ущемленную справедливость”.)
Берлин, Рейхсканцелярия.
Мразь, крысы! Подлые славянские твари! Рабы, уважающие лишь палку! Стоило лишь убрать ее ненадолго, и вот результат! Когда Рейх напрягает последние силы, решились на подлый удар нам в спину? Да еще совместно с еврейскими унтерменшами из гетто? И в Белоруссии, вы говорите, открыли русским фронт, отчего и стала возможной катастрофа? Кенигсберг им отдать? Меня на скамью подсудимых? Контрибуцию им? Я им покажу Катынь! Я сделаю так, что их судьба тысячу лет будет ужасом для всей Европы! Немногие уцелевшие будут рабами даже среди рабов! Немедленно расформировать, разоружить все польские части. В ком есть арийская кровь, в штрафные батальоны на Остфронт, прочих же в Аушвиц!
Война на Востоке показала, что славянские народы не имеют права на существование, представляя для арийской расы смертельную опасность. И если с русскими мы еще разберемся, то ничто не мешает сейчас же окончательно решить польский вопрос! И думаю, русские не будут мешать - ведь этот Коморовский сумел и им объявить войну! А ведь еще в сороковом я хотел превратить Польшу в ад на земле. Вы, армейские чистюли, были против. И кто оказался прав?
Хауссер! Сколько времени потребуется вашему корпусу, чтобы сравнять Варшаву с землей? Пленных не брать и никого не щадить, будь то хоть женщина или ребенок! И чтобы никто не убежал!
И снова Северодвинск. Лазарев Михаил Петрович.
Как я не встретился с Маринеско, буду когда-нибудь писать в своих мемуарах? Если такие последуют, лет через тридцать.
Как пришли, привычно уже встали к стенке Севмаша, обследуемся, все ж пол-Атлантики прошли. Сирый опять на борту ночует, ну на то он и БЧ-5. А вот что Бурова в оборот взяли едва ли не круче, вообще-то я ждал подобного, но чтобы так? Как новые торпеды работали, каждый случай применения подробно, глубина погружения, дистанция, курсовой угол, гидрометеоусловия. Как проводили техобслуживание? Были ли замечены неполадки? И все это в письменном виде, с опросом всего личного состава БЧ-3, и не только их!
Оказывается, такие торпеды, с программным управлением и самонаведением уже поступают не только нашему “Воронежу” но и на Северный флот, правда в очень ограниченных количествах. Но вот “катюши”, большие лодки тип К, котельниковский дивизион, все прошли курс подготовки к их использованию, ну а “буси”, первые наши БИУС для торпедной стрельбы, на них еще до нашего отбытия ставились, мы же и настраивали, и обучали. А теперь и до “эсок” дошли.
С другой легендой советского подплава я имел честь познакомиться. Щедрин Григорий Иванович, тот самый, “На борту С-56”, которой я в училище зачитывался, дошли братцы-тихоокеанцы в срок, причем не пятеро а шестеро, Л-15, С-51, С-54, С-55, С-56, и еще Л-16, в нашей истории на переходе потопленная 11 октября 1942 “неизвестной” подводной лодкой - чьей, доподлинно установить в нашей истории не удалось и в следующем веке, версии есть что это была японская I-25, но в то же время встречал я и вполне обоснованные утверждения, что это были американцы, то ли провокация чтобы втянуть нас в войну с Японией, то ли головотяпство, “дружеский огонь”. Уважаю предков, эта информация была среди переданных им еще в сентябре, как мы сюда попали, значит не забылось и не потерялось за всеми важными делами. И если в той истории гостям почти сразу в бои и походы, то здесь прямой дорогой на Севмаш. Что не очень им понравилось, ну так не видели еще они, чем их лодки после станут!
Первой вообще-то была Щ-422. Поскольку ее экипаж нашими стараниями стал секретоносителем ОГВ (особой государственной важности, кто забыл), к боевым действиям их не допускали, а просто так держать единицу флота в тылу было бы расточительством, кому-то пришло в голову проверить, насколько старую “щуку” можно подтянуть до уровня более поздних лодок? Причем одной лишь добавкой радио- и гидролокатора не ограничились, “буси” и вся аппаратура для работы с новыми торпедами, это само собой, но еще и вскрывали корпус, поднимая съемные палубные листы, ставили механизмы на амортизаторы, заменили часть электрооборудования, установили новую систему поглощения углекислоты, это конечно еще не наша В-64, но гораздо лучше того, что имели наши подводники того сорок третьего года, если имели вообще. Теперь, используя полученный опыт, решили доработать, насколько возможно, и остальные лодки, благо оперативная обстановка позволяла.
Фрицы вели себя тише воды ниже травы. Через Нарвик летом руду не вывозили, сухопутного фронта не было, и лишь очень редко по норвежским шхерам проходили одиночные транспорты со снабжением для гарнизона, а иногда и мелочь, вроде десантных барж, на которые тратить торпеду было бы мотовством. Зато мин фрицы не пожалели, и утыкали все побережье батареями - в общем, ушли в глухую оборону, которую мы не особенно и старались прорывать. Нарвик сохранял единственное военное значение, как база подводных лодок 11й флотилии кригсмарине - пополненная, она насчитывала полтора десятка субмарин. Правда, в нашу зону они предпочитали не соваться.
Здесь предки хорошо справлялись и без нашей помощи. Поскольку немецкие подлодки, выходящие из Нарвика, были единственным реальным противником Северного флота, тактика борьбы с ними была отработана. Начинала обычно радиоразведка, перехват и пеленгация сообщения с борта U-бота, ну значит, дичь в море, сезон охоты начался. Вылетали самолеты по вычисленным координатам, бортовые радары позволяли обнаружить субмарину, не будучи ей замеченной. Сами самолеты не атаковали, но, определив место, курс и скорость цели, наводили на нее “катюши”, уже находящиеся в море - дальше следовал выход на перехват, занять позицию впереди по курсу, погрузиться, и ждать пока добыча не сунется под торпеды. Понятно, что не все проходило так гладко, но четырех фрицев за май и июнь наши потопили, и без потерь со своей стороны - чем хороша “катюша”, силуэт ее очень сильно отличается от немецких лодок, так что нет риска по ошибке атаковать своих. Немцы кстати тоже пытались высылать авиацию, но с взаимодействием у них было хуже, по крайней мере не отмечено ни одного случая, когда фрицевские лодки пытались бы по авианаводке атаковать наши, а радиолокаторы “катюш” давали возможность заранее засечь не только надводного, но и воздушного противника, вот только “гагары”, летающие лодки с магнитометрами, представляли некоторую угрозу, и шли низко, отмечаясь локатором в последний момент, и могли обнаружить наших и под водой, на не слишком большой глубине, и сбросить глубинные бомбы. Но хотя над морем вдали от берега не было истребителей, ни наших ни немецких, воздушные бои велись и иногда очень жаркие, но все же Ту-2 или “бостон” был к ним более приспособлен, чем фрицевский “кондор” или гидросамолет, так что большей частью победа была за нашими.
