уже с предметами — ценность которых на первый взгляд определить было затруднительно. Ружьё со штыком — ещё более старинное, чем «трёхлинейка», которую чинила Адель. Кортик в потёртых серебряных ножнах. Круглые «инженерные» защитные очки с порванным ремешком. Почти что целая на вид кольчуга. Чехол с двумя парными топориками — судя по размеру, метательными, и в комплекте явно не хватало одного. Набор из шести колец и перстней, разных размеров и формы. Боевой молот с обломанной рукояткой. Большая железная гайка, повешенная на цепочку, словно талисман. Рыцарский шлем с погнутым забралом.
Судя по состоянию этой рухляди — она вполне могла относиться ко временам Роланда, даже учитывая фирменное искажение времени в замке. Я застыл в нерешительности, а надпись на стене снова сменилась.
«ВОЗЬМИ ДВА».
Я не стал спрашивать, что будет, если попытаюсь взять больше. Допустим, это спровоцирует хранительницу на новую атаку, и мне удастся её прикончить. Или не удастся — кто сказал, что для испепеления хватит последней пули? Или же она предпримет более радикальные меры, вроде обрушения потолка мне на голову. Или попытается уничтожить те артефакты, что я уже выбрал. Так себе варианты, в общем.
Приходится признать — второй с половиной штурм сокровищницы оказался лишь немногим более успешным, чем первый. Я собрал много информации, дальше — только советоваться со знающими людьми и готовиться, готовиться, готовиться. Но сейчас стоит взять то, что дают, и убраться на своих двоих.
Вокруг гайки на цепочке что-то вспыхнуло — и тут же угасло. Едва заметная оранжевая аура, признак детали драконьей кузни.
С первым выбором определились, а что до второго…
Время поджимает, так что будем хватать наобум. Почти наобум. Если выбирать что-то из принципа не занятых частей тела, то у меня оставалась свободной голова. Шлем казался тяжеловат, так что пусть будут очки, чем бы они в итоге ни оказались.
А теперь — убираться отсюда как можно быстрее и прямо до тронного зала, оставляя позади сокровищницу и её безумную хранительницу. Следующая наша встреча должна стать последней.
В последнее время я редко видел сны. Обычные человеческие сны, приходящие во время обычного человеческого сна. Хозяину Полуночи не полагалась такая роскошь — даже во время отдыха в собственной спальне. Обрывки снов навещали меня только ранним утром, после того как замок возвращал моё бренное тело на Землю, но мозг ещё не пробудился. Обычно это была полная ерунда, как и положено снам, смесь похождений в Полуночи и земного быта. В прошлый раз, к примеру, мне снилась Кулина, которая готовила на моей кухне и очень смешно ворчала, что в холодильнике не хватает языков мимиков. А значит надо пойти и пофармить их в ближайшем супермаркете…
Обычно сны меня не волновали. Обычно — но не сейчас.
Я стоял на сумрачной равнине, простирающейся от горизонта до горизонта. Сперва она вызывала неприятные ассоциации с Йхтиллом, но здесь не было ни каменных храмов, ни зловещего тумана. Свежий ветер доносил ароматы степных трав, еле слышно стрекотали сверчки. Да и небо над головой казалось совершенно нормальным ночным небом, ярким и звёздным — таким, каким его можно наблюдать в ясную погоду далеко за городом. Разве что созвездия по большей части были мне незнакомы, но это не вызывало тревоги — во сне случается и не такое.
Пока я любовался небом, откуда-то неподалёку, исподволь, раздалась музыка. Чистая, сильная мелодия, чем-то похожая на ту, что однажды звучала из шкатулки, а до того — на балу. Кажется, будто я слышал этот мотив ещё где-то, но сейчас совершенно не мог вспомнить, где. Эта версия была заметно более приземлённой, но от того не менее красивой.
Во время настоящего сна течение времени определить почти невозможно. Да я и не пытался, неприкрыто наслаждаясь редким сочетанием покоя и свободы этой утренней грёзы. Всё равно вскоре я проснусь сам, или по звонку от Анны, или…
Не знаю, как я отличил шелест травы на ветру от звука шагов за спиной, но что-то заставило меня встрепенуться и обернуться — так резко, будто от этого зависела моя жизнь. Чудесная музыка тут же угасла, рассеялась. Ветер утих, смолкли сверчки.
На расстоянии всего двух-трёх метров от меня стоял Альхирет.
Он выглядел так, словно с момента нашей первой встречи не прошло и минуты. Скромная дорожная одежда серых цветов, безупречная осанка фараона в изгнании, холодные голубые глаза и искренняя белоснежная улыбка на красивом смуглом лице. Лице, истинную форму которого я уже никогда бы не смог выбросить из памяти, да и весь тот бой, от начала и до конца.
Стоило сразу заподозрить, что такой приятный сон мог мне присниться только в одном случае — это был никакой не сон, а самая натуральная западня. Проходили уже нечто подобное с Князем, плавали, знаем. Надо бить первым, не дожидаясь, пока этот урод сменит облик на более мощный. Райнигун против Альхирета был не слишком эффективен, но если связать его рукопашной, успеть нацепить Оковы, а затем…
Альхирет отступил на шаг и развёл руки с открытыми ладонями в примиряющем жесте.
— Лорд Виктор, молю, смирите свой гнев! Это место создано для переговоров и абсолютно безопасно.
— Безопасно для кого⁈ — прорычал я, уже начиная преображаться под силой «Зверя» и решительно не собираясь ничего смирять.
— Для любой из присутствующих сторон! Неважно, кто первый нанесёт удар, сон тут же прервётся, и вы очнётесь на своём ложе.
— Годится, — кивнул я.
И прыгнул на него, целясь когтями в шею.
Альхирет отшатнулся, изрыгнув проклятие на неизвестном мне языке. Я не дотянулся до него на пару сантиметров и тут же повторил попытку. Либо вне Полуночи Альхирет нагло мне солгал, либо «нанесение удара» считалось в момент попадания. Что любопытно — его движения были потрясающе быстрыми, но не шли ни в какое сравнение с нашим первым боем. Тогда он многократно превосходил меня по силе и скорости, а сейчас еле успевал уклоняться.
Перевязь с Райнигуном привычно воплотилась на правом боку — в таком состоянии этот гад может и не увернуться от пули…
— ДОВОЛЬНО!! — взревел Альхирет, почти как в старые добрые времена.
Перед глазами на миг потемнело… и я с некоторым удивлением обнаружил себя по плечи погружённым в толщу земли. Вокруг моего лица качались травинки, в стороны разлетались встревоженные сонные кузнечики. Двигаться в таком состоянии было тяжеловато, но только на первый взгляд. С помощью «Метаморфа»
