Один мексиканец, ехавший на лошади, постоянно подгонял пленников плеткой, предназначенной для усмирения лошадей. Он делал это с большим энтузиазмом, разрывая тонкую ткань рубашек и оставляя красные полосы на телах. Морган попробовал этой плетки не меньше, чем остальные; его шаг с каждым часом пути становился все короче, а груз казался все тяжелее и тяжелее. Но тем не менее Морган продолжал двигаться вперед.
К полудню второго дня они увидели конечный пункт своего марша – Ранчо–де–лос–Кокодрилос. Вокруг большого здания расстилалась каменистая поверхность, почти лишенная всякой растительности, и только вдали виднелись высокие агавы. Чуть дальше на юг земля казалась зеленее, но и эти заросли выглядели чужими и враждебными.
– Быстрее! – крикнул один из мексиканцев, с яростью опуская плетку на пленного, идущего первым. Тот упал. Техасцы, идущие следом, помогли ему подняться на ноги, и солдаты продолжили свой путь.
Морган увидел перед собой двухэтажный дом. За изогнутыми дугой арками виднелись массивные деревянные двери. Перед домом мирно журчал фонтан, совершенно равнодушный к смертям и разрушениям, происходящим вокруг.
– Передай носилки другим, – сказал Моргану длинноногий мексиканский солдат, повторив затем те же слова Раму. Один из солдат вытолкнул из строя полковника Баклэнда, другой начал связывать руки всех троих веревками. Остальных пленников мексиканцы, повернув колонну, повели на восток.
– Как ты думаешь, почему они отделили нас от остальных? – спросил Рам. /
– Молчать! – предупредил один из охранников. – У вас скоро появится возможность поговорить. – Он грубо толкнул их вперед. Они прошли мимо главного дома и направились к конюшне. Построенная из необожженного кирпича, холодная и темная, конюшня пахла лошадьми и соломой. Внутри находилось с полдюжины солдат, некоторые из них стояли, другие сидели на корточках. Самый высокий из них при появлении техасцев двинулся им навстречу. Он улыбнулся, обнажив большие, похожие на волчьи зубы.
– Я – сержант Ренальдо Руиз, – произнес он по–испански. – Я буду производить допрос.
– Что он сказал? – спросил Баклэнд.
– Молчать! – потребовал Руиз. – С этой минуты вы будете говорить только тогда, когда вам это прикажу я. Кроме того, я ожидаю, что вы ответите на все вопросы, которые мы вам зададим. Если нет… – Он показал вверх, откуда свешивались несколько веревок. У Моргана сжалось сердце. – Выведите остальных. Мы начнем с этого.
Морган молча смотрел, как уходят Рам и полковник. Оба выглядели такими же ошеломленными и подавленными, как и он. У Баклэнда были опущены плечи, его обычно безукоризненный мундир сейчас был покрыт грязью и висел на нем мешком. На обнаженной спине Рама розовели следы плетки. Морган бросил взгляд на Руиза, который отошел к двум своим солдатам. С руками, связанными за спиной, сопротивляться было бессмысленно. Мексиканцы усадили Моргана на стул, привязали его руки к спинке, и Руиз начал свой допрос:
– Где ваш корабль? Где находятся остальные ваши войска? Почему вы прибыли сюда? Где пушки? Когда ваши солдаты должны двинуться на нас?
Эти вопросы казались бесконечными, и каждый из них сопровождался ударом, и с каждым разом эти удары становились все сильнее. Централисты знали о движении войск техасцев гораздо больше, чем предполагал Морган. Но тем не менее он не сказал ничего. В конце допроса его губы были разбиты, на лице кровоточило множество ссадин. Удары по ребрам, по–видимому, сломали несколько из них, и от боли Моргану было тяжело дышать.
– Пока достаточно, – произнес сержант. – Введите турка.
Его оставили в покое, но боль в ребрах не прекращалась, и к утру Морган впал в беспамятство. Очнулся он от криков и с удивлением обнаружил, что кричит он сам. Он не видел Рама и Баклэнда, но знал, что они переживают такие же мучения, если не стали отвечать на вопросы сержанта.
Время тянулось мучительно медленно, за одним часом страданий следовал другой Морган проснулся снова, когда взошло солнце. На этот раз он спал обычным сном, не впадая в забытье. Где он сейчас? Чувствуя боль в руках и плечах, Морган поднял голову. Ему было трудно сфокусировать взгляд, трудно было даже держать голову прямо, но он все–таки разглядел крышу и небольшие гнезда, свитые птицами на стене под потолком.
Затем он смог разглядеть веревку, свисающую с бруса над его головой и тянущуюся к его окровавленным рукам. Обнаженный по пояс, он висел примерно в футе над землей; руки и плечи были наполнены непереносимой болью. Голова Моргана снова опустилась на грудь.
Никогда в своей жизни 6н не молился о том, чтобы сознание его оставило. Теперь Морган молил Бога об этой милости.
– Опусти его.
Это были последние слова, которые он помнил. Солдаты подошли к Моргану с обеих сторон и взяли его под руки.
Он очнулся, когда его куда–то тащили; звук шагов разносился по длинному залу с множеством дверей. Затем, снова открыв глаза, Морган увидел картины маслом, развешанные на стенах между канделябрами. Он заметил, что пол в комнате земляной, но очень хорошо утрамбованный, мебель массивная, темного цвета, по всей видимости, ее привезли из Европы.
У Моргана мелькнула мысль, что француз, который построил это здание, любил роскошь. Генерал Фернандес выбрал неплохое место для своего поместья.
Увидев Моргана в сопровождении солдат, сидящий за столом человек отодвинул стул и поднялся на ноги. Солдаты развязали руки Моргана, и он оперся о дверь, чтобы не упасть. Глаза плохо подчинялись ему, и Моргану пришлось напрячься, чтобы рассмотреть комнату.
– Добрый день, – произнес вставший из–за стола. Морган заметил, что это был невысокий человек с черными глазами и узкими усиками. Когда человек жестом предложил Моргану присесть на стул по другую сторону стола, Морган отметил, что у него очень развитые грудь и плечи. С трудом переставляя ноги, Морган подошел к стулу с высокой спинкой и грузно опустился на него.
– Кто вы? – спросил Морган.
– Генерал Альберто Фернандес. А вы – Морган Траск.
– Куда увели остальных? Байрама Сита и полковника Баклэнда?
– В данный момент они все еще в конюшне, хотя скоро мы переведем их в тюрьму. Как и ваши, их мучения кончились.
– Почему?
Генерал пожал плечами.
– Турок мало что может рассказать из того, что мы еще не знаем, даже если он этого бы и захотел. А полковник… скажем, проявил больше желания к сотрудничеству.
– Ублюдок, – прошептал Морган разбитыми губами.
– Некоторые ценят жизнь больше всего остального.
Морган не ответил. Его голова снова начала падать на грудь, отсутствие пищи и воды лишило Моргана сил.
– Почему вы привели меня сюда?
– Вы удивляете меня, майор. Мы с самого начала знали, что операцией командуете на самом деле вы, а не Баклэнд. Он присутствовал лишь для проформы. Ваша миссия не удалась, майор. Но все же вы убили несколько моих солдат.
– Это всегда случается в сражении, – с иронией произнес Морган, но тут же получил страшный удар по ребрам. Его пронзила острая боль, глаза застлала белая пелена.
– Я вижу, вы совсем не боитесь смерти, майор. Вот почему я распорядился привести вас сюда. – Фернандес сделал знак одному из своих людей, который направился через комнату к маленькой дверце в углу. – У меня есть другая возможность заставить вас говорить. – Он повернулся к человеку у двери. – Введите.
Морган молча смотрел, как медленно открывается дверь. Ему было трудно сосредоточиться, трудно собраться с мыслями. Он боролся с собой, чтобы снова не погрузиться в темноту, которая обещала ему освобождение от боли. Именно в таком состоянии он увидел ее, воплощение красоты, с серебристыми волосами и темными глазами. Морган подумал, что у него начинаются галлюцинации, но не хотел, чтобы этот мираж развеялся.
– Морган!
Крик, разрезавший воздух, заставил его открыть глаза шире. Туман в голове рассеялся, взгляд прояснился. Теперь он мог видеть Силвер, рвущуюся из рук солдат, которые пытались ее удержать.
– Морган! – В ее голосе звучало отчаяние.
– Силвер, – прошептал Морган, когда до него дошла ужасная правда. Он молил Бога, чтобы глаза и уши его обманывали. Силвер никак не могла быть здесь. Именно сейчас. Именно в этой забытой Богом дыре! Он попытался подняться на ноги, но чья–то сильная рука надавила на его плечо.
«Сохраняй спокойствие», – сказал себе Морган, стараясь собрать все свои силы и снова не провалиться в беспамятство. Он должен помочь Силвер. Страх ему только повредит.
– Что вы с ним сделали? – гневно бросила она; ее голос дрожал от ярости, на глазах блестели слезы. – Как вы можете такое делать?
– Это война, сеньорита Джоунс. Майор хорошо знал, на что шел, когда соглашался на выполнение своей задачи.
«Оставайся спокойной, – сказала она себе. – Ты должна держать чувства под контролем». Морган ранен – очень тяжело, но по крайней мере он жив. Она как–то должна помочь ему.
