Чугай на сопке был обязан
Сработать памятник ему.
Он думал думу,
Он страшился...
Он мох с махоркою курил...
Он мучился... потом решился –
С напарником заговорил:
-Ты знаешь,
Есть одна забота,
Верней, мыслишка,
А за ней
Работа до седьмого пота
На тысячу почти что дней.
А точно чтоб,
Решим мы сами
Примерно с годик погодя –
Здесь из скалы,
Вот этой самой,
Хочу я вырубить вождя.
Давай спешить.
Нам надо, парень,
Железо вовремя ковать
Прикинуть замысел,
На пару,
И до конца
Обмозговать...
Лиро-эпическое отступление (взгляд в прошлое)
Россия.
Мать с печальным ликом.
Дух предков
С детства возлюбя,
Какой герой,
Какой великий
Однажды вызволил тебя
Из тьмы,
Врагом привитой лени,
Из пут навязанного зла?
Брела в слезах ты
По колени,
Свой воз немыслимый везла –
То бурлаком
Бескрайней Волгой,
То принимавшим казнь
Стрельцом.
Твой путь,
Томительный и долгий,
Увенчан Господа венцом.
Тебя к ногам татар бросала
Судьба...
Но злыдням вопреки
Ты вновь
Из праха воскресала,
Чертя орлиные круги.
И вновь
Спокойно жить мешали.
И вновь кому-то не спалось,
Чтоб поле русских
Взглядом шалым
Узреть хоть раз
Да привелось.
Тучнело поле смерти, боли –
Ему судьбой жиреть дано.
Ведь кровью стольких
Это поле
За дни былые вспоено.
На нем сыны твои, Россия,
В работе черной ли,
В бою
И хлеб насущный твой
Растили,
И славу ратную твою.
Они пути твои торили,
Взвалив на плечи
Груз годин.
Страной историю творили...
Но пожинал плоды один.
Всегда являлся
Сильный духом,
Люд увлекая за собой.
Он славой пользовался...
Дутой, подчас
Борьбу ведя с... судьбой.
И перед ним сгибали шеи,
Превозносили до небес,
Еще не ведая, -
Он шельма -
Не бог,
А тайный, мелкий бес...
И все же боль моя
И слабость,
Твой день
Судить я не берусь.
Я ощущаю сердцем сладость
В твоем далеком слове –
Русь.
И не сужу,
Что было в прошлом:
Ушли столетья на покой,
Когда «людишек»
Царь твой Грозный
Встряхнул державною рукой.
Тогда прехитрое боярство
Страну пыталось раздробить.
Так им ли верить?
Их бояться?
Им подчиняться?
Их любить?
В тени их прячась,
Для удобства
(да в Новограде,
не в Москве),
Стояло польское жидовство
С Борецкой Марфой во главе.
В ответ
Опричнина возникла,
Дабы в предательских
Домах
Соблазн кошера,
Тайну миквы
В сердцах повыжечь
И в умах...
И Мономах закон давал:
(его мы
ныне не приемлем)
«Придут жиды
На нашу землю,
Чтоб всяк их грабил,
Убивал...»
Сии дела вселяли ужас
Железной волею венца.
И все ж
Сменить казненных тут же
Шли инородцы
Без конца...
Столетья погрузились
В бездну.
Пришли иные времена.
Мечта сплотила
Многих бедных
И, сунув ноги в стремена,
Их от Карпат до океана
Промчала с боем на рысях.
И обновилась в неустанных
Сражениях Россия вся.
Их Ленин вел.
Накинув вожжи
На чувства,
И в суровый час
«... к врагу вставал
железа тверже...»,
О будущем страны печась.
Да где тут быть
К врагам гуманным –
Мир западный
И мы одни?..
Не манна сыпалась,
Не манна
На наши головы в те дни...
Сквозь тяжесть лет
И мук напрасность, -
Не сквозь
Магический кристалл –
Кусочек истины бесстрастной
Туманным контуром предстал.
Сибири
Бледные картины –
Калейдоскоп забытых дней.
Одно из сел земли родимой.
У церкви площадь.
И на ней
На сходке мужики галдели,
Шныряли из избы в избу,
Стремясь решить
На самом деле
Народа сирую судьбу.
Вздымались грудью
В буйстве шалом,
Орали хрипло вразнобой,
Кубыть, их что-то волновало,
Мешало быть самим собой.
Казалось -
Некто серый-серый
Меж ними тайно проходил.
И пахло серой.
Пахло серой
От, им растоптанных, кадил.
Бесстыдно
Пользовался златом
Казны.
И сеял зло идей.
И, кроя власть цареву Матом,
Стрелял в округе лебедей.
И зайцев,
Не в пример Мазаю,
По голове прикладом бил.
Потом повсюду забазарят –
Ну, шибко он зверье любил.
За ним вожди толпою жадно
(чему здесь только не бывать) –
Нас гнали «глупых и продажных»
Отцов и братьев убивать.
- Мол, где тут быть
К врагам гуманным,
Мир западный –
И мы одни.
Не манна сыпалась,
Не манна
На наши головы в те дни...
Как в сорок первом
В Подмосковье,
Когда решалось «быть»
В бою.
И мы опять платили кровью
За жизнь,
И будущность свою.
Ми счет страшенный вновь
Имеем
И, плача, платим – Не солгу.
Мы русские - мы не умеем
Быть у кого-либо в долгу.
Рождались мы
Под звуки маршей.
Наш Бог!
Ты нас благослови.
И замешались души наши
И на огне, и на крови...
Из мглы былые тени встали,
Чтоб власть имущим –
Как понять? –
«Да здравствует Товарищ Сталин!»
Сказать
И... кротко смерть принять.
Им повезло единоверцам.
Сказал.
И враз с трибуны слез...
А кто-то, надрывая сердце,
Валил под Магаданом лес.
Кормясь немыслимой едою
Казны имущество марал.
Сражался
Каждый день с бедою.
И каждодневно умирал...
Теперь
Легко казаться правым
Да обвинения плести.
Всеотрицания отрава
Теперь везде у нас в чести.
Мы нигилистами извечно
Слывем -
Почти им каждый был.
Но был же Сталин
Человечным?
Дочь, сыновей,
Жену
Любил?
Ведь были фото, бюсты были:
Девчушка, Сталин и цветы.
Мы их доныне не забыли
За днями нашей суеты.
Нам никуда – от них не деться.
Всю жизнь
Стоят в глазах они,
И звали ж
«счастливым детством»
В счастливые, Лихие дни
Потом однажды их не стало.
Но память,
Но память в стариках
Ещё жива:
Веселый Сталин
С чужим ребёнком на руках.
Но было.
Было и другое -
В нелегкой участи своей
Не видел Сталин по полгода
Своих:
И дочь, и сыновей.
Он твердо знал
Страна ... Россия
Теперь
Сплошной людской разор.
И Сталин, напрягая силы,
К ней обращал тяжелый взор.
Отныне будничные даты –
Дни нашей жизни
Потому
Мы, работяги и солдаты,
Принадлежать должны ему.
Одна для всех легла дорога
Рви жилы,
Словно конь гужи.
Отбрось ненужные тревоги.
Так жил мужик...
А что мужик?..
Забит до умопомраченья,
Подобно древнему рабу,
Он верил здесь
В предназначенье, -
Всевышним данную судьбу.
Он внятно видел -
Смерть косила
Людей в деревне наповал.
А хлеб насущный,
Взятый силой,
В казне эпштейновской
Сгнивал.
Он знал,
Кайлою яму роя,
Ложась
Под пышных флагов сень:
«Мы наш,
Мы новый мир построим,
Кто был ничем,
Тот станет всем...»
Работа -
Не было конца ей –
Просторно было ей тогда.
Словам же тесно...
К ним сердцами
Мы прикипели в те года.
Вождь слово рек.
И без предела
Нам слово на душу легло.
И было слово нашим делом.
И быть иначе не могло.
Работа.
Адская работа -
Нас загнала она в полон.
И обвинил с годами кто-то
Его в безжалости...
Да...
Он суровым был.
Не ведал жалость,
Когда вставали на пути.
Когда
Судьба страны решалась,
Он сына не посмел спасти
В урон стране.
Подумал... «Катин...»
Сказал же с болью пополам,
Чтоб
«... более не отвлекать –
не по государственным делам...»
Таким он был –
Сурово гордым,
Непримиримым до конца.
... А он, подчас,
Заметно горбясь,
Ходил по комнатам дворца.
А он сжигал себя
В сомненьях,
Что посещали по ночам.
И снова гневному гоненью
Предать кого-то намечал...
Потом диктаторство раздуют.
Осудят:
«Жил, закон поправ...»
А он сжигал себя
В раздумьях -
А может, в чем-то он неправ?
И в годы горьких испытаний
Когда поток кровавый лил,
И беды, и невзгоды
Сталин
С народом поровну делил.
Нам нелегко - ему не легче,
Хоть он не слышал
Гул пальбы,
Груз долгих лет
Взвалил на плечи
И нес тропой своей судьбы.
И, видимо,
Не без причины –
(по док. кино
сей факт знаком):
Он в сорок первом
Был мужчиной,
А в сорок пятом - стариком…
Войне плати, не возражая.
Война - она всегда война –
Кому есть мать,
Кому... чужая...
И Сталин выплатил сполна..
