Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 4 - Сергей Евтушенко

Если бы я взялся перечислять, сколько раз за последние месяцы меня пытались убить, то довольно быстро бы сбился со счёта. Правда, большая часть из этих попыток проходила в Полуночи, что слегка сглаживало серьёзность ситуации — если я погибал в своём замке, то попросту возрождался на Земле, в месте, где засыпал. Но даже из этого правила существовали исключения: никто не знает, что стало бы с моим телом и душой, убей меня Альхирет или, скажем, Эргалис. Кроме того, опасность подстерегала и вне замка. Группа вооружённых бандитов в подворотне, безумный бал зимнего солнцестояния, и, конечно, текущая ситуация. Худшая из всех возможных. Ловушка Князя в Жёлтом, с автобусом в роли мышеловки.

Самое время показать, что у пойманной «мышки» есть очень острые зубы.

Прежде чем Князь — или его «отдалённый образ», один хрен — попытался что-то предпринять, я всадил в него две пули из Райнигуна. В середину тела и в голову — а точнее, под капюшон. Кто знает, было ли там хоть что-то, напоминающее лицо? Рваный жёлтый балахон тут же стал ещё более рваным, а мне по ушам ударил отвратительный скрип — такой, какой мог бы издать неисправный микрофон в переполненном зале, заставляющий публику синхронно поморщиться. Мой фамильный револьвер не мог испепелить эту хтоническую нечисть, но ранить — ранил. Ему было больно.

Мне не дали насладиться недолгим триумфом: фигура в жёлтом резко вскинула левую руку, и её чересчур длинные пальцы вдруг оказались совсем близко, протянувшись через весь салон. Они не удлинились в привычном понимании, скорее переместились за миллисекунду, как баг в компьютерной игре с чрезмерно растянутыми текстурами. И всё это ударило мне в центр груди, впилось и начало вгрызаться под кожу.

Надо признать, такой боли я не испытывал никогда в жизни: жгучей и страшной, заставляющей тело моментально покрыться испариной и мелко дрожать, ослабляющей конечности. Райнигун издал глухой стук, приземлившись на дно салона. В голове вспыхнул ужасный образ с личинками мух-мясоедов, которые закапываются всё глубже и глубже в тёплую человеческую плоть, пока в итоге не…

Издав глухой рык, я ухватился обеими руками за искажённое подобие вражеской конечности — к счастью, та оказалась вполне материальной. Но вместо того, чтобы панически пытаться выдернуть её из груди, рванул на себя её владельца!

Кажется, Князь в Жёлтом не привык, чтобы ему сопротивлялись. Фигура в балахоне дёрнулась — как мне показалось, удивлённо — и отправилась в короткий полёт, который окончился там, где начинался мой здоровенный сжатый кулак. Боль в груди резко ослабла, и я посвятил несколько секунд тому, чтобы сосредоточенно вколотить оппонента в пол его собственного автобуса всей мощью «Зверя в лунном свете». Увы, вскоре от него остались лишь грязные лохмотья, на глазах рассыпающиеся в труху — сбежал, гад. Райнигун отправился в кобуру, а я бешено заозирался, пытаясь предугадать следующую атаку. Сбоку? Со спины? Сверху⁈

Мог бы, конечно, и вовсе не гадать.

В салоне автобуса вдруг стало жарко. Даже не совсем так — душно. Свет ламп мигнул и потускнел, приобретая странный розовый оттенок. Автобус слегка тряхнуло, затем ещё раз. На третий раз до меня дошло, что трясётся он не из-за неровностей дороги, а сам по себе. Как живое, мать его, существо. Пол под ногами стал мягким и скользким, старые кресла вокруг начали менять форму.

То, что пару секунд назад было салоном, пришло в движение, преобразилось, мутировало. Меня окатила волна непередаваемой вони, тянущейся откуда-то из-за спины. Возможно, не следовало оборачиваться, но я не удержался. Там, где раньше была задняя часть салона, теперь зиял чёрный провал бездонной глотки. Вместо кресел торчали человеческие зубы: жёлтые, обломанные, гниющие. Ни пола, ни потолка, ни окон, только плоть, кость и слизь.

Автобус стал пастью Князя в Жёлтом. Пастью, что тут же попыталась сомкнуться, поймать меня между зубов, разжевать и проглотить. Первая попытка не удалась, но я не питал иллюзий по поводу сражения в подобной обстановке. Стряхнув первоначальный шок, я на миг прислушался и сообразил, что внешняя оболочка бывшего автобуса — какой бы она сейчас ни была — продолжает двигаться вперёд. Это значит, меня не телепортировали в какое-то подпространство, не уменьшили до размеров жука, а продолжали везти в нужном направлении. Всё происходящее вокруг — не более чем попытка запугать, ошеломить, свести с ума.

Что же, в игру с трансформацией могут играть двое.

Мышцы моих ног напряглись до предела, увеличиваясь в размерах. Подозреваю, что внешне я сейчас был больше похож на кенгуру, чем человека, но это меня волновало меньше всего. Салон-пасть вновь распахнулся, верхние ряды гнилых зубов начали движение вниз — слишком поздно! Я вложил всю свою душу в этот прыжок, а также всю доступную мне силу, разрывая потолок-нёбо громадными острыми когтями по дороге наверх.

И вновь этот адский скрежет, пронизанный болью и… обидой? У меня не было ни времени, ни желания разбираться в эмоциях этой твари — я уже вырвался наружу, оттолкнулся ещё раз, взлетел метров на пять в высоту и повис в воздухе, распахнув большие кожистые крылья. Как ни странно, автобус продолжил движение и снаружи всё ещё выглядел как автобус, только со рваной дырой посередине крыши.

А вот пейзаж вокруг был совсем не тот, какой я ожидал бы увидеть вокруг родного города.

Или в любом месте родного мира.

Сосны по обе стороны дороги, да и сама двухполосная дорога, смотрелись наименее чуждыми элементами. Но за соснами начиналась странная равнина, усеянная то ли каменными глыбами, то ли руинами зданий неизвестной мне архитектуры. Из равнины на хвойное редколесье лениво наползал густой туман, искажая очертания камней и деревьев.

Дорога вела к городу — не моему городу, и не похожему ни на один город, что я когда-либо видел. Город стоял посреди озера, словно существуя одновременно в двух реальностях, обычной и отражённой. И обе эти реальности лишь отдалённо напоминали друг друга. Немыслимые шпили, соперничающие друг с другом за право пронзить небо насквозь. Сотни тонких мостов, отсюда напоминающие нити огромной паутины, перекинутые там и тут без малейшей логики. Изогнутые под немыслимыми углами строения, нависающие над пропастью, цепляющиеся за пустоту. Безумный город тонул в тумане и источал туман, он манил и ужасал, освещённый тремя огромными жёлтыми лунами.

Полагаю,