Лицо маленького человечка исказилось гримасой боли, но он послушно шагнул ко мне и взял мое лицо обеими руками, уставившись в глаза. Я попытался отстраниться, но в следующее мгновение меня накрыло.
Бессильное отчаяние и страх пятилетнего мальчишки ... Ночное резкое пробуждение... Испуганное лицо отца, что прикладывает палец к губам и велит спрятаться на чердаке... И сидеть тихо, что бы ни случилось... Я слыш у звуки короткой неравной схватки, звон клинков, потом крик матери, яростный рык отца, а следом тишина... Лишь приторно-сладкий запах свежей крови... вонь смерти и боли... Осознание, что родителей больше нет... Острое ощущение полного одиночества... Я не смог помешать ... испугался... оказался слишком слабым...
- Хватит, хватит! - профессор оттолкнул от меня Луку и принялся хлопать меня по щекам. Воздуха не хватало, я задыхался, захлебываясь в собственном страхе... Подкашивались колени, острый запах крови до сих пор чудился в воздухе.
- Вы забудете свои страхи, а с ними уйдет и боль, - прошептал мне профессор на ухо, успокаивающе гладя меня по плечу. Я прикрыл глаза, на секунду поддавшись соблазну действительно забыть все: и ужас убийства родителей на моих глазах, и бессилие противостоять смерти, когда у меня на руках умирала несчастная роженица в Асаде, и собственную слабость, когда я не смог подарить смерть своему другу, который превратился в пускающего слюни идиота от опиума, и даже смерть предводителя мятежников, что мучил и пытал меня... Он был всего лишь затравленным безумцем, потерявшим из-за безжалостной болезни свою семью и нашедшим отраду в страшной мести тому, кого считал виноватым. Мести Единому... А я так и не смог отпустить ему грехи перед смертью, не смог уговорить его раскаяться... Его заблудшая душа тоже на моей совести...
- Тебе не будет больно, я буду с тобой ласков, - продолжал шептать профессор, прижимаясь ко мне все крепче и покрывая поцелуями шею.
Я прикрыл на секунду глаза, вдруг вспомнив Лидию с ее навязчивыми домогательствами, и расхохотался. Профессор отпрянул от меня, недоуменно заглянув в глаза.
- Что же вы все ко мне пристали!.. Мне вас жаль, профессор, - сквозь смех выдавил я. - Право, жаль. Вы даже не представляете...
Головорез Лидии наверняка находился где-то поблизости. Как скоро он сообщит своей хозяйке? А если сам решит сюда сунуться? Фарид с легкостью расправился с тремя подготовленными братьями, справится и с ним. Больше меня искать никто не будет. По крайней мере, сегодня. А Лидия в лучшем случае станет искать меня завтра. Или вообще не станет. Я могу тянуть время, но едва ли профессор будет вести со мной богословский диспут всю ночь. Значит... Смерти я не боялся, а вот страшной участи стать безвольной игрушкой без памяти... Я не хочу, не хочу забывать отца Георга, что заменил мне отца; Эмиля, что подарил дружбу и защиту; Софи, ставшую почти сестрой; своих побратимов, деливших со мной тяжесть войны... Да я даже Лидию не хочу забывать... Я представил, как она расстроится, что профессор отобрал у нее любимую игрушку. Хотя нет, Лидия скорее разозлится. Сердце мучительно дрогнуло при мысли о ней.
- Вы даже не представляете, насколько сильной может быть вера. И моя вера сильнее вашего безумия и похоти. У вас ничего не получится, я ничего не забуду. Вам придется меня убить. И мне вас жаль, потому что вы даже не понимаете, что творите зло... прикрываясь благими намерениями...
- Знаете, что здесь? - профессор взболтал содержимое кувшина и приоткрыл крышку. Мне в нос ударил острый запах алкоголя, пряных трав и... опиума... Я тяжело сглотнул. Хватит ли у меня мужества откусить себе язык, чтобы покончить с собой? "Господи, молю тебя о смерти, не дай свершиться безумию..."
- Вы выпьете все до остатка, а после... после станете послушным ребенком...
Профессор погладил меня по щеке.
- Выпейте сами, будьте хорошим мальчиком...
Глава 9. Хризокола
Пиона заступила мне дорогу, подперев руки в бока.
- Пошла вон, - процедила я.
Девушка упрямо мотнула головой.
- Госпожа, пожалуйста, выпейте молоко и ложитесь. Антон сказал никуда вас не пускать.
Я шагнула вперед, заломив ей руку за спину и отпихнув с дороги. Но открыв дверь, я столкнулась с братом. Он стоял и молча смотрел на меня взглядом, полным укора. Если бы у меня была совесть, я бы наверное провалилась сквозь землю. Но я лишь сделала виноватый вид и пробормотала:
- Мне действительно надо уйти, Антон. Я быстро вернусь. Честно.
- Вернись в кровать, - устало сказал он. - И выпей молоко.
Я тяжело вздохнула. Записка от Отшельника, принесенная посыльным, сообщала, что бродяжку видели на старом кладбище, на окраине города. Я никак не могла упустить такую возможность поймать мальчишку, поэтому обняла брата и сказала:
- Ладно, молоко выпью. Но мне надо схватить воспитанника профессора, понимаешь? Он может сорваться и спалить еще кого-нибудь. Еще один приют или лечебницу... Я не хочу больше жертв... В моем доме и так уже мало места...
Антон досадливо отстранился от меня и резко сказал:
- Можно подумать, тебя это когда-то волновало. Хриз! Ну посмотри на себя, ты на ногах еле стоишь. Ты себя загнать хочешь? У тебя скоро опять будет приступ...
Я нахмурилась.
- Должен быть, да... - медленно проговорила я. - Вчера ночью была буря... Но... Демон, я не помню...
Мне было так плохо, что я лишь смутно помнила, как говорила красавчику, что делать в случае приступа. А потом... Я нахмурилась, осознав, что приступа у меня так и не случилось, потому что Кысей что-то сделал... Он полез расстегивать на мне платье, я с досадой еще тогда подумала, как некстати, что не смогу ответить ему, но он... Господи, он же начал молиться... Я расхохоталась, и Антон испуганно тронул меня за плечо.
- Не обращай внимания, - сквозь смех выдавила я. - Надо же, Кысей оказывается смог купировать приступ... Ох, не могу, праведник недоделанный...
- Правда? - с облегчением спросил Антон. - Слава Единому, а то я уже переживал... Ты хоть его поблагодарила?
- Я ему такое спасибо скажу, мало не покажется, - процедила я, хватая стакан и залпом опрокидывая в себя ненавистное молоко. - Какая гадость... Просила же, хотя бы без пенки! Этот идиот всего лишь... - я прикусила язык, сообразив, что не стоит тревожить брата. Инквизитор всего лишь отстрочил приговор, приступ всего равно случится... Но точно не сегодня и возможно даже не завтра.
Извозчик отказался отвезти меня к старому кладбищу, которое почему-то пользовалось у местных дурной славой. Поэтому я попросила высадить меня за два квартала, решив проделать оставшийся путь пешком.
Толкнув противно скрипнувшие ворота, я очутилась на кладбище. Меня тошнило от молока, ныли укусы на ноге, а затылок пульсировал от боли. Я с неожиданной злостью пнула первый попавшийся на глаза могильный камень, позавидовав вечному покою спящего под ним.
- Алекс! - крикнула я, решив не церемониться. - Я знаю, что ты здесь.
На кладбище царила мертвая тишина, не нарушаемая даже шелестом листвы. Я недовольно хмыкнула и бессильно опустилась на могильную плиту, давая отдых уставшей ноге. Прикрыв глаза, я еще раз вспомнила первые ощущения от встречи с Алексом. Дикая неудержимая ярость, в которой не было ничего человеческого... Словно сама стихия... Стремящаяся разрушить все на своем пути, стереть с лица земли... Огонь? Или вода? Да какая разница, в сущности, если я все равно сейчас ничего не вспомню про огонь. А вот про клятое море столько песен сложено, что... Я стала тихо напевать, повышая голос от строчки к строчке...
