-Чисто все! Мин нет.
Легководолазы закончили работу. Хотя в мины верилось не очень, это лишь в голливудских фильмах подводные пловцы браво тащат на себе полновесную боеголовку на дальнюю дистанцию, по жизни не хватило бы ни сил, ни воздуха в баллонах - но лучше перебдеть чем оказаться беспечным.
-Ох, не празднуйте! - сказал Кириллов - меня вот больше всего волнует, был ли англичанин один? И если нет, то что им стало известно?
-А что им могло быть известно? - ответил Сирый - искали-то химию, ну нет у нас утечек, не повезло. Ну а с радиацией тем более облом, слава богу, разгерметизации первого контура у нас не было, перезагрузки активной зоны тоже. Наведенная может быть чуть-чуть, реактор сейчас на самом минимуме, в стояночном режиме, излучение всего ничего. Навскидку, без компа и справочников, точно сказать не могу - но если надо, сейчас сяду и посчитаю. А еще лучше, зовите Курчатова с командой, пусть так же возьмут пробы и нашими приборами попробуют что-то определить.
-Сейчас организуем - сказал Кириллов - и сразу мне доложите. Ну а я, с вашего позволения, Михаил Петрович, займусь срочными делами. После такого надо на английское корыто поближе посмотреть. А идея насчет подводной охоты на чужих водоплавающих тоже хорошая, а отчего бы нет?
Да, не было печали… Ровно год и один месяц как мы в этом мире оказались, пока удалось тайну хранить не только от немцев, но и от наших заклятых друзей. Хотя дел мы тут наворотили столько, и возни вокруг нас, народу вовлечено, а некоторые и в курсе, что такое тайна уровня ОГВ под кодом “Рассвет”? Очень помогает нашей маскировке бурное расширение и строительство Севмаша, сюда хорошо вписываются и научный отдел, и кораблестроители из Ленинграда - товарищи Курчатов, Доллежаль, Александров и другие светила советской науки официально числятся за заводским КБ и научно-испытательным отделом, ну а что они частенько в Москву ездят, так лишних вопросов здесь задавать категорически не принято, значит так надо! Северодвинск город маленький, не хватало еще, чтобы кто-то задумался, а чего ради доктора-профессора застряли в местной гостинице, где каждый новый человек на виду - другое совсем дело, еще один инженер-каплей в офицерском общежитии, или штатский инженер-конструктор в общежитии заводском. Также, Кириллов рассказывал, взяли весной немецкого шпиона в Полярном, снабженец тыловой, однако как выяснилось, успел передать, что мы в главной базе никакой химии на борт не принимали, и не завозили ее на север, и негде хранить. Так теперь в Северодвинск приходят цистерны с угрожающей маркировкой, под охраной солдат ГБ - на заводе подаются к стенке где мы стоим, выставляется оцепление в полном ОЗК с противогазами наготове, тянут шланги к горловине на нашем борту - ну а что с другого борта сливается обычная аш два о, так это нормально, удаляется замещающий балласт, тот же факт что оба отверстия соединены напрямую, посторонним знать не надо. И песня про девятый отсек стала уже достаточно известной, причем все уверены, что это произошло именно с нами, и Анечка со своей командой работает, распуская слухи нужные и пресекая нежелательные. И допуск иностранцев в Северодвинск заметно сокращен - но никак пока без этого, причем нашими же стараниями: когда расширяли завод, закупая оборудование, пришлось одновременно вложиться и в портовое хозяйство, чтобы легче грузы принимать - и в результате, у нас порт, уже сравнимый по мощности с Архангельском. А конвои идут, в этой реальности в сравнении с иной, нам знакомой, грузооборот по северному маршруту вырос в разы, и пока лето, Белое море свободно ото льда, выходит дешевле и быстрее разгружаться в Архангельске, понятно что и Мурманск без работы не остается, два порта лучше чем один, но и у нас тоже часто выгружают, в основном наших же торгашей, но и иностранцы не такие уже редкие гости. И пропихивать транспорты к причалам, чтобы при этом не демаскировать “Воронеж”, та еще задачка!
Примчались научники, взяли образцы воды, и так же быстро отбыли. Несмотря на заверения Сирого, на душе было тревожно. Хотя если искали химию, какая вероятность, что кто-то сообразит проверить дозиметром? И какие сделают выводы, если корабельный атомный реактор был абсолютной фантастикой даже в конце сороковых? Рано нам выходить “из подполья”, еще хотя бы год, успеть бы войну завершить, чтоб не мешали. Не нужен нам сейчас “вариант Бис”!
И сколько еще будут эти самки собаки, проклятые империалисты, не давать мирным советским людям заниматься созидательным трудом?
-Отчего же мирным? - спрашивает Анечка - война же.
-Будущее вспомнил - отвечаю - когда там всюду лозунги висели, “Миру мир”, “Мы мирные люди”. Ну а в разговорах звучало часто, лишь бы не было войны.
-А если не может быть мира? - серьезно произносит Анечка - представьте, Михаил Петрович, если бы Гитлер у нас сейчас мира попросил? Чтобы отдохнуть и снова напасть, ошибки исправив. Ваш же урок показал, что не можем мы мирно ужиться с мировым капиталом. А это ведь страшно, когда против нас война идет, а мы боимся это заметить, и ведем себя, будто мир.
-А после следующей войны жизнь бы на планете осталась? - спрашиваю я - неохота все ж проверять, насколько ученые правы насчет “ядерной зимы”.
-Так ведь не одним оружием воюют. Англичане, в отличие от нас, говорят еще и “торговая война”, “финансовая война”, “таможенная война”, а то что мы называем войной, у них, только не смейтесь, “военная война”, “war war”, я все же, Михаил Петрович, два курса в инъязе отучиться успела. И там, в вашем будущем, против вас вели именно такие войны, “невоенные”, а вы думали, что раз не стреляют, то войны никакой нет, и позиции сдавали. А Ленин говорил, одной обороной победить нельзя. А вы не боролись, не старались доказать, что вы самые лучшие, первые во всем, ну так же нельзя!
И Анечка, выпалив это, гордо отворачивается и смотрит вдаль, ожидая, что я отвечу. “Тургеневская” героиня - кто считает эти слова аналогом кисейной барышни, рекомендую перечитать классика, у него изображены как раз особы идейные, решительные, готовые через что угодно переступить и жизни своей не пожалеть. И что мне ей ответить, если она по сути, права?
Светлый вечер, или еще день (здесь и в августе белые ночи). Август на севере самое лучшее время, когда все зеленеет и расцветает, часто в июне еще заморозки, а в сентябре уже первый снег. А мы с Аней идем по улицам Северодвинска (пока еще Молотовск, но мне так привычнее), всего пять лет как повышенного до статуса города из рабочего поселка Судострой, основанного еще за год до того. Идем по деревянным тротуарам, какие в мое время не увидеть уже почти нигде.
Ох и зол же был Курчатов, неофициально занявший здесь пост главного по науке (академики часто в Москву летали, а он почти безвылазно в Северодвинске сидел) свалившейся на него форс-мажорной работе. Понятно, что зол был на англичан, понимая необходимость отвлечься от иных, весьма важных дел, из намеков Сирого я понял, что похоже, первый наш реактор будет запущен не в сорок шестом а к концу сорок четвертого, и не где-нибудь а здесь, в Северодвинске. Работы, начатые прямо на территории Севмаша, было решено перенести от греха подальше, и на юге за озерами, там где в моем времени был проспект Победы, ударными темпами был возведен “минно-торпедный арсенал номер два”, за высоким забором и со строгой охраной, посвященные могли сказать, что там не хранят мины и торпеды, а изобретают к ним неконтактные взрыватели, под руководством ученых из Ленинграда, еще меньшее число слышало, что не только взрыватели, но и системы самонаведения, и лишь совсем немногие знали, чем занимаются там на самом деле. И вот теперь наши научные гении должны были, отставив все, спешно заниматься проверкой, что мог узнать англо-американский супостат?
-Чисто - пришел наконец доклад - утечки из реактора не было, а наведенной радиации не на чем образоваться, тут еще и прилив-отлив, все перемешивается. Разве что микроскопическое содержание радона, но это если точно знать и специально искать, и измерять приборами “особого изготовления” (так называли здесь в переписке и разговорах не с глазу на глаз любые девайсы из иных времен). Вероятность обнаружения у союзников оцениваем в ноль целых хрен десятых процента, оставим все ж на совершенно невозможный случай. Кириллову уже отписались.
Ну и ладно. Итого в сухом остатке дохлый англичанин, коему не повезло больше всех, одна из первых жертв еще не начавшейся Третьей Мировой. А сколько их еще будет, ведь не уймутся же джентльмены? Ну тогда и будем разбираться, решая проблемы по мере их поступления, пока же можно снизить готовность с “номер два, походная” до “номер три, базовая”. То есть страждущие, свободные от вахты - в увольнение.
-Михаил Петрович, а хотите я вам город покажу? - спрашивает Аня - вот не узнаете, как тут все изменилось!
А что, пара свободных часов точно есть? Смешно - тот Северодвинск знаю отлично, а в этом за ворота Севмаша почти не выходил, как-то так получалось, да и не так много времени на берегу, если вспомнить и посчитать. Как провалились в июль 1942, сначала из Атлантики сюда, охота на “Шеер”, тогда мы в первый раз в Северодвинске оказались, и сразу же вышли в Полярный, на перехват “Тирпица”, вернулись, и в Москву, встреча со Сталиным, затем снова Полярный, бои за Петсамо-Киркенес, освобождение Заполярья на два года раньше, чем в нашей истории, в Северодвинске в док встали и новый 1943 год встретили, как признали годными к дальнейшей службе, два выхода в Атлантику в роли “летучего голландца” Платова, кто эту книжку помнит, в мае вернулись, снова к заводской стенке, сплошь бои, походы, ремонт после, так и живем. (прим. - о тех событиях см. предыдущие книги цикла, “Морской Волк”, “Поворот оверштаг”, “Восход Сатурна”, “Белая Субмарина” - В.С.). И если старшины в увольнение умудряются до Архангельска добираться, имею я право? А то Северодвинск-Молотовск сороковых больше по фотографиям из архива знаю, какие у Сан Саныча на компе нашлись, чем вживую видел.
